Любовь моя, Анайя - Миллер Ксандер

В третьем раунде бойцы вышли под электрический свет, как гладиаторы на арену убогого колизея. Оба были в синяках, лица их кровоточили. Фум уже оставил всякие претензии на позу или технику. Руки у него были сжаты в кулаки или раскрывались, когда он вспоминал о них. Он то выставлял их далеко перед собой, то опускал по бокам, то поднимал над головой, точно две луны на орбите.

Беглый преступник опустил голову и под градом ударов двинулся вперед.

— Все боятся Фума.

Он продолжал молотить правой, пока не прорвал оборону Зо, а затем провел укороченный апперкот.

— Все боятся Фума.

Удар пришелся Зо под подбородок, изо рта у него хлынула кровь. Фум наклонился ближе, схватил Зо за затылок и прошептал ему на ухо:

— Все боятся Фума, кроме самого Фума.

Зо сквозь кровь и боль шагнул вперед и нанес неожиданный короткий удар противнику прямо в губы. Это было сделано с выразительной, классической лаконичностью. Голова Фума откинулась назад, и изо рта вылетела слюна.

— Когда я разделаюсь с тобой, — бросил Зо, — ты будешь мечтать снова оказаться в блоке «Титаник».

Он отступил, и в тот же момент было объявлено об окончании раунда. Зо увидел, что Фум сидит в дальнем конце ринга на стуле и из носа у него хлещет кровь. Было слышно, как он натужно пыхтит, словно поврежденный механизм.

— Достойный ответ! — Сабаля хлопнул Зо по плечу.

— Не дай ему уйти безнаказанным, — сказал Манаже.

Зо смотрел на пыль, поднимавшуюся под прожекторами и уносившуюся в море.

Сабаля, заранее купивший в холерной клинике солевой раствор, дал Зо хлебнуть электролитной смеси.

— Не нравится мне это рассечение, — сказал шофер. Зачерпнув из банки вазелина, он протер им глаз Зо. — Сколько еще раундов ты сможешь продержаться?

— Немного.

— Тогда тебе придется его нокаутировать, — заметил Лафортюн.

— По-моему, его нельзя нокаутировать.

Когда бойцы сошлись снова, оба были вымотаны. Зо таскал Фума по периметру, они забирались на остовы судов и снова спускались. Когда Фум оказался достаточно близко, Зо ощутил исходящий от него запах спиртного и увидел белое кольцо кокаина у него под носом. Фум теснил Зо к толпе, нанося ему беспорядочные удары — по предплечью, локтю, макушке. Все это время Зо играл с ним, делая ложные выпады, отступая и нанося низкие ответные удары по корпусу.

— Ступай сюда, гляди мне в лицо! — рявкнул Фум и нанес Зо удар в грудину, от которого тот согнулся пополам. И пока молодой боец отчаянно пытался восстановить дыхание, беспощадная правая Фума наконец сделала свое дело, угодив кулаком прямо в щеку Зо. Мир превратился в горячую белую вспышку, затем наступила тишина, словно в ушах у Зо была вата. Ему казалось, что он мальчишка, который боксирует в тростниках, высматривая знакомое лицо там, где его не могло быть.

Позади зрителей, над черной водой Зо увидел Анайю Леконт, плывущую по волнам залива Порт-о-Пренс. Анайя выглядела точно так же, как в самую первую их встречу, когда она потягивала под деревом вишневый сок, а он разгребал на жаре гравий. Зо гадал, был ли удар Фума смертельным и стоит ли он теперь, пошатываясь, на кромке Карибского моря или, как ему мнилось, ожидает суда у ворот рая.

Анайя приехала в Сите-Солей едва часа дня в сопровождении Верны и Йонис.

— Мы любим его почти так же сильно, как ты, — сказала Верна. — И ни за что этого не пропустим.

Подруги решили, что, придя пораньше, они смогут застать Зо до начала гуляний. Но он так и не появился, и девушки остались ждать, чтобы посмотреть, состоится ли объявленный бой вообще. На закате команда мальчишек с голыми торсами рассредоточилась по верфи и принялась за уборку. Ребята собрали и увезли мусор, затем прошлись по площадке швабрами. Анайе невольно вспомнилось, как Зо убрал в Гранд-Ансе мусор и арматуру на стройке, чтобы она могла раздать детям таблетки альбендазола. Но девушка не рассказала об этом подругам. По правде говоря, она устала от разговоров.

