Сладкое господство (ЛП) - Райт Кения

Глава 4

Проблема по имени Марсело

Лэй

Кто-то рассказал отцу, что я собирался убить Марсело.

Хммм.

Утром, когда я заговорил об этом, в комнате было всего пятеро – Чен, Дак, Ху, Болин и Фэнгэ.

Мой разум лихорадочно перебирал возможные варианты, сужая круг подозреваемых.

Это должен был быть кто-то, кто испытывал к моему отцу глубокую преданность. Кто-то, кто не смог бы смириться с мыслью о таком радикальном поступке.

Сразу же на ум пришли Болин и Фэнгэ. Они боготворили моего отца настолько, что это уже граничило с фанатизмом.

У Болина даже была его фотография в рамке, стоявшая в спальне рядом с портретом матери. Такой уровень восхищения был чересчур и почти тревожным. Болин всегда был тем, кто с маниакальной преданностью хранил наследие отца, следуя его принципам и наставлениям, как будто это была священная истина.

Фэнгэ, с другой стороны, был не менее безумно предан ему. Его уважение к моему отцу уходило настолько глубоко, что он часто говорил о нем с благоговейной интонацией, и глаза у него загорались при одном упоминании его имени. Совершенно не удивительно было бы, если бы он выложил все, лишь бы защитить то, что, по его мнению, отец счел бы правильным.

По крайней мере теперь у меня было представление о том, кто снабжает его информацией.

Отец снова заговорил:

– Ты понимаешь, Лэй? Ты не можешь убить Марсело.

– А почему нет? Он угрожает моим отношениям и слишком близко подобрался к Моник.

– Марсело должен умереть, в этом нет никаких сомнений, – спокойно ответил он. – Но не от твоей руки и не в этом году.

Я плотно сжал губы.

– Моник слишком многого лишилась за слишком короткое время, – продолжил он, – и такая потеря может изменить ее навсегда. И изменить твои отношения с ней – тоже.

– Изменит ее? – Я нахмурился. – Она сильная. Она справится с его смертью.

– Сильная, да, – согласился отец. – Но она и уязвимая. Марсело слишком близок к ней. Если ты убьешь его, это разобьет ей сердце, и она может никогда не оправиться. И что еще важнее. если она когда-нибудь узнает, что это сделал ты, она тебя не простит.

– Она не узнает. Я бы все сделал так, чтобы она не узнала.

– Не будь наивным, Лэй, – голос отца стал резким и властным. – Такие секреты не остаются в земле. Рано или поздно все всплывает. И когда она узнает, ты потеряешь ее навсегда.

Я сжал кулаки.

– И что ты предлагаешь? Просто оставить его в живых и позволить ему продолжать быть угрозой?

– Нет. – Он покачал пальцем. – Марсело умрет. Но это должно быть сделано так, чтобы ни ты, ни «Четыре Туза» не были к этому привязаны.

Я не мог поверить, что мы вообще ведем этот разговор.

И все же я вздохнул и наклонился ближе.

– И как это должно произойти?

– Этим займется другой человек. Кто-то, кто сможет сделать так, чтобы Моник даже не заподозрила твою причастность.

– Мне не нравится перекладывать решение своих проблем на чужие плечи.

– Дело не в том, нравится тебе это или нет, – твердо сказал мой отец. – Речь идет о том, чтобы защитить Моник и твои отношения с ней. Ты должен мыслить наперед, Лэй. Ты должен думать о том, что будет лучше для нее и для тебя.

Я глубоко вдохнул, пытаясь усмирить бурю эмоций, которая бушевала внутри.

– Я понимаю, о чем ты говоришь, но это просто кажется… неправильным.

– Иногда правильное ощущается как неправильное, но ты должен мне поверить. Марсело умрет, но не от твоей руки. Это единственный способ убедиться, что Моник не будет страдать больше, чем уже страдает.

Я посмотрел отцу в глаза, пытаясь уловить хоть намек на ложь. Но все, что я увидел, – это холодная, суровая правда, скрытая в его словах.

Медленно, с неохотой, я кивнул.

– Ладно. Марсело умрет, но не от моей руки.

– Хорошо, – отец тоже кивнул. – А теперь нужно убедиться, что его смерть будет организована правильно и никто не заподозрит тебя.

