Порочные цели - Кейн Мила

— Что ты здесь делаешь? — спросил я Коула.

— Встреча с деканом, — спокойно ответил он.

— Что? Зачем? С этим придурком уже всё улажено, — буркнул я.

Коул пожал плечами и направился ко входу.

— Ты идешь? — бросил он через плечо.

Черт. Мне предстояло выслушать нотации Иствуда во второй раз за день. Отлично.

Я последовал за ним в кабинет декана, а затем зашел внутрь, когда он пригласил нас войти.

— А, Вы, должно быть, мистер Бэйли-старший, — сказал Иствуд, оправившись от первоначального шока при виде настоящего, татуированного и агрессивного байкера, севшего перед ним.

— Это мой отец, я Коул. — Брат протянул руку для рукопожатия декану и подождал, пока Иствуд придет в себя и ответит на жест.

Раздался хруст костей, и Иствуд отшатнулся на своем кресле, его лицо побледнело еще больше.

— Да, Вы хотели встретиться, чтобы обсудить Маркуса и его выходку на теории музыки.

— Подожди, это ты попросил о встрече? — Я повернулся к Коулу.

Коул бесстрастно кивнул.

— Что ж, я не знаю, что Маркус рассказал Вам, но боюсь, всё выглядит очень плохо, — Иствуд принялся болтать о фотошопе и репутации Ари.

Каждый раз, когда я слышал, как кто-то говорит об этом, чувствовал себя дерьмом.

Коул полез во внутренний карман жилетки и достал глянцевую фотографию, а затем положил ее на стол.

— Простите, что перебиваю, декан, но я пришел сюда не только поговорить о Маркусе. Я знаю, каким долбаным идиотом он был по отношению к своей любимой преподавательнице. Я пришел сюда поговорить о Вас.

Повисла тишина.

Иствуд нахмурился, озадаченный.

— Обо мне?

Коул кивнул и бросил многозначительный взгляд на стол.

Иствуд поднял фотографию. Остатки румянца исчезли с его лица.

— Как Вы это достали?

— Как еще? Друзья в низких кругах. Видите ли, Вам нужно понять, что Маркус – не просто парень с отцом-рецидивистом, который не может за него постоять. У него есть я – его старший брат, и никто не смеет расстраивать моего брата, кроме меня.

Я смог разглядеть часть фотографии. На ней Иствуд наслаждался танцем на коленям в каком-то стрип-клубе. В маленьком городке вроде Хэйд-Харбора эта фотография могла уничтожить такого человека, как декан Иствуд.

— Итак, чтобы было ясно: Маркус – неприкасаемый. У него есть я, а у меня есть нужные сведения о любом человеке в любой момент времени. Он не исключен из команды. Он не отстранен и не на скамейке запасных. Он будет делать то, что умеет лучше всего – держать команду вместе и прокладывать путь в лигу, чтобы свалить из этого города. Никто, ни Вы, ни я, не будет этому мешать. Это понятно?

Я не сводил глаз с брата: он непринужденно сидел напротив Иствуда, излучая власть и смертельную уверенность.

Иствуд кивнул и засунул снимок в карман.

— Если я выполню Ваши требования, Вы гарантируете, что подобные фотографии больше не всплывут?

Коул встал и скрестил руки на груди.

— Фотографии всегда найдутся, декан Иствуд. Но пока Вы не огорчаете меня, я буду так любезен и сохраню их при себе.

Затем он оперся одной рукой о стол и наклонился так, что его лицо оказалось на одном уровне с лицом Иствуда. Если бы это была стычка диких зверей, сомнений в том, кто доминирует, не осталось бы.

— Но ты должен мне, Иствуд. Понял?

Декан резко кивнул, дергая ворот рубашки так, будто она пыталась его задушить.

Коул дернул головой в мою сторону. Мы здесь закончили.

Я подождал, пока мы вышли в коридор, чтобы заговорить.

— Что это, блядь, было? — потребовал я, стоя на том же самом месте, где несколькими часами ранее Ари задала мне похожий вопрос.

— Родительское собрание. Ты что, не слушал? — ухмыльнулся Коул.

— Серьезно. Ты шантажируешь декана, чтобы вернуть меня в команду? Зачем? Я думал, ты хотел, чтобы я стал Гончим и забыл всю эту хоккейную фигню? — Это был тот же спор, который возникал у нас снова и снова, когда я был младше. — Я думал, ты не хочешь, чтобы я играл? Что я трачу время впустую? — напомнил я брату.

