Что ж... хотя бы дали нам немного времени, чтобы я мог почувствовать себя живым.
Осторожно высвободившись из объятий Моник, я поднялся, схватил запасное одеяло и обернул его вокруг бедер, прежде чем выйти наружу.
Все тело ломило, и я даже не знал, это из-за утренней тренировки или от того оргазма, который подарила мне Моник.
Я провел рукой по волосам, стараясь вернуть себе хоть крупицу облика Хозяина горы.
Увы, Моник свела меня до простого смертного.
Ну вперед.
Босиком я вышел в прохладный горный воздух.
В нос ударил пряный запах сосны.
Под ногами приятно холодила трава.
В нескольких шагах впереди стоял Дак.
И, к моему удивлению, он выглядел как темная, угрожающая фигура на фоне величественных гор.
Обычно беззаботное выражение сменилось сосредоточенным, почти задумчивым.
Его взгляд был отстраненным, а на лбу и щеке виднелись белые пластырные квадраты – наверное, прикрывали свежие швы.
К моему удивлению, Дак ничего не сказал. Просто стоял и смотрел на меня в этой жуткой, звенящей тишине.
Он что, поехал после драки с бандой с Роу-стрит?
Это было странно. Мой кузен даже в самых дерьмовых ситуациях находил, чем пошутить.
Я вгляделся в него.
В руках он сжимал два маленьких свертка ткани, и я понял, что это наша с Моник одежда, которую мы оставили, когда вдруг решили искупаться голыми.
Сколько он тут уже стоит?..
Еще страннее было то, что Дак не двинулся ко мне, как делал бы обычно. Не пошел со своей привычной расслабленной походкой, не нарушил тишину своим теплым, раскатистым смехом.
Он просто стоял, держа одежду так, будто пытался сложить из нее какую-то головоломку.
Я посмотрел ему в лицо, и увидел то, чего не ожидал.
Сжатая челюсть, плотно сжатые губы. И взгляд – тяжелый, пронзительный. В нем плескалось чувство, на распознавание которого мне потребовалась секунда.
Это... раздражение?
Боль?
Ревность?..
Он опустил взгляд на одежду, тяжело вздохнул, а потом перевел глаза с вещей в руках на одеяло, обернутое вокруг моей талии.
В его взгляде читался молчаливый вопрос.
Только Чен и Дак умели так смотреть. Никто другой из «Четырех Тузов» не получал от меня столько терпения.
Я сжал челюсти, скрестил руки на груди:
– Хочешь что-то сказать?
Дак кивнул.
– Тогда говори.
Он усмехнулся.
– У тебя есть гарем.
– Я в курсе.
– Если тебе нужен секс, иди к ним.
Я почувствовал, как внутри поднимается ярость. Наклонил голову вбок:
– Это, по-твоему, мой единственный вариант?
Его взгляд не был обвиняющим, но в нем плескалась боль – та, что заставляла меня чувствовать себя не в своей тарелке.
– Моник заслуживает большего, чем быть временной заменой Шанель.
Эти слова выбили почву из-под ног.
– Я не…
– А ты вообще способен полюбить Моник? – Голос Дака звучал не так, как обычно. Ни следа от прежней легкости и насмешливости. И что-то внутри меня треснуло. – Ты способен, Лэй?
Я сглотнул:
– Это нечестно. Я только что потерял Шанель… и… только познакомился с Моник.
К своему удивлению, я увидел, как Дак пошел прямо на меня.
Какого хрена?..
Я разжал руки, гадая, что он вообще собирается делать.
Он молча всунул мне свертки в грудь:
– Я буду на ринге. Жду. Одевайся. Закончим разговор там.
Я моргнул, взял одежду:
– Это вообще ты под раздачу попал. На твоем месте я бы не спешил с вызовом.
Дак ничего не ответил, просто развернулся, сжал кулаки и тяжело зашагал прочь.
Ты, блядь, серьезно?..
Насупившись, я развернулся и пошел обратно в палатку с одеждой в руках.
К счастью, Моник все еще спала и не слышала этот разговор.
Потому что, возможно, у нее возникли бы те же вопросы, что и у Дака.
А у меня... не было ни единого ответа.
