Сладкое господство (ЛП) - Райт Кения

Он повернулся к репортерам и улыбнулся.

Я сделал то же самое.

Вспыхнули вспышки.

Этот снимок войдет в историю как легенда – последняя совместная чайная церемония Хозяина Горы и Великого Хозяина Горы. Отец, исполненный заботы, и сын, полный любви.

Поколения детей на Востоке будут видеть эту фотографию в школьных учебниках по истории и вписывать дату церемонии в тестах.

А кому-то даже придется написать по ней сочинение.

Но никто не узнает о лжи и темном подтексте, скрытых за этим моментом.

Вспышки продолжали срабатывать, и между нами растянулась тишина, натянутая, как резинка, готовая лопнуть в любую секунду.

Он действительно исчезнет из моей жизни. Как я вообще привыкну к этому?

Повернувшись к отцу, я воспользовался этой паузой, чтобы получше рассмотреть его. Его длинные волосы стали заметно седыми – теперь в них было больше серого, чем черного. Вокруг глаз и рта появились новые морщины. Те линии, что раньше были едва заметны, превратились в глубокие борозды, как немой след множества тяжелых мыслей и грузов, что он носил в себе изо дня в день.

Воспоминания о моем детстве с ним нахлынули неожиданно.

Горькие и светлые одновременно.

Я вспомнил те дни, когда он учил меня драться. Его голос, строгий, но ободряющий, эхом отдавался в моих ушах, когда он демонстрировал стойки и удары. Он был беспощадным, доводил меня до предела, но всегда знал, зачем это делает. Он хотел, чтобы я стал сильнее. Он готовил меня к тому, чтобы я однажды смог защитить Восток.

А потом были и более спокойные воспоминания, например, тот день, когда он учил меня кататься на велосипеде. Я до сих пор помнил, как руль дрожал в руках и как неуверенно я держался, делая первые попытки ехать без тренировочных колес.

Его руки были рядом, он держал меня, не давая упасть.

– Продолжай, Лэй. У тебя получается.

Когда я наконец поехал сам, в его глазах невозможно было не заметить гордость.

Мое сердце потеплело.

Перед глазами всплыли и другие моменты, как он показывал мне, как привязывать леску, как учил плавать на пляже, как мы проводили вечера у камина вдвоем, только он и я, и он читал мне историю Востока.

О блять…

Вопреки здравому смыслу, во мне поднялась глухая, невыносимая грусть от осознания того, что мне придется его убить.

Смогу ли я?

Вдруг эта мысль стала почти невыносимой. На один короткий миг… я даже задался вопросом, а может, есть другой путь? Тот, что не заканчивается кровью.

Может, посадить его в подземелье? Нет. Кто-нибудь обязательно его выпустит.

Я сжал зубы.

А что, если отправить его в Китай, как он однажды сделал с Янь? Нет. Он все равно продолжит плести заговоры и убивать.

Но тут в памяти всплыла сцена жестокой смерти Ромео и Шанель.

Нет. Если я оставлю его в живых, он зайдет слишком далеко… а я буду жалеть, что не убил его. Каждая новая кровь будет на моих руках.

Жестокость моего отца не знала пределов.

Я должен убить его.

Грусть сменилась стальной решимостью.

Отец выбрал свой путь. И я должен выбрать свой. Ради Моник, ради нашего будущего и ради безопасности тех, кого я люблю, я сделаю то, что должен.

Я вздохнул и снова повернулся к камерам.

Наконец, отец нарушил молчание:

– Ты прекратил тренировки на Горе Утопии.

Я посмотрел на него.

– Да.

– Почему?

– Янь забрал тело Шанель, и я отправился его искать.

– Это было лишним. Твое место было рядом с Моник.

– Теперь я это понимаю.

– Тогда почему ты не вернулся к тренировкам на Гору Утопии?

– Я хотел показать Моник Дворец.

На его лице появилась ухмылка, в которой читалось слишком много.

– И как ей Дворец?

– Она считает, что он величественный и потрясающий.

В его взгляде отразилась гордость.

– Ты сказал ей, что это я спроектировал Дворец?

Я закатил глаза.

