Разрушенные клятвы (ЛП) - Маура Катарина

Я нежно вытираю слезы с ее лица большими пальцами, но это бесполезно. Она все еще плачет.

— Сиерра беспощадна и принимает решения быстро. Но она не жестока. Если бы она перестала тебя любить, она бы просто вычеркнула тебя из своей жизни — без раздумий, без сожалений. Я видел, как она делает это с другими. Когда она решает, что ей наплевать, это уже не изменить. Это качество, которым я всегда хотел обладать, но никогда не мог.

Она смотрит мне в глаза, ее взгляд тревожный, словно она не уверена, стоит ли мне верить.

— Это одолжила мне Рейвен, — шепчет она. — Заколку.

Я удивленно приподнимаю бровь. Значит, Сиерра попросила Рейвен передать ее Селесте? Рейвен была ранена так же сильно, как и моя сестра, но, зная ее, я должен был догадаться, что она окажется менее упрямой. У нее сердце из чистого золота, и слишком часто оно достается тем, кто этого не заслуживает. Я надеюсь, что с Селестой это не так.

— Она сказала, что дает мне ее, когда принесла свадебное платье, которое сшила для меня. — Голос Селесты дрожит, а в глазах застыло что-то болезненное. — Оно было тем самым платьем, в котором я всегда мечтала выйти за тебя. Тем, которое мы с ней столько раз представляли. Я и подумать не могла, что она когда-нибудь действительно его создаст… но она создала.

Мое сердце пропускает удар. Я поражен, глядя на жену.

— Твое свадебное платье всегда было предназначено для нас?

Она кивает, в ее взгляде — замешательство и легкая застенчивость.

— Значит, только нижнее белье ты выбирала для Эмерсона? — В моем голосе слышится холод, на языке остается горечь.

— Нет, — шепчет она. — Подошвы моих туфель были тем чем-то голубым. А белье… оно было чем-то старым. Я купила его шесть лет назад, когда мы…

Ее дыхание сбивается, и она прячет лицо у меня на шее.

— Я бы никогда не надела его для него. Прости, Зейн, я просто…

Она просто хотела причинить мне боль. Я устало вздыхаю и прижимаю ее к себе еще ближе, не находя в себе сил сердиться. Не этой ночью.

— Я рад, — шепчу я.

Тьма делает признания легче, а ее тепло рядом со мной — слишком привычным, чтобы отталкивать. Я не знаю, можно ли вернуть то, что у нее было с Сиеррой и Рейвен. Но то, как сильно она все еще о них заботится, дает мне надежду. Надежду, которую я так не хочу чувствовать.

Глава 64

Зейн

Я с тревогой смотрю на Селесту из-за стола, внимательно изучая ее покрасневшие глаза и то, как она безостановочно смотрит на фотографию Лили и себя, что стоит у нее на столе. Последние несколько дней она словно призрак самой себя, вся ее прежняя энергия исчезла без следа.

Странно видеть, как моя жена оплакивает потерю дружбы с моей сестрой, когда меня она никогда не удостаивала даже тени такой скорби. Часть меня хочет утешить ее, но другая, более темная часть, довольна. Пусть наконец-то поймет, сколько разрушений она оставила за собой. Понимает ли она, что мне пришлось собирать все эти осколки после ее ухода?

Я тяжело вздыхаю и отвожу взгляд, открывая почту, нуждаясь в чем-то, на чем можно сосредоточиться. Возвращение Селесты в нашу жизнь принесло больше вреда, чем пользы, и я не понимаю, что бабушка пыталась этим добиться. Я ведь все ей рассказал. Все — о Лили, о том, как Селеста подбросила мне ложные доказательства, как мы разрушились. Я рассчитывал, что это заставит ее пересмотреть свое решение, но вместо этого она только еще сильнее убедилась в том, что мы должны быть вместе. Я до сих пор не могу понять, почему она решила, что это хоть что-то исправит.

Я рассеянно кликаю на входящее письмо и поднимаю бровь, когда понимаю, что наш новый ресторан готов к проверке. Мой взгляд скользит обратно к моей жене, и я на мгновение колеблюсь.

— Ты бы хотела поужинать со мной? — спрашиваю я, в моем голосе чувствуется неуверенность.

Ее взгляд резко поднимается, и на мгновение в ее глазах промелькивает что-то, что я не могу разобрать.

