Прекрасная месть (ЛП) - Райт Кения

Она попыталась вырвать руку и отступить.

Я не отпустил ее, прижал ближе:

– Я верну Шанель после того, как убью своего отца. Согласись хотя бы на это.

– Это нечестно по отношению к ее семье.

– Ты даже не знаешь ее семью...

– Мне не нужно их знать, чтобы заботиться о них, – резко перебила она и нахмурилась. – И тот факт, что ты даже не думаешь об их чувствах, вот почему я больше не хочу быть рядом с тобой.

Ее слова вонзились в сердце, как осколки стекла.

Я стиснул зубы:

– Не говори так.

– Я ничего не могу с собой поделать. Мне обидно. Я думала, ты лучше.

Блядь.

Я зажмурил глаза.

Держать тело Шанель при себе...

Да, я понимал, насколько это странное, болезненное желание – удерживать то, что уже безвозвратно потеряно.

Но ее тело было моей последней связью с той жизнью, что утекла от меня сквозь пальцы, как песок.

И если я отпущу его...

Это будет конец. Настоящий конец.

А я до ужаса боялся этой окончательности.

Я открыл глаза.

Моник все еще смотрела на меня. И вот она – женщина, которую я встретил всего вчера... А уже успела стать для меня ниточкой, что связывала с настоящим. Маяком в тумане скорби и потерь. За такое короткое время она подарила мне тепло и смех, любовь и утешение. Принесла свет в мою тьму.

Я заговорил сквозь стиснутые зубы:

– Не заставляй меня делать это.

– Тогда и ты не заставляй меня.

Я сверкнул глазами:

– Ты обещала остаться со мной.

– Тогда у меня не было всей информации.

Это не имеет значения.

– Лэй, имеет. И еще как.

Я тяжело выдохнул:

– Не заставляй меня сделать это с тобой, Моник.

– Сделать что?

– Действительно держать тебя в плену.

Она нахмурилась.

– Ты не можешь держать меня в заложниках.

Я приподнял брови:

– Ты серьезно так думаешь?

– Я знаю, что ты Хозяин горы, но... – она пожала плечами. – У меня есть варианты.

Заинтригованный, я ослабил хватку на ее запястье:

– И какие это варианты?

– Бэнкс и Марси.

Она серьезно?

Я полностью отпустил ее руку:

– Доставай телефон.

Она отступила на шаг:

– Зачем?

– Звони им. Лучше тебе узнать сейчас, чем потом.

– Узнать что?

Я наклонился вперед, вглядываясь ей прямо в глаза:

– Если Марсело хоть попытается забрать тебя у меня, я не просто вырву ему голову с позвоночником, я залью весь Юг кровью, просто за его дерзость.

Ее глаза расширились.

– Хочешь войны из-за себя? – процедил я сквозь зубы. – Звони. Люди у меня есть.

– Войны можно избежать...

– Ты никуда от меня не уйдешь.

– Лэй... – она вздрогнула, – ты не сможешь держать меня вечно.

О, еще как смогу.

Я сглотнул, чувствуя на языке горечь страха, звучавшую в ее словах.

– И ты тоже не можешь вечно цепляться за Шанель, – Моник покачала головой. – Ее больше нет. Рано или поздно тебе придется научиться жить с ее смертью. Иначе... боль и тьма просто уничтожат тебя.

Глаза заслезились. Я сжал кулаки. Все внутри рвалось наружу, я хотел наорать на Моник, хотел сорваться. Но не мог. Не тогда, когда она была единственным, что еще удерживало меня на земле.

Я глубоко вдохнул и заставил себя успокоиться.

Моник подняла другую руку и положила ладонь мне на голую грудь. От ее прикосновения все вокруг словно замерло.

– Но есть и другая сторона, – прошептала Моник. – Шанель здесь. В твоем сердце. А не в том разлагающемся теле.

Я вздрогнул.

Моник убрала руку с моей груди и ткнула пальцем в голову.

– Она и здесь, – сказала она. – Ты всегда можешь вспоминать ее. И, черт возьми... раз уж ты, похоже, нормально относишься к тому, чтобы быть... другим... то можешь и поговорить с Шанель в своей голове.

Она отступила на шаг и опустила руки вдоль тела.

– Я никогда никому об этом не рассказывала, но я все время разговариваю в голове со своей мамой. Иногда мы ведем такие длинные беседы, что я, клянусь Богом, чувствую, будто она сидит рядом... а может, так оно и есть.

