Прекрасная месть (ЛП) - Райт Кения

– Ты не один, Лэй. И никогда не останешься один, – ее взгляд смягчился, а в глазах вспыхнула искра понимания. – У тебя куча людей, мужчин и женщин, которыми ты правишь.

Горький смешок сорвался с моих губ.

– Я один, даже когда они рядом.

– Ни хрена ты не один. Они тебя обожают. Я это видела.

– Может быть. Их верность безупречна, и подчиняются они без вопросов... но никакая преданность не залатает дыру, что осталась после Ромео и Шанель.

– Ну... – она положила руку себе на грудь. – Может, это и немного, но у тебя есть еще и я.

Эти простые слова пронзили меня током.

Сердце сжалось от той надежды, что проскользнула сквозь боль.

– Правда?.. – тихо спросил я.

– Конечно, потому что мы... – Она подняла взгляд к небу, будто пыталась выловить оттуда идеальные слова. Пауза затянулась, и каждую секунду мое сердце билось в груди все сильнее, словно барабан.

– Потому что мы... друзья, – наконец произнесла Моник. И это не было уступкой. Это было утверждение. Будто, перебрав в голове все варианты, она выбрала самое точное слово, которое могла найти.

А потом она добила меня окончательно:

– Честно? После всего того дерьма, через которое мы уже прошли вместе... мы, скорее всего, станем лучшими друзьями. Навсегда. И знаешь... я бы этого очень хотела.

Я чуть приоткрыл рот, не зная, что сказать.

Моник опустила взгляд.

– Иногда, когда я забочусь о своих сестрах... я тоже чувствую себя ужасно одинокой.

– Лучшие друзья?.. – выдохнул я.

Она снова посмотрела на меня и пожала плечами.

– Я не Хозяин горы, Лэй. Но я хочу быть рядом. Если тебе когда-нибудь понадобится, чтобы я выслушала тебя, просто набери. Я все брошу и поговорю с тобой. И ты всегда можешь приехать ко мне... куда бы я ни переехала. На Восток. На Юг. Я пришлю тебе адрес. Мы могли бы иногда просто тусоваться.

Я пристально на нее посмотрел.Эта идея казалась мне чуждой. Как странный поворот в и без того бушующем море.

Я задумался над ее словами, над тем, что за возможности в них скрывались.

Лучшие друзья.

Смогу ли я найти утешение в дружбе с Моник? Смогу ли доверить ей свою боль, свою ярость, свою тоску? Смогу ли опереться на нее, когда груз вины и одиночества начнет раздавливать меня?

Я посмотрел на нее, и сквозь туман отчаяния пробился тонкий луч надежды.

Впервые я допустил мысль о будущем, где Моник была бы не пленницей, а настоящим другом. Тем, кто отправился бы со мной в это проклятое путешествие, которое я сам не выбирал.

Островком спокойствия среди хаоса моей жизни.Эта мысль была одновременно пугающей и спасительной. Может быть... я не так уж одинок. И, возможно, именно в Моник я нашел друга, тогда, когда меньше всего ожидал и когда больше всего в этом нуждался.

Моник подняла палец в воздух.

– Но должна заметить, лучшие друзья не катаются по городу с мертвыми телами, – весело добавила она.

Я нахмурился.

– Если ты отпустишь тело Шанель, – спокойно сказала Моник, – я останусь в твоей жизни... навсегда. Но ты не можешь рассчитывать, что я останусь, если ты продолжишь держаться за ее тело. Это плохо и для тебя, и для всех вокруг.

– А если я ее отпущу... что тогда будет с моей головой, Моник? Ты правда думаешь, что я справлюсь?

Эти вопросы повисли в воздухе тяжелым грузом.

– Да, Лэй. Абсолютно уверена. Ты сможешь двигаться дальше, а я... – ее голос оставался твердым, – я помогу тебе во всем, что понадобится. Мы будем горевать вместе.

Это решение было самым тяжелым за всю неделю. Будто я стоял на краю пропасти и понимал: один неверный шаг – и я рухну в бездну.

Но, несмотря на весь страх, я все сильнее склонялся к тому, чтобы послушать Моник. Тепло, исходящее от нее, обволакивало, ее сила притягивала, как магнит.

