Империя Искушения (ЛП) - Финелли Мила

— Ты говоришь как Габи, — сказала я со смехом. — Уверена, у него в Нью-Йорке больше телефонных номеров, чем может вместить его телефон.

— Я верю в это. Мой брат сказал, что ему понравилось работать в твоем ресторане. — Он сделал паузу. — Он также говорит, что наш отец влюблен в тебя.

Ты держишь мое сердце и мою душу, fiore mio. Per sempre.

Комок застрял в горле. Если бы это было правдой.

Ты не лжешь тем, кого любишь, не обманываешь и не используешь их. Даже если так и начинались наши отношения, с его планов использовать меня, чтобы найти моего отца, у Луки было много шансов признаться. Но он продолжал лгать. Продолжал следить за моим отцом, готовый наброситься.

Я глубоко вдохнула и медленно выдохнула, мои ноги скользили по прохладной воде. — Это неважно. Нью-Йорк — мой дом. Твой отец живет здесь. Конец.

— Признай это. — Он махнул рукой в сторону итальянской деревни. — Это лучше, чем Нью-Йорк.

Это было чертовски мило. Но это не был дом. О, и еще был тот факт, что я не была готова стать подружкой мафии. — Ты не видел долину Гудзона, — сказала я. — Особенно осенью, когда листья меняют цвет. Это так красиво, что хочется плакать. И бонус? Там никто не шантажирует и не убивает.

— Конечно, нет, — пробормотал он себе под нос.

Дверь снова открылась. Прежде чем я успела разглядеть, кто это был, послышались голоса, кричащие на итальянском. Лео выпрямился и тут же вытащил ноги из бассейна.

— Что происходит? — спросила я, пока он вытирал ноги одним из пляжных полотенец. — Что-то не так?

— Мой отец здесь.

Мое тело дернулось, слегка качнув меня назад.

— Здесь? Он вышел из тюрьмы?

— Scusa, signorina.¹⁰³ Мне нужно переодеться. — Лео исчез в доме, и я нахмурилась. Он был одет в футболку и шорты, как и я. Неужели Лука настаивал, чтобы его старший сын наряжался каждый день?

Я отпила свой замороженный Aperol Spritz и отбросила эти мысли. Одежда Лео был чем-то еще, чего я не понимала в жизни Луки и, вероятно, никогда не пойму.

К тому же у меня были заботы поважнее.

Лука был здесь. Я не ожидала увидеть его снова, по крайней мере, не так скоро. Что я собиралась сказать ему? Хуже того, что он собирался сказать мне?

Моя грудь расширилась от странного ощущения, которое, как я подозреваю, было одновременно предвкушением и страхом. Мне обнять его или пнуть по яйцам? Я не была готова. И мне хотелось домой.

Я не была его любовницей или его девушкой. Я была просто женщиной, которой он манипулировал в своих собственных целях. Лука был всем, о чем предупреждала меня моя мать, но я пошла с ним добровольно, слишком наивная, чтобы сомневаться в том, что происходит.

Я покрутила ногами в воде и допила напиток. Быть убитой горем было отстойно. Мне нужно, чтобы это чувство ушло. Мне нужно забыть о Луке и с головой уйти в работу в траттории.

Может быть, нам стоит добавить в меню замороженный Aperol Spritz?

— Хочешь поплавать?

Звук его глубокого голоса вызвал во мне поток тоски, поток воспоминаний, которые я хочу забыть. Я моргнула, но не оглянулась. — Нет.

Он опустился на камень рядом со мной и начал закатывать манжеты брюк. Я взглянула на его руки, движения уверенные и быстрые. Я любила эти руки. Я скучала по этим рукам.

Он окунул ноги в воду по одной. — Почему нет? Я уверен, что где-то есть запасной купальник.

— Это не отпуск, Лука. Я хочу домой.

— Прости меня. Я увидел пустой коктейльный бокал и подумал иначе.

Мой рот сжался, когда я стиснула задние зубы. — Ты придурок. — Я начала вставать, но он схватил меня за руку.

— Подожди, per favore. Я… — Он тяжело вздохнул. — Пожалуйста, послушай. Мне нужно многое сказать. Мне жаль, Валентина. За все. Я никогда не должен был использовать тебя, чтобы найти твоего отца.

— Дело не в этом. Дело в том, что ты продолжал использовать меня даже после того, как мы начали спать вместе.

