Сердце грохотало в груди:
– Есть и другие способы доставить мне удовольствие.
Она приподняла брови:
– Говори, чего хочешь. После такого языка... я полностью в твоем распоряжении.
Все мое тело вспыхнуло:
– Да?
Она прошептала:
– Да. Скажи, что мне сделать.
– Отсоси мне.
Ее губы растянулись в дьявольской улыбке:
– Конечно, Хозяин горы.
Я наблюдал, как она медленно опускается вниз, ее мягкие груди скользят по моему телу.
Черт, как же я тебя хочу.
Скоро она оказалась между моих ног. Покачала головой и хихикнула:
– Ну конечно, ты должен быть таким огромным.
Мой член дернулся прямо перед ее лицом.
– Я ведь помещусь у тебя во рту…
– Еще как, – прошептала она, провела руками по моим бедрам, обхватила их крепко и склонилась, чтобы коснуться губами самой головки. – И даже если бы я подавилась твоим членом... мне было бы плевать.
Я застонал.
Она провела языком по всей длине моего члена, от основания до самой головки, дразня и сводя с ума, пока я не оказался на грани.
Мокрое тепло прокатилось по телу электрическим разрядом.
Блядь…
Потом она тихо заскулила, прижавшись губами к члену, и вибрация прошлась по мне, как импульс тока.
Где, черт возьми, она этому научилась?
Не успел я опомниться, как она взяла меня целиком в рот.
Дыхание перехватило от того, как ее полные губы обхватили мой член.
Будто чувствуя, насколько мне хорошо, она начала действовать осознанно – втягивая все глубже, лаская языком каждый сантиметр.
– Ох, блядь… – вырвался у меня стон.
Она начала двигать головой вверх-вниз в идеальном ритме.
Бедра сами подстраивались под ее темп, с каждым движением она шла глубже, жестче.
Идеально. Просто идеально.
Ошеломленный, я смотрел, как она полностью берет контроль надо мной этим своим прекрасным ртом.
Одной рукой она аккуратно придерживала мои яйца, другой, сжимала мой ствол, будто больше никогда не отпустит.
Черт возьми.
Не отрывая взгляда, я чуть наклонил голову вбок и застонал.
Она, блядь, знает, что делает.
Все исчезло – время, место, здравый смысл.
Осталась только Моник и ее рот, обхватывающий мой член.
Мое тело дрожало.
Теперь она будет делать это каждый божий день.
Я подался ей навстречу:
– Да… вот так, именно так.
По телу ударила молния, ее рот и язык творили чудеса.
Она кружила языком по головке, одновременно продолжая скользить вверх-вниз.
Как, блядь, она это делает?..
Я застонал громко, слишком громко, мне было плевать, услышит ли кто-то из моих людей в лагере.
Это было слишком хорошо.
Невозможно молчать.
Она полностью подчинила себе мое тело, унося меня туда, где я и представить не мог оказаться от одного минета.
Я просто таял, разваливался, сдавался.
Черт... она что, реально сейчас заставит меня кончить?
Мои ноги начали неконтролируемо дрожать, я напряг каждую мышцу тела, отчаянно пытаясь продержаться хоть еще пару секунд.
Простонал, схватил ее за затылок, пытаясь притормозить:
– П-погоди... п-подожди...
Но она, чертова непослушница, только ускорилась, заглатывая меня еще глубже.
– О, блядь! – я заскрежетал зубами.
Кульминация накрыла меня, как прилив, сметая все к черту.
– Блядь!.. – волны удовольствия с яростью обрушивались на тело, одна за другой, не давая передышки.
Мышцы судорожно сокращались в ритмичных пульсациях, и в каждой вспышке билось чистейшее наслаждение.
Экстаз разливался по венам.
Я начал кончать прямо в ее прекрасный, жаждущий рот.
Семя лилось ей на язык.
Несколько капель стекли по ее подбородку.
– О, Моник... – я запрокинул голову назад и закрыл глаза.
И продолжал кататься по волнам этого бешеного оргазма.
Это было чистейшее блаженство.
Пульсирующая, горячая эйфория.
