Разрушенные клятвы (ЛП) - Маура Катарина

Мы оба тяжело дышим, когда его лоб опускается на мой, и он наклоняется для еще одного поцелуя, на этот раз целомудренного, прежде чем отступить на шаг, его взгляд ищет. Трудно игнорировать эту искру надежды в его глазах, когда он вопросительно поднимает бровь, и еще труднее игнорировать то, как мое сердце пропускает удар в ответ.

— Я просто устала быть несчастной, — шепчу я, пытаясь объяснить свои действия.

Края его губ поднимаются в горько-сладкой улыбке, и он наклоняется, его рот зависает над моим.

— Тогда давай прекратим, Неземная, — шепчет он. — Давай перестанем быть несчастными.

Я вздыхаю, когда он целует меня, мягко, не торопясь, ни один из нас не заботится о том, кто видит. Именно такие моменты делают жизнь стоящей того, чтобы жить — и это то, что я хочу делать, больше всего на свете. Я просто хочу жить.

Глава 74

Зейн

— Ты не обязан этого делать, если не хочешь, — говорит Селеста, когда мы подъезжаем к дому ее родителей.

Я ухмыляюсь и бросаю на нее насмешливый взгляд.

— И рискнуть тем, что ты нажалуешься своей матери, будто я слишком занят, копаясь в коровьем дерьме? Ни хрена, Селеста.

Она с трудом сдерживает улыбку, а я откидываюсь в кресле, позволяя взгляду скользнуть по ее розовому платью.

— К тому же… Разве мы не решили больше не быть несчастными? — Я ненадолго замолкаю, подбирая нужные слова. — Все уже никогда не будет, как прежде, но пока мы не развелись, мы могли бы…

Я запинаюсь, не находя точного определения, но она понимает без слов.

— Сосуществовать? — уточняет она. Хотя и это звучит не совсем верно.

— Что-то вроде того.

В последнее время Селеста все чаще сопровождает меня на мероприятия Виндзоров. Было бы нечестно, если бы я не отвечал ей тем же. Хотя, если быть откровенным, видеть ее семью для меня не в тягость. Мне нравится бывать среди них, и с каждым разом мне кажется, что наши отношения становятся чуть ближе.

Селеста улыбается мне, и, черт возьми, сердце тут же сбивается с ритма. Я вздыхаю, протягиваю руку и накручиваю на палец ее локон, теряясь в ее взгляде. В последнее время она смотрит на меня так же, как раньше, и это сводит меня с ума. Когда она улыбается, прошлое словно исчезает, и остается только этот миг. Я бы соврал, если бы сказал, что не боюсь, будто все это — очередная игра, но, черт подери, мне плевать. Я возьму от нее все, что она готова дать. Это жалко. Это слабость. Но я ничего не могу с собой поделать.

— Нам пора, — тихо говорю я. — Твоя мать внушает священный ужас. Опоздать даже на минуту — страшнее, чем подписать себе смертный приговор.

Селеста разражается смехом, и я ухмыляюсь, выходя из машины. Обхожу ее, открываю дверь и протягиваю руку. Она поднимает на меня взгляд — и этот момент освещает весь мой день. Сердце снова сжимается, когда я сплетаю наши пальцы. Даже если все это — всего лишь иллюзия, даже если это ненадолго… Я хочу этого с ней. Глупо, знаю. Но с ней я всегда был таким.

Селеста тянет меня за собой в дом родителей, где нас встречает звук смеха, доносящийся из гостиной.

— А вот и вы! — улыбается Арчер, поднимая голову.

Я удивленно расширяю глаза, а Селеста тут же отпускает мою руку, с радостным визгом бросаясь к брату. Тот смеется и поднимает ее в воздух.

Я улыбаюсь, но внутри что-то ноет. Все это… странно. Я стою там, где всегда мечтал быть. Селеста была женщиной, которую я хотел, а Арчер — лучшим другом, которого у меня никогда не было среди Виндзоров. Теперь они снова в моей жизни. И в то же время — нет. Не совсем. Это чувство сбивает с толку, но я пытаюсь его оттолкнуть.

— Что ты здесь делаешь? — спрашивает Селеста, отступая назад и разглядывая брата.

Арчер улыбается, но его взгляд заметно изучающий, с едва скрытым беспокойством. Он переводит глаза на меня, сжимает губы в напряженной улыбке.

— Обещал Зейну выпить с ним, — отвечает он.