Я приподнял брови.

– Марсело работает с бандами в Шэдоу-Хайтс, создает тайные альянсы.

– Какого хрена?

– Думаю, у него есть план по расширению за пределами Синдиката «Алмаз». Он предает нас, Лэй. И делает это у нас под носом.

– Как долго ты об этом знал?

– Достаточно долго, чтобы понять, что действовать нужно осторожно. Как ты думаешь, что будет самым разумным шагом с твоей стороны?

Он внимательно наблюдал за мной, и я понял, что все это – проверка. Он хотел увидеть, способен ли я выстроить правильную стратегию и сыграть тонко, как полагается.

– Я должен передать эту информацию Диме и Кашмиру.

На его лице расплылась широкая улыбка.

– Именно. Им нужно знать, чем занимается Марсело. Дима начнет копать глубже, а Кашмер…

– Придет в ярость.

– А ты тем временем просто останешься в Востоке, продолжая укреплять отношения с Моник, любить ее и баловать. Пусть Север и Запад начнут подозревать Юг.

Мне не хотелось признавать это, но предложение отца действительно выглядело куда проще в исполнении. Более того, оно позволяло мне остаться чистым. И, если быть честным… все, что разрушит Марсело, он сделает сам. Я тут ни при чем.

Тайные сделки в Шэдоу-Хайтс? О чем ты вообще думал, Марсело? Дима тебе этого никогда не простит.

– Разумеется, – сказал отец, поднимая указательный палец. – Ты не можешь торопиться. Тебе нужно втайне собрать больше доказательств. Пусть твои люди проследят за ними. Возможно, даже стоит отправить Чена и Дака, чтобы они поговорили с бандами. В любом случае, нужно добиться того, чтобы Север и Запад сами начали видеть в Марсело потенциальную угрозу.

Я откинулся на спинку кресла.

– Я могу это устроить.

– Превосходно, – выдохнул он с облегчением. – Доверься плану. Марсело получит по заслугам, а Моник так ничего и не узнает. Я хочу, чтобы моя дочь была здесь счастлива.

Я моргнул.

– Твоя дочь?

– Ты ведь собираешься на ней жениться? Верно?

– Да, но...

– Тогда она моя дочь. – Он неловко хихикнул. – Позволь мне насладиться этим фактом, пока у меня еще есть… ограниченное время на этой земле.

Я не поддержал его смех.

– Она не хочет, чтобы я тебя убивал.

– Конечно нет. Она хороший человек. Восток не заслуживает ее, но… ты убьешь меня. – Он внимательно посмотрел на меня. – Ты сможешь это сделать?

– Думаю, да.

– Не думай, сын мой. Знай. – Он коснулся головы. – Почувствуй эту уверенность где-то глубоко внутри.

Вот он – мой отец. Человек, который ставил традиции выше жизни, а смерть – выше любви.

К моему удивлению, он вдруг указал за нашу спину, на огромный портрет моей матери и матери Моник в золотой раме.

– Чья это была идея?

– Моя.

– Твоя?

– Да.

– Вот как. – Его обычно суровое выражение лица дрогнуло, и на миг мне показалось, что в его глазах появилась влага. Это была сторона, которую он почти никогда не показывал – уязвимость, спрятанная под слоями безжалостности.

Он откашлялся.

– Я горжусь тем, каким мужчиной ты стал, Лэй.

Меня будто ударило током.

Эти слова повисли в воздухе, тяжелые от значения, которое когда-то было для меня всем.

Было время, когда я мечтал только об одобрении отца. Когда его похвала могла окрасить мой день, а его разочарование разрушало весь год.

Но теперь эти слова больше не обладали той силой, что раньше.

Он больше не был для меня богом, недосягаемой фигурой силы и мудрости.

Теперь он просто человек. И человек сломленный.

Овдовевший мужчина, живущий в страданиях. Отец, сожалеющий о своих ошибках. Хладнокровный убийца.

Я посмотрел на него. Не просто глянул, а по-настоящему посмотрел. И увидел трещины в его броне. И это не заставило меня ни возненавидеть его, ни полюбить. Это просто сделало меня грустным.

И все же я проглотил эту тоску и тихо произнес:

– Спасибо, отец.