День был прекрасный: солнце согревало лица. Но в моей голове царил полный бардак.
Голос стал грубым:
– Что случилось, Моник?
Она прикусила губу и подняла на меня свои огромные красивые глаза:
– Ну... Я бы сказала, что в лобби отеля Бэнкс и Дак устроили соревнование, у кого больше. И, по-моему, победителя так и не нашли. Зато точно кому-то прилетит огромный счет за ущерб.
Я стиснул зубы.
– Дак должен был думать только об одном, о том, как уберечь тебя и вернуть ко мне.
– Бэнкс наставил на Дака пушку, и, думаю, Дак это не особо оценил. Как только Бэнкс отвел ствол в сторону, Дак сразу на него набросился, – объяснила Моник.
Я закатил глаза.
– Там все куда глубже.
Она уставилась на меня:
– Правда?
– У них давняя вражда. Все началось с того, что оба встречались с одной девушкой по имени Джейд.
– Хммм, – Моник округлила глаза. – Кажется, я помню, что Бэнкс встречался с какой-то Джейд.
– Лет пять назад?
– Да.
– Так вот, в то же время с ней встречался и Дак.
– Охренеть. – Она покачала головой. – Зная моего кузена, он точно не отступит, если речь идет о соревновании из-за женщины.
– Дак до сих пор считает, что Бэнкс увел у него Джейд. Когда он подошел к нему поговорить об этом, твой кузен кивнул, признал, что да, увел... и добавил, что, наверное, все дело в том, что у него банально на несколько дюймов больше.
– Дюймы? – Моник цокнула языком. – То есть все-таки соревнование у кого больше член.
– Именно, – покачал я головой. – Бред полный. Они враждуют уже несколько лет, и все только хуже. Хотя Джейд в итоге изменила им обоим с каким-то парнем на Севере. Теперь она замужем и с детьми. Им бы уже пора остыть.
Мы снова замолчали, продолжая идти.
Меня напрягала эта тишина.
Для Моник было совсем не характерно вот так молчать.
Что-то явно было не так.
На лице Моник появилось тревожное выражение.
– У меня... куча вопросов, – сказала она.
Почему-то от этих слов у меня внутри сразу все напряглось.
Я увел ее подальше от любопытных взглядов бойцов.
– Какие вопросы?
– Ты... возглавляешь банду "Четыре Туза"?
Я напрягся.
– Я бы не назвал нас бандой. Мы – семья.
– Но вы же занимаетесь... бандитскими делами?
– Да. – Я внимательно посмотрел на нее и сильнее сжал ее руку. – Что ты об этом думаешь?
– Я не дура. При всем этом оружии и охране я с самого начала понимала, что вы опасны, но...
– Теперь это трудно игнорировать? – закончил я за нее.
– Да, – выдохнула Моник. – Честно говоря, то, чем ты занимаешься, меня не касается. Больше всего меня бесит, что Бэнкс и Марсело до сих пор увязли в криминале.
Я хмыкнул:
– Марси.
Она остановилась и мрачно на меня посмотрела:
– Не называй его так. Дак уже так сказал, и это точно не помогло.
– Ты не понимаешь, Моник, – с грустной улыбкой ответил я. – Марсело всех нас дико бесит. Называть его Марси – это была бы маленькая, но сладкая месть.
Ее взгляд стал еще жестче.
– Но ты все равно не будешь его так называть.
Я едва сдержал раздраженный вздох и кивнул:
– Ради тебя – не буду.
– И прикажи Даку тоже не называть его так.
У меня дернулась челюсть.
– Ладно. Передам и Даку.
– Спасибо, Хозяин горы, – произнесла она с легкой насмешкой.
Я приподнял брови.
– Так... Ты расскажешь, почему тебя зовут Хозяином горы? Или это тоже какая-то секретная часть "Четырех Тузов"?
Я усмехнулся:
– Никакой это не секрет.
– Хорошо. Тогда почему тебя так называют?
– Горы часто используют как символ силы, устойчивости и власти.
– Ладно... – протянула она.
– Для нас метафорическая гора – это сами "Четыре Туза". А я – Хозяин. Тот, кто всем управляет. Высшая вершина.
