Разрушенная (ЛП) - Бишоп Энн

Она поджимает губы, услышав твердость в моем голосе. Мне не хочется её расстраивать, но я не могу говорить об этом дерьме. Просто не могу.

— Это только на следующий…

— Не надо, — огрызается она, даже не взглянув на меня на долю секунды.

— Ателия, я…

— Нет! Ты ведешь себя безрассудно. Мне это не нравится, Кэл, и особенно мне не нравится, что ты не хочешь сказать мне, почему.

Думаю, она надеется, что это заставит меня открыться, но я не могу пойти на это. Не сейчас, когда мне предстоит познакомиться с её родителями.

— Мне… очень трудно говорить об этом.

— Ты можешь хотя бы попытаться?

Я стиснул зубы. Почему она должна быть такой чертовски упрямой?

— Мне хватит и нескольких слов, — говорит она. — Просто дай мне что-нибудь.

— Праздники – тяжелое время года для меня. Мне просто нужно отвлечься. Это всё, что я могу сказать, ясно? Я не хочу, блядь, говорить об этом.

И тут же выражение её лица смягчается.

— Ох.

Ох. Как будто это просто. Как будто я могу засунуть свои чувства и прошлое в коробку и никогда не думать об этом.

— Извини, — тихо говорит она.

— Не извиняйся, — ворчу я. — Ты не знала.

— Да, но я не должна была давить на тебя. Я просто… не подумала, наверное.

Вздохнув, я беру одну из её рук и переплетаю в свою.

— Всё в порядке, Телия.

Действительно, она заслужила право на то, чтобы злиться на нас. После всего, через что мы её заставили пройти, мы не можем ожидать, что она поверит нам на слово. Я благодарен за то, что она, похоже, дала нам шанс, но всё произошло очень быстро.

Мы сделали всё возможное, чтобы компенсировать годы, которые мы потратили на её мучения, но в голове всё время звучит одна и та же фраза.

Недостаточно, недостаточно, недостаточно.

Неважно, как сильно мы стараемся показать ей, что мы никогда не вернемся к тому, что было раньше. Мы не можем стереть прошлое.

Глава сорок пятая

Келлан

К тому времени, как мы добираемся до дома родителей Ателии, я умираю от голода. Мы выехали поздно утром за день до Дня благодарения. Поскольку мы хотели поскорее закончить поездку, мы нигде не останавливались на обед.

Когда мы въезжаем на подъездную дорожку прямо за Ателией и Кэлом, я оглядываю стоящий перед нами особняк.

— Господи, — бормочу я. — Думаю, их дом может быть больше, чем дом моих родителей.

Уэс ничего не комментирует, что вызывает у меня подозрения.

— Ты ведь бывал здесь раньше, не так ли?

— Почему ты так думаешь?

— Потому что я тебя чертовски хорошо знаю. Ты что, пробрался сюда, что ли?

Он ухмыляется.

— Летом перед вторым курсом. Смотрел, как она спит, некоторое время. Думал о том, чтобы кончить в её голую киску, но не хотел оставлять улик.

— Ты ёбанный извращенец, чувак.

Закатив глаза, Уэс распахивает дверь.

— Ты бы сделал это, если бы додумался.

Да пошел я. Он прав, и он это знает.

Мы хватаем свои сумки и, убедившись, что Ателия не несет ни одной вещи, подходим к входной двери. Она предупредила нас, что её родители — традиционные. Мы и так стоим на зыбкой почве, учитывая, что нас трое. Я не хочу иметь дело с драмой, лекциями или пустыми угрозами её отца, так что лучше начать всё с чистого листа.

Ателия достает ключ от входной двери, когда она открывается. Её мама стоит по другую сторону двери с широкой улыбкой на лице. Это невысокая женщина — такого же роста, как и Ателия, с такими же темно-каштановыми волосами, как у её дочери.

— Ты здесь, — радостно восклицает она. — Я так скучала по тебе, милая.

Едва открыв дверь, миссис Харпер заключает Ателию в долгие, крепкие объятия. Ателия отвечает ей взаимностью, что, на мой взгляд, очень мило. У меня неплохие отношения с родителями, но не настолько.

— Мам, это мои… — Ателия делает паузу, и я, наверное, одновременно с ней понимаю, что мы никогда не давали друг другу ярлыков.

