Искаженное соглашение - Кейн Мила

Она сняла твое кольцо? Похоже, с тобой покончено.

— Поехали.

Я швырнул телефон Маркуса ему в грудь и в последний раз взглянул в зеркало. На мне был костюм, который купила Уинтер. В последний раз, когда я надевал его, мы были в доме ее родителей, и я вылизывал ее киску в туалетной комнате, чтобы успокоить. Казалось, это было целую вечность назад. Я не мог позволить, чтобы все закончилось вот так. Ни за что, блядь.

Мы были в самом начале пути, и если она забыла об этом, я с удовольствием ей напомню.

Мероприятие проходило в «Дюнах». У Леонарда случился бы сердечный приступ, если бы он увидел, что я снова здесь, и не просто как скромный сотрудник, которого можно оскорбить, а почетный гость и представитель хоккейной команды УХХ.

Мы пробыли в огромном бальном зале всего десять минут, когда Маркус выругался.

— Уинтер на девять часов, придурок на буксире.

Я сделал большой глоток одного из коктейлей, которые разносили по залу, и повернулся, чтобы посмотреть на объект моей одержимости. Она стояла рядом с Трентом, пока он общался с какими-то стариками. Я бы подумал, что он забыл о ее присутствии, настолько она была пустой и необщительной, как безжизненная кукла, если бы он не продолжал поглядывать на нее, протягивая руку, чтобы ущипнуть за щеку или провести рукой по пояснице. Ублюдок не мог поверить в свою удачу, в то, что Уинтер была рядом и позволяла ему прикасаться к себе. Но почему она позволяла? Это был самый важный вопрос, к которому я возвращался снова и снова. Почему? Что этот урод сделал, чтобы убедить ее?

Ее глаза встретились с моими через всю комнату, и это было похоже на проклятый удар в грудь. Мое сердце перестало биться и я затаил дыхание.

Спустя мгновение Трент заметил, что она отвлеклась, и проследил за ее взглядом. Его глаза остановились на мне, и он ухмыльнулся. Затем он притянул ее к себе и наклонился.

Мертвец собирался поцеловать ее. Он собирался поцеловать мою девочку, а она ни черта не делала, чтобы остановить это.

Я едва удержался от того, чтобы не заорать на весь зал или не рвануть туда и не оторвать его чертову голову. Вместо этого я заставил себя смотреть. Трент попытался поцеловать Уинтер, но она резко повернула голову, и его губы коснулись ее щеки. Если не считать этого злобного поворота головы, она просто стояла там, как пустой мешок с костями, и смотрела на меня.

Когда он отстранился, она зажала рот рукой, как будто ей стало плохо. Через секунду Уинтер умчалась, и я мог бы поспорить, куда она отправилась.

— Оставь это, мужик. Это дело похоже на кучу неприятностей, и не самых веселых, – заметил Маркус, наблюдая за всем происходящим.

— Мне все равно, весело это или нет… Уинтер - мое дело, точка. Ублюдок - причина всего этого.

Маркус хрустнул костяшками пальцев.

— Тогда хватаем его и заставляем рассказать, что происходит.

— Нет. Уинтер не зря потратила столько гребаных усилий. Я хочу знать, что происходит, и я хочу узнать это от нее. Она откроется мне добровольно, или я заставлю ее.

— Кто сказал, что романтика умерла? – Маркус мрачно усмехнулся и хлопнул меня по спине. — Развлекайся.

Я повернулся и зашагал прочь в направлении уборных. Там подождал, пока несколько дам выйдут из туалета, прежде чем войти.

Мне повезло: перед зеркалом стояли только Уинтер и еще одна женщина. Как только я вошел, женщина в панике огляделась по сторонам.

Я дернул головой в сторону двери.

— Уходи, сейчас же.

Мне не пришлось повторять дважды. Она выскочила из уборной, оставив меня наедине с моей Снежной королевой.

Она наблюдала за мной в зеркало. Настороженно.

— В чем дело, Эш? Трент будет ждать меня. – Ее голос был лишен эмоций.

— Говнюк подождет. Я хочу поговорить со своей девушкой.

— Я больше не твоя девушка, и никогда не была ею по-настоящему. Это была просто игра, – пробормотала она.

Я пересек комнату и притянул ее в объятия, прижав спиной к стойке.