Я понимаю: он проверяет меня. Напоминает мне о том, что я дал ему обещание, когда женился на Селесте. Он хочет знать, держу ли я слово.

Селеста переводит взгляд с него на меня, в ее глазах — вопрос, и я не могу сдержать улыбки. Медленно качаю головой, отвечая без слов, успокаивая ее — беспокоиться не о чем. И только в этот момент я осознаю: мы снова общаемся без слов. Так, как раньше. Когда мы снова начали это делать?

После возвращения с той конференции все изменилось. Мы проводим больше времени вместе — почти каждый вечер ужинаем вдвоем, смотрим фильмы, говорим… как раньше. Мы ложимся спать вместе, и каждую ночь я прижимаю ее к себе, а она, поднимая голову, смотрит на меня взглядом, в котором немой вопрос. Она просит поцелуй. И я не могу остановиться только на этом. Я всегда просыпаюсь с ее волосами у себя на лице.

Наше перемирие зыбко. Мы будто ходим по битому стеклу, избегая тем, которые могут вызвать конфликт. Так жить нельзя. Но, черт возьми, как же мне хочется, чтобы это длилось вечно.

— Прежде чем вы трое начнете пить и испаритесь, — раздается голос Клары, и она поднимает колоду карт. — Давайте сыграем! По-настоящему, раз уж Арчер дома.

Селеста бросает на меня сияющий взгляд, и я ухмыляюсь, устраиваясь на диване — на своем привычном месте. Она садится рядом, ее бедро прижимается к моему, а моя рука ложится на спинку дивана за ее спиной.

— Останешься на ночь, сын? — спрашивает Джордж, кивая мне. — Не часто бывает, что ты и Арчер в одном месте.

Я бросаю взгляд на Джорджа, все еще не переставая удивляться, как легко он принял меня обратно в семью после всего, что я с ними сделал. Годами я загонял их в угол, доводил до грани банкротства — не позволяя рухнуть окончательно, но и не давая подняться. А теперь… Теперь я сижу здесь, и кажется, что этого прошлого никогда не было, что оно действительно осталось позади.

Селеста кладет ладонь мне на колено, заглядывая в глаза. В ее янтарном взгляде на мгновение вспыхивает беспокойство.

— Мы можем не делать этого, — тихо говорит она.

Сердце сбивается с ритма. Я убираю выбившуюся прядь волос за ее ухо, прежде чем кивнуть своему тестю.

Селеста улыбается мне так нежно, что внутри все сжимается. И, черт подери, я не могу не улыбнуться в ответ. Это глупо. Я знаю, что должен бы остановить этот поток чувств, но мне просто не хочется. Лучше я приму боль, которая неизбежно придет, когда она в очередной раз разобьет мне сердце, чем откажусь от этих мгновений.

Мы начинаем играть в одну из тех игр, что я, Арчер и Джордж когда-то придумали за бессчетными бутылками виски — просто потому, что ни в одну игру, выбранную женщинами, мы никогда не могли выиграть. Мы сговариваемся взглядами, но, несмотря на все ухищрения, все равно проигрываем Селесте и Кларе.

— Может, мы просто растеряли хватку, — бормочу я, пожимая плечами.

Арчер прищуривается и обвиняюще указывает на сестру.

— Ты мухлюешь.

Моя жена поднимает на него невинный взгляд — слишком невинный.

— Как я могу мухлевать, если даже правил толком не помню? Вы ведь сами их придумали.

Арчер буравит ее взглядом, а потом переводит его на меня, вопросительно приподняв бровь.

— Зейн, ты сидишь прямо рядом с ней. Она же жульничает, да?

Я бросаю взгляд на жену. Она смотрит на меня так, будто бросает вызов: рискну ли я встать на сторону Арчера? Ухмыляюсь, кладу руку ей на бедро и ловко двигаю спрятанную под подолом карту еще дальше из виду.

Губы Селесты приоткрываются от шока, и я с трудом сдерживаю смех. Она правда думала, что я не замечу?

Ее глаза расширяются в панике, пока я наклоняюсь, касаясь губами ее уха.

— Мое молчание обойдется тебе недешево, — предупреждаю я шепотом.

Она прикусывает губу, а потом медленно разворачивается ко мне, ее нос скользит по моему, когда она выдыхает мне в самое ухо:

— Не сдавай меня, и когда мы ляжем в постель… я возьму тебя в рот так, как ты любишь. Глубоко. Я позволю тебе трахать мой рот, пока ты не кончишь, и проглочу все до последней капли.

Черт. Черт.