В сумерках зазвучала музыка — группа барабанщиков и горны. Толпа так разрослась, что девушки ничего не видели. Они прошли по причалу к тому месту, где расположились гвианские матросы. Причал выдавался в море на пятьдесят ярдов, а потом, напротив верфи, поворачивал вдоль берега, и Йонис решила, что лучше всего наблюдать бой оттуда. Когда бойцы наконец прибыли, они просто появились из ниоткуда, как будто вызванные церемониймейстером после надлежащего представления. Зажегся свет, и они ступили на ринг.

— Это он? — спросила Йонис.

— Не могу сказать, — ответила Анайя.

Тот из бойцов, что стоял ближе к ним, был массивен, неуклюж, тяжеловесен и медлителен. Другой боец походил на танцора; верхняя часть его корпуса была чуть наклонена вперед. На нем были черные плавки, он весь вспотел. Они сражались на освещенной площадке, кружа друг против друга в пыли. Позади них на кромке света и тени виднелись остовы полуразобранных судов.

Неуклюжий боец пересек площадку, подался вперед, пробил оборону танцора и нанес ему прямой удар левой в грудь. И, не успел тот оклематься, заехал ему безжалостной правой по скуле. Танцор слегка отвернулся, сплюнул кровь изо рта и замер, устремив угрюмый взор на море.

— Посмотри на меня, — прошептала Анайя. — Посмотри на меня.

Когда боец очень спокойно, невозмутимо взглянул на нее, Анайя не отвела глаз. Она бы не смогла, даже если бы захотела. Его взгляд электризовал и обдавал ее леденящим холодом. В нем не было любви, лишь какая-то потерянность и горькая, бескрайняя тоска.

Еще мальчишкой Зо дрался с мужчинами вдвое старше себя. В боях на тростниковых плантациях он терял зубы. Ему наносили удары в челюсть люди, которые могли бы боксировать по всему миру, если бы им удалось ускользнуть с острова. Но ощущение, будто тело его растащили по кусочкам, никогда не было сильнее, чем в тот момент, когда Зо осознал, что по ту сторону воды на причале в Сите-Солей действительно стоит Анайя.

После того как Зо увидел Анайю, его манера боя изменилась. Он сделался агрессивным и грубым. Он дрался с Фумом так, как дрался сам Фум. Когда начался следующий раунд, Зо вышел, сгруппировался и, вклинившись между кулаков бывшего заключенного, стал молотить ему по ребрам. Опомнившись, Фум сделал слепой выпад, угодив Зо по почке, и кто-то из зрителей выкрикнул, что бедняга будет целую неделю мочиться кровью.

Схватка началась на верхнем участки верфи, очищенном от грязи и мусора. Но мало-помалу соперники стали смещаться к берегу. Поначалу незаметно, Зо намеренно уводил противника к воде. Снова и снова обходя Фума справа, он теснил тяжеловеса к морю, пока наконец не загнал его на черный песок, и они принялись боксировать на линии прилива.

— Парень устал, — стали поговаривать зрители. — Если он сейчас же не соберется с силами, ему крышка.

Но Анайя понимала, что дело в другом. Зо наконец увидел ее на пирсе и всеми силами устремился к ней, пускай даже ему придется добираться до нее вплавь. Зрители повскакивали с мест и окружили бойцов, прижав их вплотную к морю. Когда соперники приблизились к воде и причалам, Анайя уже могла расслышать глухие удары кулаков, врезающихся в плоть противника, и тяжелое дыхание, как у уставших животных. Конец раунда больше не объявляли, и всякое подобие порядка было утрачено.

В верфи было два бетонных стапеля для спуска отремонтированных лодок на воду. В конце концов Зо согнал Фума по одному из стапелей в море, сначала по щиколотку, потом дальше, туда, где вода доходила им до колен. Толпа устремилась за ними, и теперь зрители теснились на берегу, удерживая бойцов в воде. Фум спотыкался в бурунах между Зо и тем местом, где менее чем в ста ярдах от них среди парней на причале находилась Анайя. Над гаванью сгустился туман, и их разделял сейчас лишь теплый дождик.

Зо загнал Фума еще глубже; теперь они стояли в воде по бедра, меся друг друга кулаками, как изношенные, скрипящие и ухающие механизмы, раскачиваясь взад и вперед вместе с волнами. Когда Зо, шатаясь, слишком близко придвинулся к сопернику, Фум обнял его, словно между ними вспыхнула ужасная пародия на любовь.