Кроме одного — что она наша.

— Бойфренды, — с усмешкой заканчивает Кэл. — Я Калидор Грэм, но все зовут меня Кэл.

Мы все представляемся, пока Ателия молча наблюдает.

— Вы все можете называть меня Рут, — говорит миссис Харпер. — Моего мужа Билла сейчас здесь нет — он ещё на работе, но он будет очень рад познакомиться с вами.

Дом оказался именно таким, как я ожидал. Большие окна, традиционный декор и совершенно новая кухня, словно сошедшая со страниц журнала. Он похож на дом моих родителей, только немного больше.

— Ателия проводит вас в ваши комнаты, — говорит Рут. — Я почти закончила с ужином. Уверена, вы проголодались.

Мы с шумом соглашаемся. Я жду, что Ателия сделает остроумный комментарий своей матери о том, что она тоже голодна, но она этого не делает. Вообще, она странно молчалива с тех пор, как мы приехали.

Она ведёт нас наверх, а Рут остается на кухне. Здесь две комнаты для гостей, что кажется излишеством, но, возможно, у Ателии много родственников. Мы с Уэсом сразу же решаем разделить одну из них, чтобы Кэл мог как можно лучше выспаться — благо, в одной из комнат стоят две односпальные кровати.

— Ты уверена, что никто из нас не сможет спать с тобой? — кокетливо спрашиваю я, уже зная ответ.

Ателия пихает меня локтем в ребра.

— Я бы предпочла, чтобы мой отец не убил тебя во сне. По словам моих родителей, я всё ещё милая, невинная девственница.

Уэс фыркает.

— Думаю, они знают лучше, Телия.

— Ну, я точно ничего не рассказывала им о своей сексуальной жизни, и я планирую так и оставить.

Кэл смеется.

— Неважно. Я всё равно планирую однажды ночью пробраться в твою комнату.

— Ребята, — простонала Ателия. — Мне нужно, чтобы вы все были на высоте. Лучше, чем лучшее поведение. Мои родители могут быть немного осуждающими, и я не хочу иметь дело со всеми их мнениями.

— Я шучу, — говорит Кэл, но я ему не верю, особенно когда он обнимает её и подмигивает мне через плечо.

— Я хочу посмотреть твою комнату, — говорю я, поставив сумку рядом с кроватью.

Ателия сужает глаза.

— Не уверена, что мне стоит показывать тебе, где она находится.

Я мрачно усмехаюсь.

— О, ma belle, я найду её, даже если ты мне не покажешь.

Она знает, что я права, поэтому, показав Кэлу, где его комната, она ведёт нас по второму этажу. Я замечаю, что её комната находится как можно дальше от нашей. Не то чтобы это было сделано специально для нас — гостевые комнаты находятся там, где они были годами, я уверен, — но это всё равно раздражает.

— Просто… не суди обо всем розовом, — говорит Ателия, прежде чем открыть свою дверь.

Кэл издал протяжный свист, глядя внутрь.

— Ты не шутила.

Первое слово, которым я бы описал спальню Ателии, — яркая. Несмотря на то что солнце уже село, и свет не проникает через большие окна, здесь так много белого.

Но это не идет ни в какое сравнение с количеством розового. Розовые стены, розовое покрывало, розовое кресло… всё сделано со вкусом, но это точно не Ателия. Их с Хейвен общежитие оформлено совсем по-другому, как и комната Ателии у нас дома.

— Это то, что я хотела в детстве, — объясняет она, когда мы все заходим внутрь. — А моя мама очень расстраивалась, когда я упоминала о переделке комнаты в подростковом возрасте, так что… — она пожимает плечами. — Я просто жила с этим.

— Я никогда не считал тебя девушкой которая любит розовый, — говорит Кэл, рассматривая рамки с фотографиями и кукол на её комоде.

Вся мебель безупречно белая. Мы вчетвером чувствуем себя здесь не в своей тарелке.

— Я ничего не имею против этого цвета, — говорит Ателия. — Мне он даже нравится. Просто не так сильно.

Кэл оборачивается, в руке у него рамка.

— Кто это? — требует он.

Присмотревшись к фотографии, Ателия говорит:

— О, это Джоуи.

— И кто, блядь, такой Джоуи?