Мелкая река (ЛП) - Карлтон Х.Д.

— Я не знаю, Амелия. Я думаю, он слишком зол, чтобы так рассуждать. Это трудно сделать, когда человек не знает, каково это - иметь такого человека, который преследует тебя всю жизнь.

Она вздыхает и кивает головой, соглашаясь.

— Как ты думаешь, Билли узнает, что это вы с Барби рассказали Мако, кто он на самом деле?

Я прикусила губу, размышляя о том, как много мне следует рассказать. Стоит ли говорить ей правду о том, как я боюсь, что Билли придет за мной. Я поднимаю на нее взгляд, и то, что написано в моих глазах, должно ответить на ее вопрос. Ее губы дрожат.

— Камеры снова работают? - спрашивает она вместо моего ответа. Я киваю один раз.

— Пойдем со мной домой.

— И, возможно, подвергать опасности твою жизнь и жизнь твоего нерожденного ребенка? Я должна ударить тебя за то, что ты даже предположила нечто подобное, - говорю я с укором в голосе. Она вздрагивает, но кивает головой в знак согласия. Печальная правда заключается в том, что Амелия понимает, что я мало что могу сделать, чтобы отвязаться от Билли. И осознание этого, будучи моей лучшей подругой, убивает ее изнутри. Так же, как и меня, если бы наши роли поменялись местами.

— Так что, если не считать этой неразберихи с Призрачным Убийцей. Как ты со всем справляешься? - спрашивает она, уводя разговор от чего-то невероятно страшного, рассеянно потирая рукой живот. Она сказала, что он уже начал пинаться. Я пристально смотрю на ее живот, молча подкупая малыша Бекхэма, чтобы он пнул свою маму, чтобы я могла это увидеть.

— Все, что касается убийства моего жестокого парня или того, что я, кажется, влюбилась в его брата, и он теперь меня ненавидит? - Амелия смотрит на меня с укором. Я вздыхаю. — Я не грущу о Райане. Может быть, мне следовало бы, потому что мы были вместе более двух лет, но любая любовь к нему уже улетучилась. Он бил меня, насиловал и изменял мне. Я ничего не чувствую.

Амелия резко опускается на диван. — Я рада, что ты это сказала. Я была бы готова сопереживать тебе, если бы ты все еще была влюблена и скучала по нему, но это ранило бы и мою душу.

Я улыбаюсь, чувствуя себя немного легче, чем в последние дни. — Что касается Мако... Я не знаю, что с ним происходит. Я наконец-то поняла, что он - все, что я хочу видеть в мужчине, в то же самое время, когда он понял, что я - все, что он ненавидит в женщине.

Амелия легонько шлепает меня по ноге, бросая на меня взгляд. — Это неправда, Ривер. Мако злится, и вполне обоснованно. Но он сказал тебе, что любит тебя, и хотя мы с ним виделись всего тридцать секунд, он не похож на человека, который говорит такое просто так. И в эти тридцать секунд он смотрел на тебя так, будто ты повесила на себя гребаную луну и звезды, как бы пошловато это ни было, ясно? Он любит тебя, ему просто больно.

У меня дрожат губы, и черт бы побрал эту сучку за то, что она дала мне надежду. Я ненавижу надежду. Я ненавижу это слово так же, как ненавижу слово "красивая". Надежда - это безнадежность. Надежда - это разочарование. Я не ожидала, что Мако вернется ко мне, и теперь я разрушаю эти ожидания и заменяю их надеждой. Мерзость.

— Может, мне позвонить ему?

Она отвечает не сразу, как будто ищет вопрос в моих пингвиньих носках, как будто эти нелетающие птицы собираются открыть ей тайны Вселенной. Наконец, она говорит: — Пусть он придет к тебе. Ему нужно остыть и подумать обо всем рационально, а сейчас это довольно трудно сделать, когда он имеет дело с расстроенными родителями, только что потерявшими сына, с розыском очень опасного серийного убийцы, а у вас на лужайке разгуливают паразиты.

С этим не поспоришь.

Ночное время - самое страшное. Дом огромен и пуст. Но он не кажется пустым. Такое ощущение, что в миллионах теней этого дома таятся всякие страшные вещи. Даже когда Райан был жив, я никогда не любила оставаться дома одна. Сцены из фильмов ужасов прокручивались в голове по кругу, пульс учащался до тех пор, пока я не оказывалась на грани истерики.