— Я знаю, и мне жаль, amore.

Я потрясла ногами и смотрела на рябь на воде. — Почему бы тогда не рассказать мне? Зачем продолжать позволять мне думать, что это было правдой.

— Потому что это было реально. — Наклонившись, он прижался лбом к моему виску. — Моя душа болит за тебя. Я как грязь, окружающая нас, сухая и безжизненная, а ты — вода, возвращающая меня к жизни. Fiore mio, мой прекрасный цветок. Ты делаешь все лучше — ты делаешь лучше меня. Я ничто без тебя.

Слезы текли по моим ресницам, дорожками по щекам. Я вытирала их, но они продолжали течь. — Боже, Лука.

Лука обнял меня и прижал к себе. — Не плачь, bella. Я знаю, что причинил тебе боль. Позволь мне загладить свою вину.

— Я не уверена, что ты сможешь. Даже если бы я была готова простить тебя, какой в этом смысл?

— Суть в том, чтобы быть вместе. — Он поцеловал меня в макушку, затем зарылся лицом в мои волосы. — Ti amo, Valentina.

Слова были как удар под дых. Я так долго хотела их услышать, но теперь это уже не имело значения. Он был итальянским главарем мафии с гигантским каменным домом и розовыми шезлонгами у бассейна. Я жила в крошечном городке, где мы не запирали дома на ночь. Ради бога, я мыла туалеты и покупала одежду через мобильные приложения. Это ни за что не могло сработать.

— Я никогда в жизни не говорил таких слов женщине, — тихо продолжил он. — Потому что я никогда раньше не встречал ту, на которой хотел бы жениться.

Моя грудь треснула, боль пронзила меня. Боже, когда же прекратится эта агония?

— Не надо.

— Я не могу. Выходи за меня замуж, оставайся здесь со мной. Позволь мне делать тебя счастливой каждый день оргазмами, сумочками и курицей с пармезаном. Детками. Чего бы ты ни пожелала, amore mio. Ты нужна мне рядом.

— Лука… — дрожащим голосом сказала я. Я не ожидала от него такого, и у меня нет защиты от его натиска. — Я не могу здесь оставаться. У меня есть жизнь, бизнес. Я не создана для того, чтобы быть женой мафиози, изолированной здесь, в горах, без ничего. Что я буду делать весь день.

Его тело напряглось напротив моего, а рука упала с моего плеча. — Здесь я живу, на земле, на которой жили поколения Дона Бенетти. Для меня небезопасно оставаться где-либо еще.

— Ты жил в Паесано, — не могла не отметить я.

— На короткое время — да. Но я не могу постоянно управлять там империей.

Я вытерла слезы, пытаясь остановить их течение. Мы молчали несколько минут, оба не двигаясь.

— Ты просишь меня отказаться от этого, — тихо сказал он. — Чего я не могу сделать.

— Я не спрашиваю об этом. Я знаю, что ты этого не хочешь.

— Вопрос не в том, хочу я или нет. Я говорю тебе, что не могу. Только смерть передает титул другому.

Вот и все. Больше обсуждать было нечего, на самом деле. Мы оба знали, где находится другой. Несомненно, ему показалось неразумным, что я отказалась переезжать сюда. В конце концов, поместье было великолепным, и я ни в чем не нуждаюсь.

Но я не могу покинуть Паесано. Я слишком недавно потеряла свою мать, ее дом и ресторан были моими единственными узами с ней. Я не хотела начинать все сначала на другом конце земного шара.

— Ты меня любишь? — спросил он.

Я не знала, как ответить. Сказав ему правду, только ухудшит ситуацию. Но я не могу скрыть это от него. Он заслуживает знать. — Я думаю, я влюбилась в тебя в тот вечер, когда ты приготовил мне ужин.

Он обхватил мою шею и наклонил меня к себе. Его взгляд был мягким, но обеспокоенным, когда он изучал меня. — Валентина, я обещаю подарить тебе мир, если ты позволишь мне.

Узел в моем животе скрутился, мои внутренности сжались от страдания. Мне нравились проблемы с легкими решениями, но здесь не было решения. Мы были просто двумя людьми, которые жили в разных местах и не могли заставить это работать.

Я боролась со слезами, грозившими снова начаться, когда я положила руку ему на челюсть. — Мне не нужен весь мир. У меня есть все, что мне нужно дома, кроме одного. И он не может там оставаться.