Моник была идеальным проводником в этом безумии, дирижером моей страсти – неумолимая, сосредоточенная, одержимая моей разрядкой.
Чувствуя, как я кончаю по полной, она продолжала сосать, вытягивая из меня не только наслаждение, но и, черт побери, душу.
– О-о-о... – простонал я. И когда уже казалось, что все позади, она потянула за самую головку. Я вздрогнул:
– А-а-а!..
Чистый экстаз пронесся по мне, как дикий, безжалостный шторм, не оставив ни одного участка тела нетронутым.
Это было всеохватывающее, разрывающее изнутри ощущение, волна за волной прокатывавшееся от самого центра наружу, оставляя после себя только истощенное, но счастливое опустошение.
Я был чертовым кораблем, выброшенным в бушующее море наслаждения, а Моник – гребаным капитаном, уверенно ведущим меня по этой безумной буре.
О, я никогда ее не отпущу.
И только когда буря утихла, Моник медленно отстранилась.
Я смотрел на нее, будто в тумане, зная, что только что по-настоящему прикоснулся к ее дикой, грязной стороне.
И мне до дрожи хотелось узнать ее еще глубже.
В ее глазах горел хищный огонь, как у хищницы, только что отведавшей особенно вкусную добычу. Даже вспотевшая и раскрасневшаяся, она была потрясающе красива.
– Ну как тебе?..
– Настолько хорошо, что мне хочется достать наручники и…
– Даже не начинай, Лэй. – Она поцеловала мой член и медленно поползла ко мне.
Я сразу же обнял ее, прижал к себе так крепко, как только мог.
– Ммм… – Она устроилась, положив голову мне на грудь.
Мое сердце наполнилось теплом. Ее тело прижалось к моему, и это было нечто особенное.
Настоящее. Захватывающее дух. Совершенное.
Боже...
Мы молчали. Я просто лежал, впитывая этот момент, эту близость.
Почему это так… хорошо?
Безмолвный, я лежал с открытыми глазами и приоткрытым ртом.
Я чувствовал себя живым.
Настоящим.
Наполненным блаженством.
В голове крутились десятки вопросов.
Это все просто потому, что я кончил? Или дело в том, как она это сделала? Почему у меня кружится голова, сердце колотится, а по венам хлещет адреналин?
И чем больше я пытался успокоиться, тем больше вопросов подступало.
Почему у меня будто пылает душа? Почему глаза на мокром месте, и я вот-вот заплачу, хотя я счастлив и совсем не грустный?
И тогда пришел самый странный вопрос.
Чем отличается Моник от моего гарема и даже Шанель? О нет. Шанель... Она видела??
Чувство вины пронзило меня.
Тем не менее, я прижал Моник еще крепче.
Она тихо посапывала, а я бережно провел рукой по ее щеке, наслаждаясь шелковистой гладкостью кожи.
Я пытался вытеснить вину – но она только росла, не давая отвернуться.
Но… разве Шанель не хотела бы, чтобы я был счастлив?
Когда Шанель ушла, я был раздавлен.
Она была для меня всем. Моим солнцем и звездами. Якорем для сердца.
После нее в моей жизни осталась только гулкая пустота, и каждый удар сердца отдавался эхом этой тишины.
А потом появилась Моник.
Она была другой.
Словно глоток свежего воздуха в затхлой атмосфере моей жизни.
Светлый луч, разрезающий тьму моей скорби.
Ее смех заражал, ее дух притягивал.
И прежде чем я понял, что происходит... меня уже тянуло к ней.
Но наслаждаться этим моментом... казалось одновременно неправильным и до боли верным.
Разве не слишком рано? Тело Шанель даже не предано земле.
Я сглотнул, не зная, что делать.
Поэтому просто прижался к теплому, мягкому телу Моник и слушал, как ровно и спокойно она дышит во сне.
Пока снаружи, у палатки, кто-то громко не откашлялся.
Кто это?..
Я нахмурился.
Звук повторился.
Мужчина прокашлялся снова – низко, глухо, почти угрожающе.
Что за хрень?..
Кто-то явно хотел привлечь мое внимание, но не осмеливался разбудить по-настоящему.