Сейчас все гораздо хуже. Реальность того, что Билли пропал, обрушилась на меня с новой силой. Вряд ли он знает, что раскрытие его личности как-то связано со мной, но от этого я не чувствую себя менее взволнованной. Что, если Барби каким-то образом предупредила его о том, что Мако - чертов детектив - раскрыл, кто такой Призрачный Убийца?

Стала бы я винить ее за то, что она ему рассказала? И да, и нет. Барби предупредила бы Билли по тем же причинам, по которым я не рассказала Мако, кто он такой. Страх. То, что Билли вбил в нас с Барби так глубоко, что это засело у нас в костном мозгу.

Не осознавая этого до конца, я убедила себя, что если я скажу Мако, кто такой Билли, он узнает. Он поймет, что это я, и придет не только за мной, но и за Мако. Барби накачала свой организм наркотиками, которые легко вызывают паранойю. Как только мы покинули ее дом, она, вероятно, убедила себя, что Билли узнает об этом, и предупредила его.

Осознание этого заставило меня глубже вжаться в диван. Я не могла смотреть на этот диван в течение нескольких месяцев после того, как опозорилась на нем, а теперь он - единственное, что приносит мне хоть какой-то комфорт.

Как бы я хотела, чтобы Мако был здесь.

Я включаю телевизор погромче, идет какое-то реалити-шоу, на которое я почти не обращаю внимания. Я надеюсь, что привилегированные женщины, жалующиеся на свою жизнь, помогут заглушить очень страшные мысли, грозящие вызвать у меня приступ паники.

Негромкий шум проникает сквозь сон, заставляя мозг отвлечься от него и вернуться в реальность. Яркие вспышки света мелькают на моих веках, а затем их примеру следуют гнусавые голоса из телевизора. Повторы того реалити-шоу все еще идут.

Боже, как долго это продолжалось?

Сердце заколотилось, и в нем поселилось тошнотворное чувство. Что-то разбудило меня. Воздух кажется другим. Как будто кто-то находится в комнате вместе со мной.

Сердце заколотилось, я медленно открываю глаза, пока не вижу комнату. Ничего не бросается в глаза. Ничего необычного, кроме ощущения, что на меня смотрят.

Свет мерцает в просторной гостиной, отбрасывая пляшущие тени по всей комнате. Столовая соединяется с гостиной и ведет на кухню, где одна стена - сплошные окна. Райан упоминал, что это стекло защищено от урагана, но это не значит, что кто-то не сможет найти изобретательный способ проникнуть внутрь, если очень захочет.

Я приподнимаюсь на руке, вглядываюсь в темноту, молясь, чтобы в тени за мной никто не наблюдал. Мои инстинкты сейчас кричат красным, но я пока не могу понять, почему. Как раз когда я начинаю немного расслабляться, из столовой раздаются шаги. Я вскакиваю, одеяла путаются в ногах и едва не ставят мне подножку, когда из тени появляется тело.

Я замираю, когда в поле зрения появляется его лицо. Все предупреждения, о которых я говорила себе раньше, сбылись. Я знала, что он придет за мной. Я, блядь, знала это.

— Привет, Билли, - приветствую я, мой голос дрожит. Нет смысла скрывать свой страх. Билли уже хорошо знает его вкус.

— Ты скучала по мне? - спрашивает он, его голос низкий и зловещий. Он, как всегда, одет в костюм. Безупречен, как никогда, даже когда собирается совершить похищение. Он худее, чем в прошлый раз, когда я его видела, и костюм на нем не такой приталенный, как обычно. Его кожа стала более серой, а по лицу разбросаны шрамы от прыщей.

Метамфетамин действует на него. Его тело разрушается.

Пронзительные глаза сверлят меня с другого конца комнаты. Это всегда было самым страшным качеством Билли. И дело не в огромном шраме на обветренном лице, и не в том, что Билли ведет себя устрашающе. Это всегда были его глаза. Холодные, темные и мертвые. Даже метамфетамин не может приглушить тьму в этих глазах.

— Я всегда это делаю, - шепчу я, отрывая ноги от одеяла и вставая во весь рост. Слава Богу, что я оделась в треники и футболку. Билли с огромным удовольствием стал бы приставать к моему телу, если бы на мне было хоть что-то откровенное.