От ее слов на моих губах появилась улыбка, хоть я и не дал себе вольности ее показать.

– Но все равно... – Моник развела руками. – Я не собираюсь уступать в этом вопросе. И уж тем более не собираюсь идти с тобой на компромисс насчет ее тела. Ну серьезно, чувак. Это ебаный маразм.

Линия моей челюсти дрогнула.

– Ты сам сказал, что устроил бы скандал, если бы мой кузен и Марси попытались забрать меня.

Я смерил ее взглядом.

– И хотя мне очень не хочется, чтобы до этого дошло, я все равно позову их, – сжала она кулаки. – Потому что, в конце концов, я лучше устрою драку между всеми нами, чем останусь рядом с тобой, делая вид, будто мне норм, что ты ведешь себя как конченый эгоист.

Черт побери.

Она сверкнула глазами.

– И, кстати, если ты или кто-то из твоих хоть пальцем тронет моих кузенов... я тебя нахрен разнесу.

Мне так хотелось заорать, что дрожь пробрала до самых потрохов.

Что за херня? Почему она просто не может подчиниться моему желанию?!

Чен бы отступил.

Дак и остальные мои люди тоже.

А вот с ней происходило что-то совсем другое, все из-за ее долбаного упрямства.

Глядя, как в ее глазах вспыхивает горячее непокорство, я вдруг почувствовал странное тепло, расползающееся по телу. Тепло, в котором не было ни капли желания, только уважение. Несмотря на весь кошмар ситуации, она стояла передо мной с гордо поднятым подбородком и глазами, полными такой яркой отваги, что у меня перехватило дыхание.

Я сглотнул.

Медленно, без лишних движений, Моник засунула руки в карманы и достала телефон.

– Ну что, Лэй, – произнесла она. – Что ты выберешь? Отдать Шанель ее людям? Или снова сцепиться со мной и моим кузеном... вдобавок к разборкам с твоим отцом? Или... можешь просто отпустить меня. Вот тебе три варианта.

– Отпускать тебя я не собираюсь. Вычеркивай.

Она моргнула.

– Тогда осталось два, либо отдать Шанель, либо драться со мной, Марси и моим кузеном.

Воздух между нами звенел от напряжения.

Она стояла передо мной – хрупкая на первый взгляд, но закованная в несокрушимую броню силы. Я медленно провел взглядом по ее телу, от напряженных плеч до руки, в которой сжался телефон. Ее губы, обычно такие мягкие и улыбчивые, сейчас были сжаты в упорную, упрямую линию.

Но больше всего меня цепляли ее карие глаза. В их глубине полыхал огонь, который невозможно было потушить, упорная сила, способная пережить любую бурю.

Она была той самой стихией, с которой стоило считаться. И ее решимость медленно, но верно крошила мою непоколебимость.

Я провел пальцами по волосам, надо было хоть чем-то занять руку.

Это было странное чувство, ощущать, как мои убеждения рушатся под тяжестью ее слов.

Я всегда был Хозяином горы: твердым в решениях, непреклонным в приказах. Но Моник, с ее огненным духом и дерзким взглядом, пробивала брешь в стенах, которые я столько лет возводил вокруг себя.

Какого хрена?

Жар внутри только усилился. Сердце колотилось в груди.

Я знал, что мог бы в два счета разнести банду «Роу-стрит», но Моник ясно дала понять, что она будет на их стороне.

А я никогда не хотел сражаться против нее.

– Лэй? – прошептала Моник. – Какой твой выбор?

Я злобно на нее посмотрел.

– Дай мне, блядь, хотя бы минуту.

К моему изумлению, она так же тихо ответила:

– У нас нет минуты. Ее тело уже... разлагается. Подумай о ее семье.

Я опустил голос до хриплого шепота.

– Мне страшно...

Не верилось, что я вообще это сказал вслух.

Моник вскинула брови.

– Чего ты боишься?

– Боюсь забыть Шанель.

– Исходя из того, что я вижу, – мягко произнесла она, – ты ее никогда не забудешь.

– Тогда... – я сжал кулаки, – я боюсь остаться один.

Тяжесть этих слов навалилась на меня, придавливая к земле. Это была правда, которую я никогда раньше не произносил вслух, реальность, что преследовала меня с того дня, как мой отец убил Ромео и Шанель.