– Вау... – прошептала она, разомкнув губы.
Мы углубились в лагерь и прошли западную сторону, где располагалась кухня. Открытая зона, с несколькими печами и духовками на дровах. Над длинными гранитными столами свисали медные кастрюли и сковороды. Из огромных воков поднимался пар – повара суетились, готовя обед. По всему лагерю разносились такие аппетитные запахи, что у любого потекли бы слюнки.
Я снова перевел взгляд на Моник.
Под полуденным солнцем ее теплая кожа сияла, будто светилась изнутри.
Черт, какая же она красивая...
Я облизнул губы.
Она поймала мой взгляд, покраснела и быстро отвела глаза вперед.
– Мне сегодня нужно будет поговорить с Бэнксом и все ему объяснить, – сказала она.
Я нахмурился.
Она продолжила:
– После всего, что сегодня произошло, я уже понимаю: он не хочет, чтобы я была рядом с вами.
Мне не нравилось, куда все это катится.
– Но... – она кашлянула, собираясь с мыслями, – Бэнкс не сможет запретить мне быть с тобой.
Я застыл на месте.
– К тому же я дала обещание, что буду рядом, пока ты... – она замялась, – не сразишься со своим отцом.
Только тогда мое внутреннее напряжение немного отпустило.
Мы вышли на тропинку, где по обе стороны стояли синие палатки. Их пологи мягко трепетали на ветру, спускающемся с гор.
Мы вышли на восточную сторону лагеря, где находилась купальная зона.
Горный ручей был искусно направлен так, что образовал водопад, падающий в большое каменное озеро.
Я остановился, чтобы в полной тишине впитать эту картину.
Кристальная вода стекала непрерывным потоком.
Это место всегда дарило передышку после самых изнурительных тренировок.
Моник повернулась ко мне.
– Но, Лэй... Мне нужно знать одну вещь.
Я встретился с ней взглядом. и снова утонул в этих потрясающих карих глазах.
В них плескались сила, стойкость и открытое сердце.
По телу прошла странная горячая волна.
– Лэй, – начала она, ее голос был едва слышным шепотом, – у тебя... тело Шанель?
Я моргнул.
Вопрос был таким неожиданным, что сбил меня с ног.
Воспоминания о Шанель, о моей болезненной любви к ней и ее преждевременной смерти, хлынули в голову с такой остротой, что перехватило дыхание.
В груди сжался тугой узел.
Рана, которая едва начала затягиваться, будто снова разошлась, кровоточа по-живому.
Я выпустил руку Моник и сделал шаг назад.
Она внимательно наблюдала за моей реакцией.
В тот момент я хотел только одного, избежать этого вопроса.
Да что там, я бы с куда большим удовольствием вернулся к Ху и его адским тренировкам. Пусть бы на меня разом кинулись десять или даже двадцать бойцов с ножами и мечами.
Было бы легче отбиваться от них один за другим, чем разбить в дребезги то, как Моник видит меня.
Черт.
Тело сковал страх.
Леденящий ужас, что правда оттолкнет Моник, что она не сможет это принять... не сможет понять.
Что сказать? Что сделать?
Я не мог солгать.
Не ей.
Не после всего, как она приняла мою темную сторону, как сочувствовала моему стремлению победить отца.
Я сглотнул и встретился с ней взглядом.
Блядь.
И тут по венам ударила новая волна паники.
Я не мог позволить ей уйти.
Не после всего тепла, которое она мне отдала.
Не после того, как своим сердцем она начала лечить мои раны.
Я стиснул зубы.
Кто, блядь, ей рассказал?
Я не мог вынести одной только мысли о том, что потеряю Моник. Не после всего, что было между нами. Я уже слишком многое потерял. И если вдруг Моник решит уйти из-за того, что у меня осталось тело Шанель… Я все равно не отпущу ее.
А это уничтожит не только меня – это разрушит все прекрасное, что между нами только начало рождаться. Пальцы невольно потянулись к месту, где обычно лежали наручники.
Моник подняла брови:
– Лэй, мне нужна полная честность.
– Я... – голос сорвался на хрип.
Я глубоко вдохнул, пытаясь взять себя в руки.
