– Как я посмела поступить?! Я, Матвей? Дело снова во мне? Ты серьезно сейчас?
– Но это не я тайно родил ребёнка и врал все эти годы…
– Конечно, не ты. Ты свалил, бросил меня, дал деру, срыгнул в туман, отчалил в розовую даль. Или я тебя с кем-то путаю?
– Ты передёргиваешь! – укорил он.
Да, я передёргивала, но одновременно и защищалась. Если Матвей хочет нормально общаться, ему придется следить за языком. Я больше не глупенькая наивная девушка. Меня не запугать.
– Прекрати орать на меня, – потребовала я.
– Или что? Выпрыгнешь из машины? – он ехидно поднял бровь.– Сомнительно, если учесть, что двери заблокированы.
Я не растерялась и не расклеилась, а пригрозила:
– Или я снова исчезну, Матвей. Ты не увидишь ни меня, ни дочь. Поверь, у меня черный пояс по незаметной жизни в глуши.
Матвей направил машину к обочине и включил аварийку. Он продолжал сжимать руль и смотреть вперёд. Я не знала, что сейчас будет, но не боялась почему-то.
– Не надо угрожать мне, – проговорил Матвей.
– Не надо повышать на меня голос, – повторила я.
– Я хочу поговорить спокойно.
Я включила зануду.
– Нет ничего спокойного, мы стоим на обочине и мигаем. Это небезопасно. Тут запрещена стоянка. И мне не нравится сидеть с тобой в машине.
– Хочешь доедем до ресторана или кафе?
– Закусочная на заправке вполне подойдёт.
Я прикусила губу, мысленно навешала себе оплеух. Господи, все ведь и началось на заправке. И мне до сих пор нравятся там хот-доги. Алиса тоже их обожает.
Матвей усмехнулся. Он помнил.
Чтобы стереть с его физиономии эту ухмылочку, я быстро сказала:
– Не обольщайся. Я не дам тебе за сосиску с заправки. Больше так не повезёт.
Я добилась своего. Он прекратил улыбаться и проговорил:
– Это несмешная шутка.
– Потому что правда?
Я приподняла бровь.
Матвей не стал продолжать тему. Он направил машину обратно в поток, и мы ехали в полной тишине до ближайшей заправки.
Сто раз я пожалела, что после встречи с Леной не поехала с Алисой в отпуск хоть на недельку. Сто раз пожалела, что не отправила Лену домой сразу после покупки фаты. Сто раз пожалела, что села в машину к Матвею.
Жалеть, что связалась с ним, категорически поздно. Срок давности истек. К тому же у меня от него чудесная дочь.
В общем, нет смысла жалеть ни себя, ни его, ни мир в целом.
Я решила пропустить стадии отрицания и гнева. Сразу перешла в принятие.
Придётся договариваться, как будем жить в этом мире.
Матвей оставил машину на стоянке и попытался обойти ее, чтобы открыть мне дверь. Я выпрыгнула раньше, не позволяя проявить галантность.
Закусочная на заправке популярностью не пользовалась. Я взяла себе лимонад и выбрала столик в уголке, подальше от кассы и входа.
Матвей ждал кофе чуть дольше.
Я изо всех сил старалась не рассматривать его. Хотелось найти изъян, но и с первой встречи я поняла, что он стал еще привлекательнее.
Удивительно, но я даже в максимально стрессовой ситуации, как сейчас, не могу не любоваться им.
Нельзя отвлекаться, нельзя быть слабой.
Матвей присел напротив меня и попросил:
– Можешь показать ее фото?
Я вздрогнула и полезла за телефоном.
Странное чувство ревности и тревоги сжигало меня, пока Матвей листал галерею. На его губах снова заиграла улыбка. Только теперь она была теплой и ласковой, а не злой.
– Красивая девочка, – проговорил Матвей.
Он сказал это легко и просто, как факт. Ему не требовались комментарии, но я тоже автоматически выпалила:
– Вся в тебя.
Матвей поднял глаза, но не нашел на моем лице ни капли сарказма. Дочь и правда была на него похожа. Я, как и он, просто констатировала факт.
– Как ее зовут? – спросил Матвей.
– Алиса.
Он прикрыл глаза, поднес кофе к губам, но не сделал глоток, а задал еще вопрос:
– Она знает про меня?
– Она знает, что ты есть. Но мы не можем видеться.
Он вздохнул.
– Что ж… Хотя бы живой.
– Врать про летчика-героя я бы не стала.
Его взгляд обжег меня до костей. Думаю, Матвею тяжело далось лишь посмотреть на меня максимально осуждающе, а не обвинить во всех грехах вслух.
Он вернул мой телефон и зачесал пальцами свои шикарные светлые волосы. За семь лет его шевелюра не поредела. Он все еще был преступно похож на беспечного серфера.
– Почему, Лиля? Почему ты скрывала дочь от меня столько лет? – спросил Матвей очень тихо.
Возможно, этот вопрос был риторическим, но я ответила.
– Потому что ты выбрал жену, Матвей.
– Я выбрал тебя, Цветочек, – заспорил он. – Я же объяснял миллион раз. Ты должна была учиться…
– К черту учебу. Ты бросил меня на растерзание проклятой комиссии ректората. Ты уехал… Уехал со своей женой. Ты выбрал её.
Матвей продолжал упрямиться.
– Я не хотел портить тебе жизнь. Мне обещали, что тебя не тронут.
Я расхохоталась на всю заправку. Кассирша обернулась и уставилась на нас, как и двое путешественников с хот-догами. Но мне было плевать.
– Обещали? Кто тебе обещал? Мать твоей жены? Она и устроила это грязное разбирательство, разве что не распяла меня при проректоре, декане и моем кураторе. Они позволили мне остаться только после тотального допроса и унижения.
– И после клеветы, видимо, – не без злости добавил Матвей. – Или ты не упоминала о совращении, угрозах, насилии. Разве не так все было?
Я вцепилась в бутылку с лимонадом до белых костяшек. Смотреть на Матвея не могла.
– Мне было девятнадцать лет, Матвей. Я злилась на тебя. И они все время уточняли: не соблазнил ли ты меня? Не применял ли силу? Не обещал зачет?
– А, плевать, – неожиданно перебил Матвей. – Какая разница теперь?
Какая разница? Мне до сих пор часто снится допрос. Я умирала от стыда и чувства вины за его испорченную карьеру моими руками. А для него нет разницы?