Перед лицом ее упрямства мои страхи словно сжались, их сила меркла под ярким светом ее отваги. Я понял тогда, что Моник, не просто женщина, которую я хотел бы видеть рядом. Она была той силой, в которой я нуждался. Искрой, которая могла зажечь мой собственный путь к исцелению.

Глядя на нее, я ощущал, как сердце выворачивает от переполнявших меня чувств.

Я понял, что мое тело больше не просто согрето – оно пылает. Во мне разгорелось пламя, подпитываемое ее силой и решимостью. Пламя, которое медленно растапливало ледяные стены моей скорби и страха, заменяя их теплом надежды и твердой решимости.

В ее дерзких глазах я увидел перемену, перемену внутри себя.

Моя стойкость действительно рушилась, но это не было падением.

Это было перерождение.

Это было настоящее превращение, зажженное силой стоявшей передо мной женщины.

Я смотрел на нее, на ту, в ком нашел утешение, о ком начал заботиться так же сильно, как когда-то о Шанель, хоть и по-другому.

Слова Моник несли в себе простую истину, от которой я все это время отворачивался. Шанель ушла. И хотя я мог хранить ее в памяти, позволять этой памяти сжигать мое настоящее – нельзя.

Моник вырвала меня из раздумий:

– Что ты собираешься делать, Лэй?

– Мне нужна эта ночь, чтобы попрощаться с ее телом... а потом, – я сглотнул, – я скажу Чену, чтобы утром он передал ее семье.

Моник сократила расстояние между нами, взяла меня за руку, окутывая своим теплом.

– Спасибо. Ее семья будет тебе благодарна. И... твое сердце, твоя душа... тоже станут легче. Ты быстрее начнешь заживать.

– Но я не хочу заживать, если это значит забыть ее, – тихо выдохнул я.

Моник грустно улыбнулась и крепче сжала мою руку.

– У меня такое чувство, что Шанель никогда не исчезнет из твоей памяти.

Где-то вдали послышались шаги.

Через пару секунд рядом со мной появился Чен. Он бросил взгляд на наши переплетенные пальцы. В его голосе звучала тревога:

– Все в порядке?

– Да, – коротко ответил я и спросил: – Дак здесь?

Чен тяжело вздохнул.

– Его сейчас зашивает врач вместе с парой других наших ребят.

Я склонил голову на бок.

– Какой смысл штопать Дака, если я все равно скоро снова открою ему раны?

Моник выдернула руку из моей.

– Что?..

Чен вздохнул еще раз, поглубже.

– Раз уж тебе нужно наверстать тренировку с Ху, я могу взять на себя дисциплинарную работу с Даком...

– Даже не мечтай. Ты не спасешь его от разговора со мной.

Моник резко повернулась ко мне.

– Что значит – снова открыть ему раны?

– Дак облажался, оставив тебя там, – тихо, но жестко сказал я. – Его нужно проучить.

Голос Моник повысился:

– Это не значит, что ты должен его избить!

– Ты добилась своего с телом Шанель, – я злобно сощурился на нее. – Но в этом вопросе ты своего не получишь. Даже не надейся.

Чен неловко поправил очки.

– Что там с телом Шанель?

От боли скрутило живот.

– Приготовь все для того, чтобы утром передать Шанель семье Джонс.

Чен открыл рот, пораженный до немоты.

Я сглотнул, подавляя очередную волну тоски.

– После ужина я займусь Даком... А потом... этой ночью я попрощаюсь с Шанель. И вообще, – я тяжело выдохнул, – на сегодня с тренировками все. Мне нужен, блядь, перерыв.

Чен закивал.

– Ладно... Но ты точно сказал, что мы передаем тело Шанель? Верно?

– Да. Завтра утром.

– Хорошо, – Чен снова кивнул. – Очень хорошо. Тогда отдыхай.

– Сегодня нас никто не беспокоит. Никто. Даже ты, Чен. Если кто-то посмеет, я лично об этом позабочусь.

Я взял Моник за руку и увел ее прочь.

Глава 30

Мокрое безумие

Моник

Лэй повел меня вперед, и вот я ступила в место, которое оказалось куда волшебнее всего, что я когда-либо могла себе представить.

Честно говоря, на Горе Утопии я еще ни разу не бывала, только видела ее издалека, когда проезжала в Парадайз-Сити.

А теперь мы неспешно шли сквозь раскинувшийся перед глазами лагерь. Палатки, окрашенные в спокойные оттенки синего, ровными рядами рассыпались по каменистой земле.