— Только посмей, блядь, назвать то, что у нас было, просто игрой еще раз, – зарычал я на нее.

Она облизала губы. Пульс на ее шее бился как сумасшедший. Она нервничала. Боялась? Почему она пыталась помешать мне убить ее драконов за нее?

— Конечно, это была игра. Что еще это могло быть? – вызывающе бросила она.

Уинтер изо всех сил старалась сохранять невозмутимость, но я видел ее насквозь.

— Это было началом всего, и мы оба это знаем. Ты влюблена в меня, ДеЛори, так же как и я в тебя, и ничто из того, что ты скажешь, не сможет этого изменить.

Она усмехнулась, и ее бледные щеки порозовели.

— Влюблена? Я даже не знаю, способна ли я на любовь, и уж точно никогда не видела ее проявления. Если учесть взаимную апатию моих родителей и твою неполную семью, я не уверена, что кто-то из нас имеет представление о том, на что похожа настоящая любовь.

— Она похожа на это, на нас - потому что мы любим друг друга. Это чувство в груди, будто чего-то не хватает каждую секунду нашей разлуки? Это и есть наша любовь. Я знаю, что ты чувствуешь то же самое, ты не настолько хорошая актриса, чтобы убедить меня в обратном.

Она долго смотрела на меня, а затем пожала плечами.

— Ну, тогда я не знаю, что сказать. Думаю, ты проецируешь. Я не влюблена и никогда не была. Любовь - что за шутка. Это просто сказка, созданная для того, чтобы успокоить массы и заставить их верить, что их жизнь имеет смысл, хотя это не так. Ничто не имеет смысла, если задуматься.

— Господи, я хочу вбить в тебя немного здравого смысла. Что за холодное отношение? Думаешь, тебе это поможет, и я ничего не пойму? Я знаю тебя, Уинтер. Ты позволила мне заглянуть внутрь, и теперь тебе меня не одурачить. Может, у тебя все еще злобный, умный рот, но я знаю всю тебя. Я там. – Я коснулся ее груди, прямо над сердцем, вдавливая пальцы в кожу, чтобы почувствовать, как оно бьется. — Так глубоко, что ты не можешь просто вырвать меня.

Я хотел придушить ее. Я хотел успокоить ее. Больше всего я хотел взять ее на руки и вытрясти из нее правду, а затем все исправить.

Она покачала головой.

— Ты не можешь быть уверен...

Я не дал ей договорить и поцеловал ее.

В этом не было ничего милого. Я прикусил ее губу, и она прикусила мою в ответ, до крови. Наши зубы лязгнули, я поднял ее и усадил на раковину так грубо, что вычурные стеклянные бутылочки с мылом и лосьоном упали и разбились вдребезги на полу.

Я задрал ее юбку, желая оказаться внутри нее с такой срочностью, какой никогда не испытывал раньше. Даже мчась по льду с шайбой за секунды до финального гудка, я не чувствовал такой важности, как с ней, прямо здесь и сейчас.

Я не стал спускать брюки, просто расстегнул пуговицу, дернул вниз ширинку и освободил свой член. Затем подтянул задницу Уинтер к краю стойки. Она смотрела на меня потрясенно, взволнованно. Испуганно? Я не мог сказать наверняка.

Она раздвинула ноги. Я шагнул ближе, сдвинул ее трусики в сторону и скользнул внутрь.

Уинтер резко вскрикнула, когда я вошел в нее до упора. Я на мгновение замер, наслаждаясь ощущением того, что нахожусь внутри и наконец-то соединился с объектом моей одержимости, женщиной, которую люблю, после нескольких дней игнорирования. Я прислонился лбом к ее лбу.

— Кто-то может войти, – забеспокоилась она.

— Мне все равно. Пусть видят. Ты моя, Уинтер. Моя.

Она прижалась ко мне, притягивая ближе, когда я толкнулся. Это не заняло много времени. Я был слишком готов для нее, слишком груб и безумен. Она приветствовала каждое прикосновение - от моей руки, обвивающей ее шею, до моего члена, безжалостно врезающегося в нее. Я использовал ее тело, чтобы выместить свой проклятый гнев на то, что она упрямо хранила молчание. Уинтер не жаловалась. Она принимала каждый жестокий поцелуй, каждый толчок моих бедер и грубое прикосновение к ее клитору.