— Amélie, наш новый французский ресторан в The Lacara, уже полностью готов. Обычно я сам проверяю все перед тем, как дать разрешение на открытие.

— О, — тихо произносит она, и ее плечи бессильно опускаются. — Хорошо, я поеду с тобой.

Голос Селесты звучит совершенно апатично, и это меня невероятно раздражает. Я думал, что уже устал от постоянных споров с ней, но теперь понимаю, что предпочел бы их этой безразличности.

— Тогда поехали сейчас, — говорю я, бросив взгляд на часы. — Время как раз к ужину.

Она молча кивает и берет сумочку. Я ожидал сопротивления или хотя бы отказа, но вместо этого она просто поднимается с кресла — чертовски прекрасная в этом синем платье.

Я невольно провожу по ней взглядом, пока мы заходим в мой личный лифт, а затем мой взгляд останавливается на ее ногтях, покрытых золотым лаком. Она носит его часто в последнее время — даже в день нашей свадьбы он был на ее ногтях.

— Как он называется? — спрашиваю я, беря ее руку в свою и нежно сжимая.

Я даже не могу понять, почему сегодня меня так непреодолимо тянет к ней. Возможно, дело в том, что расстояние между нами кажется сейчас больше, чем когда-либо, или, может быть, я надеюсь хоть немного облегчить ее апатию. Мне не следовало бы этого хотеть, но я просто не могу выносить, когда она так страдает.

Селеста поднимает на меня взгляд, ее глаза полны противоречий. Боль. Надежда. Желание.

— Осколки душ, — шепчет она, и в этот момент двери лифта открываются.

Что-то сжимается у меня в груди. Я переплетаю наши пальцы, ведя ее к машине. Весь путь до ресторана она молчит, погруженная в свои мысли, и это молчание беспокоит меня. С тех пор как она вернулась, ее излюбленным развлечением было выводить меня из себя. Но я не знаю, что делать с этой ее новой, тихой версией.

— Мы на месте, — говорю я, припарковавшись. Она медленно поворачивает ко мне голову, словно только что вспомнила, где находится, а затем выходит.

Она не была собой с тех пор, как я застал ее плачущей из-за Сиерры, и все чаще мне кажется, что она погружена в мысли — погружена в прошлое.

— Мистер и миссис Виндзор, — радостно приветствует нас шеф-повар, как только мы входим.

Миссис Виндзор. Я никогда не устану слышать это.

Я кладу руку на поясницу Селесты, пока шеф-повар ведет нас к нашему столику и подробно рассказывает о меню на сегодняшний вечер, и внимательно наблюдаю за ней, пока ее профессиональная маска снова надежно закрепляется на лице.

— Удобные стулья, — негромко замечает она, равнодушно оглядывая зал. — Декор получился именно таким, как я представляла.

Я киваю и следую за ее взглядом, чувствуя, как в моей груди зарождается чувство гордости. Мы всегда создавали лучшие концепции вместе, чем по отдельности, но видеть, как они воплощаются в реальность, вызывает противоречивые чувства. Если бы все не пошло наперекосяк, могли бы мы наслаждаться этим все время?

Я поднимаю бокал, и она с секундным замешательством делает то же самое.

— За успешное сотрудничество и многие будущие проекты, — произношу я, но слова звучат, как пустой звук. Раньше мы поднимали тосты за счастье, за большие мечты и за любовь, которая была между нами.

Наши взгляды встречаются, и на мгновение я почти уверен, что вижу в ее глазах ту же самую тоску, которая разрывает меня изнутри. Скучает ли она по нам так же сильно, как и я?

— Ты жалеешь об этом? — спрашиваю я, даже не подумав.

Ее глаза вспыхивают такой глубокой, всепоглощающей тоской, что у меня перехватывает дыхание. Она пристально смотрит на меня, словно пытаясь найти ответ на мой вопрос, и я криво улыбаюсь.

— Это ведь то, чего я всегда хотел с тобой, знаешь? — говорю я. — Ужин в хорошем ресторане, возможность открыто называть тебя своей. Вот мы здесь, ты и я… и оба выглядим так, словно готовы оказаться где угодно, только не здесь.

— А ты? — спрашивает она резко. — Ты жалеешь о том, что сделал, Зейн? Почему-то мне кажется, что нет, иначе ты бы не стал так яростно атаковать Harrison Developments..