Вздохнув, я положил одежду на стол. Мои вещи Дак просто скомкал в бесформенный ком.
Я отложил их в сторону.
А вот одежду Моник он аккуратно сложил: лифчик лежал сверху, под ним – штаны, топ и носки.
Я приподнял брови.
Так, стоп. Лифчик. Носки. Штаны. Топ. А вот...
Я аккуратно разобрал ее стопку и начал искать.
Нет… Он не мог…
Я перерыл и свою одежду, пропавшего предмета там тоже не было.
Он что, спиздил ее трусики?..
Гнев вспыхнул во мне, как дикая вспышка.
Все. Эти швы я точно разнесу к хуям.
Быстро, почти вслепую, я кинулся на другую сторону палатки – одеваться.
Бонусный эпилог от лица Дакa.
Оргазм и конфликт
Кения Райт
Дак
Говорят, что третьим лишним быть, фигово, да?
А вот он я, как гребаное колесо у какого-то трицикла, в который меня вообще-то никто не записывал.
Я раньше думал, что все эти любовные треугольники в сериалах – полная хрень.
Ржал над ними, пока Чен сидел на краешке дивана с выпученными глазами.
Ну, блядь, сложно, что ли? Выбрал кого-то одного, и жить себе спокойно.
Но вот я тут, торчу возле палатки своего кузена, выгляжу как последний ебанутый вуайерист, и до меня доходит...
Охуеть, я сам, похоже, стал одним из углов в этом кривом треугольнике.
Хорошо хоть, ручей за огромной палаткой Лэя журчит тихо и не стал свидетелем моего морального падения.
Я шагнул вперед, огляделся.
Кристально чистая вода скатывалась по гладким камням.
В воздухе витал тонкий запах сосны и сырая пряность леса, но даже они не могли заглушить звуки, доносившиеся из палатки.
Моник рассмеялась, видимо, Лэй что-то ляпнул.
Я сжал кулак, злобно глядя на разбросанную по земле одежду.
Рубашка Лэя, его штаны... и вещи Моник.
Не верю, что он и правда собирается воспользоваться этой ситуацией.
Лэю же плевать на Моник.
Его настоящей слабостью была Шанель. Его навязчивая идея.
А Моник?
Для него она всего лишь замена. Жалкая попытка заполнить пустоту.
Злясь, я наклонился и начал перебирать их брошенные вещи.
Ткань ее топа была мягкой на ощупь. Я поднял его – в нем сохранился ее запах: ваниль с чем-то более теплым, пряным... запах, который был только ее.
Я поднес ткань к лицу, вдохнул поглубже – и отложил в сторону.
И тут взгляд наткнулся на ее трусики.
Хм.
Тонкое кружево.
Хрупкое.
Грешное.
Я не собирался их трогать. Серьезно. Но пальцы будто сами собой потянулись.
Черт. Я ведь лучше этого.
Я поднял их. Легкие. Нежные. Теплые.
Но...
Я сжал их в кулаке, сердце колотилось так, будто хотело вырваться из груди.
Губы скривились в злой усмешке.
По спине пробежала дрожь, чувство предательства подбиралось все ближе.
Из палатки донеслось шорохание, а потом в тишине ночи раздался смех Моник.
Я живо представил, как она лежит на кровати моего кузена, а этот озабоченный ублюдок нависает над ней.
У него, блядь, целый гарем, ему что, именно ее нужно было трахать?
Ком подступил к горлу.
Нет... только не эта херня с любовным треугольником.
Он что, правда настолько в нее втюрился?..
Я резко мотнул головой.
В отличие от этих сопливых сериалов, быть ревнивым придурком, сжимающим в кулаке чужие трусики, в реальности оказалось совсем не так гламурно, как на экране.
Никакой драматической музыки, никаких красивых речей, только я, долбоеб, стоящий один в лесу и офигевающий, как вообще докатился до съемок в собственном шоу под названием «Треугольник Позора».
Черт возьми.
Я глубоко вдохнул, загоняя в легкие холодный воздух, будто надеялся, что он остудит ту ярость, что росла внутри.
Пусть Лэй хоть весь гарем к себе в постель затащит – Моник моя.