Коул со вздохом прислонился плечом к стене, достал из кармана сигарету и прикурил. За его спиной на меня смотрела табличка «Не курить».

— Ты думаешь, я пожертвовал стольким... чтобы мой брат не попал в НХЛ? — Он выпустил длинный клубок дыма. — Хрена с два.

— Извини, но в этом здании курить запрещено. Как и на всей территории кампуса, к твоему сведению. — Колкий голос разнесся по коридору.

ЧертоваИзабель. Я не знал, что она затевает, пытаясь познакомиться с Коулом, но для нее это плохо кончится.

Она шла к нам, совершенно не осознавая, что в клетчатой мини-юбке и кардигане выглядела как лакомый кусочек для моего брата.

— К твоему сведению, мне плевать, — сказал Коул, окинув ее взглядом от лоферов и гольфов до кончиков длинных рыжих волос.

— А на рак легких тебе тоже плевать? — парировала она.

Коул усмехнулся.

— Абсолютно. Все когда-нибудь умрут, милая, а для некоторых из нас чем раньше – тем лучше.

Она моргнула, не зная, что на это ответить.

— Проваливай. — Я бросил на нее предупреждающий взгляд. Я еще не закончил разговор с Коулом о том, что произошло в кабинете декана.

— Как староста, я могу написать на тебя докладную. — Она снова уставилась на Коула, который теперь даже не пытался скрыть своё веселье.

— Вперед, милая. Напиши на меня докладную, внеси в список нарушителей... У меня есть целая коллекция выговоров, и этот, пожалуй, станет самым глупым.

Брови Изабеллы поползли вверх, и я понял, что она вот-вот взорвется.

— Пошли, — сказал я Коулу и зашагал к выходу из здания.

Он неторопливо последовал за мной, и, только когда мы добрались до его мотоцикла, бросил недокуренную сигарету.

— Я серьезно, теперь ты хочешь, чтобы я попал в НХЛ? Ты что, личность сменил после травмы? Это результат пересадки мозга или последствия черепно-мозговой травмы?

Кол вздохнул и потер переносицу.

— Помнишь, как отец сказал тебе не приходить на охоту, потому что ты хреново стреляешь и никогда не научишься? Мол, ты необучаемый, помнишь?

Я кивнул. Разумеется, блядь, я помнил.

— Ты целый месяц ежедневно ходил на стрельбище. Стал лучше нас обоих. Твои координация и меткость… даже не пытайся сказать, что это не помогло тебе в хоккее.

— И что?

— А то, что стоит тебе сказать, что ты чего-то не можешь, как ты начинаешь в этом преуспевать. Ты движим злостью, Маркус, и я понимаю это, потому что я такой же. Борьба против моих планов на твою жизнь сделала тебя тем игроком, которым ты стал сегодня – тем, у кого есть реальный шанс попасть в НХЛ. Как-нибудь поблагодаришь меня, брат, когда будешь держать в руках гребаный Кубок Стэнли. — Он ткнул пальцем мне в грудь. — И лучше мне быть на том матче. Билеты для семьи зарезервированы для меня, точка.

— Я... черт, я не знаю, что сказать, — пробормотал я, уставившись на брата, словно видел его впервые. Мысль о том, что он всё это время был на моей стороне, хотел того же, чего и я, и пытался подстроиться под мой ебанутый мозг, чтобы это произошло, была непостижимой.

— О, и отец проиграл апелляцию, — сказал Коул небрежно, будто это была пустяковая новость, подбрасывая новую порцию шока.

— Что? Я же собирался прийти на заседание. Я обещал…

— В конце концов, ты там не понадобился.

— Но ты хотел, чтобы папа вышел. Хотел разделить нагрузку…

— И я на секунду забыл, что этот человек всегда был лишь дополнительным бременем, а не облегчением. На мгновение мне показалось, что всё может быть по-другому, но ничего бы не изменилось. Он такой же, как всегда. Пустая трата плоти и крови. Мне не нужна его помощь. Мне никто не нужен, — резко сказал Коул.

— У тебя есть я, — предложил я.

Ари не раз говорила, что меня любят намного больше людей, чем я думаю. Коул всегда любил меня. Он пожертвовал своей жизнью, чтобы вырастить меня и дать мне дом. В конце концов, он поддерживал мое увлечение хоккеем. Мое сердце наполнилось теплом.