– Конечно, сказал. Хотя… ей больше по душе «Цветок лотоса».

– Как и твоей матери. – Его улыбка стала шире.

– Да.

– Во многом Моник напоминает мне Цзин. Ты видел, как она вчера разговаривала с репортерами?

– Видел.

– Казалось, будто твоя мать стоит рядом с ней.

Я попытался не улыбнуться, но все равно не сдержался.

Вспышки камер снова ослепили нас.

Я вздохнул.

– Когда все закончится, мне кажется, вытащить Моник из сада будет практически невозможно.

– И это радует меня. – Затем его улыбка погасла, и на лице появилось задумчивое выражение. – Насчет моего внука…

Я нахмурился.

– Я не собираюсь называть ребенка в твою честь.

– Моник дала обещание. Сонг был свидетелем и проследит, чтобы все произошло именно так.

– У дяди Сонга не будет ни малейшей возможности принимать такие решения, когда придет время.

– Моник это сделает, потому что она преданная. – Он кивнул. – И, к твоему сведению, тебе будет приятно узнать, что у меня есть тело Шанель. Сонг передаст его тебе после битвы.

– Не было никакой необходимости заставлять Янь забирать тело.

– Я не осознавал, насколько вы с Моник стали близки.

Я огляделся.

– Удивлен, что ты не привел Янь с собой, чтобы устроить очередной бардак.

Он странно вздохнул.

– Вообще-то… я ее привел.

Я приподнял брови.

– Правда?

– Она на кухне.

– С Моник?

– Да.

– Нет. – Я уже собрался подняться.

– Сын. – Он поднял руку. – В этом нет нужды. Янь больше не представляет угрозы ни для тебя, ни для Моник.

В его голосе прозвучало что-то странное.

Я внимательно посмотрел на него.

– Почему ты так говоришь?

Прежде чем он успел ответить, в комнату вошла Моник с элегантной сервировочной тележкой, и все мое внимание тут же переключилось на нее.

На ней было потрясающее синее платье, которое сидело на ее теле так сексуально, что я на секунду забыл, где нахожусь.

Честно говоря, на ее голове должна была быть корона, потому что она выглядела как настоящая королева.

Вспышки камер снова ослепили нас, и на несколько секунд я ощутил раздражение от самой мысли, что кто-то еще увидит, насколько она прекрасна.

Отец, разумеется, сразу понял, о чем я думаю, потому что тихо произнес:

– Ты должен научиться делить ее с Востоком.

– Посмотрим.

На верхней полке тележки стоял изящный синий чайник с ее тщательно приготовленной смесью. Рядом с ним располагались традиционные чашки, которые раньше принадлежали моей матери.

Один только этот вид заставил мое сердце сжаться от гордости.

О, боже.

Она подошла ближе, и тогда я заметил нечто в ее глазах – тревогу, которой обычно там не было.

А?

Я чуть подался вперед.

Она нервничает?

В принципе, это было логично, но… было что-то еще.

Я вгляделся в Моник внимательнее. Обычно она держалась уверенно, но сейчас ее плечи были напряжены.

Когда она остановилась у края стола, пальцы начали теребить край чайника.

Я заметил, как дрогнули ее ресницы, как слегка подрагивали пальцы, и как она с тревогой переносила вес с одной ноги на другую.

Ее взгляд метался по комнате, будто она искала способ выбраться отсюда.

Что-то было не так, и… мне казалось, дело вовсе не в чайной церемонии.

Глава 5

Сигнал сердца

Лэй

Пока Моник готовилась начать чайную церемонию, все замолчали, и камеры были направлены только на нее.

Такая красивая.

Она стояла у края стола, ее пальцы легко скользнули по изящному синему чайнику с ее авторским составом.

Рядом с ним стояли традиционные пиалы – великолепной работы, пропитанные историей, и теперь они ждали, чтобы быть наполненными.

Она глубоко вдохнула, и на мгновение наши взгляды встретились.

Ты в порядке?

Я попытался передать ей уверенность, без слов сказать, что все пройдет идеально, потому что она, самое прекрасное существо, которое когда-либо ступало на землю Востока.