Игра в сердца - Бейкер Сэнди

– Ладно, это против правил, но я все-таки тебя прерву, – говорит Лиза. Я прекращаю ходить. – Ходи, ходи, если это помогает.

Помогает, поэтому я снова начинаю ходить по комнате и жестом велю ей продолжать.

– Итак, ты поедешь в Австралию, будешь писать свои посты и мотаться по Сиднею в свое удовольствие – ведь организаторы реалити-шоу не жалеют денег на экскурсии и развлечения. Потом напишешь ту разоблачительную статью, о которой мне говорила… думаю, именно на этом тебе надо сконцентрироваться.

– Ты правда так думаешь?

– Эбс, идея крутая. Только представь – вдруг на тебя обратят внимание «Гардиан», «Конверсейшн» или «Нью-Йоркер»? Представь, сколько дверей перед тобой откроется! И тогда сможешь уйти из своего журнала навсегда.

– А вдруг мне это выйдет боком?

– О чем ты?

Я снова выдыхаю через сложенные трубочкой губы и ставлю бокал на стол.

– Мой план – притворяться волчицей Эбби, одновременно писать посты под именем Анастасии Треплер и разоблачительную статью под собственным именем – Эбигейл Джонс. А я не запутаюсь в своих личностях? Вдруг окажется, что я плохая актриса и не умею обманывать? Я же не ты, – тут я намекаю на шпионскую работу Лиз. Та закатывает глаза, но я замечаю, что она меня не поправляет. Я продолжаю.

– Серьезно, что если я лоханусь и случайно сболтну лишнего? Или хуже? Вдруг Одинокий волк окажется красавчиком и милашкой и я влюблюсь в него без памяти, но ведь это буду не я, а волчица Эбби? И как тогда я напишу разоблачительную статью, если сделаю как раз то, чего делать было нельзя, – влюблюсь в Одинокого волка?

– Так, теперь ты слишком драматизируешь. – Она права. Я себя накрутила: так и до панической атаки недолго. Сажусь рядом с ней на диван, беру бутылку с водой и делаю большой глоток. – К тому же, Эбс, ты кое-что забыла. – Я поворачиваюсь к ней. – Джек.

– Ах да. Джек. Кому нужен Одинокий волк, когда есть Джек, красавчик-блондин с необыкновенными зелеными глазами, у которого на футболке написано, что он замышляет шалость? Черт, да мне крышка.

– А что именно имела в виду Роберта, когда сказала, что тебя надо «прокачать»? – спрашивает Лиза.

– Чего? – я ее слышала, но теперь могу думать лишь о Джеке.

– Что входит в эту «прокачку»? Джек не говорил?

– Я спросила, но он ничего конкретного не ответил. Сказал, что у нас будет день в спа, стилист и визажист. Знаешь, Лиза, когда я об этом думаю, мне совсем не по себе становится. Что если я после этой прокачки сама на себя стану не похожа?

– Да брось, вряд ли они станут пытаться тебя переделывать. Ты и так красотка, – успокаивает она меня. Просто ходячий клубок комплексов!

– Ты прикалываешься или нет? – Вот в своих умственных способностях я не сомневаюсь. Они превосходны – кстати, я могу произнести это слово на четырех языках. А вот что касается внешности… Я не так уверена.

– Эбс, ну чего ты! У тебя естественная красота, я же много раз тебе говорила! Идеальная кожа, огромные карие глаза, все формы на месте и прекрасные блестящие волосы. Я бешеные тысячи плачу, чтобы мне такие блики в волосах сделали, а у тебя они от природы!

Я подозрительно смотрю на нее, но не замечаю ни капли неискренности.

– А ты со мной пойдешь?

– Куда? В это спа?

Я киваю.

– Кто-то должен следить, чтобы они не переборщили.

– Ну конечно! С удовольствием.

Гора с плеч.

– Буду твоим телохранителем. Поняла? Телохранителем. – Она шевелит бровями. Хорошо, что из нас двоих писатель – я. У Лизы ужасное чувство юмора.

– О, я только что вспомнила! Джек говорил, что мне назначат персонального стилиста и дадут денег на одежду!

– Шикарно, Эбс. Вот на этом и сосредоточься, – говорит она и делает глоток шампанского.

Лиз права. Что бы ни случилось, я уже решила участвовать, и мне нужно сконцентрироваться на плюсах, а не на том, что может пойти не так. Я поеду в Сидней, Джек будет рядом, у меня в кои-то веки появится приличная одежда. Прочь тревоги! Теперь я уже на восемьдесят процентов уверена, что повод для праздника есть.

Но как же оставшиеся двадцать процентов? Когда они превратятся в плюсы?

Через два месяца после судьбоносной встречи в офисе «Пищи для ума» приходит день, когда я отправляюсь на «прокачку». С тех пор, как я получила это странное задание, я постоянно металась между безмятежным принятием и паническим страхом. Меня уже начало укачивать на этих эмоциональных качелях.

Мы с Лизой ждем, пока за нами приедет лимузин, а у меня от нервов желудок не просто скрутило, а началось настоящее расстройство. Я уже три раза за последние полчаса бегала в туалет.

– Господи, Эбс, да присядь ты, наконец! Не мельтеши, у меня от тебя голова кругом.

– Прости. – Я тянусь к своей бутылке с водой.

– С тобой точно все в порядке? Выглядишь… – она прищуривается, – …как-то не очень. Какая-то ты зеленая.

– Просто нервничаю.

– Обещаю следить, чтобы не было слишком радикальных изменений.

– Дело не в этом. То есть в этом тоже, но… после сегодняшнего дня я уже не смогу отрицать очевидное, понимаешь? Лиз, на следующей неделе мне лететь в Австралию. Назад пути нет.

– Еще не поздно отказаться, – замечает она, видимо, думая, что это мне поможет. Но это не помогает.

– В том-то и дело! Нельзя отказаться! Я контракт подписала. И вот, посмотри, – подхожу к столу и достаю досье, которое пару дней назад пришло от Роберты с курьером. Протягиваю ей папку с пометкой «Конфиденциально» большими красными буквами и смотрю, как Лиза ее листает. На странице с «биографией» волчицы Эбби она хмурится.

– Это… это…

– Впечатляет, да? – подсказываю я.

Она смотрит на меня и вдруг расплывается в улыбке. Совсем не такой реакции я ожидала.

– Эбс, это великолепно.

– Что великолепно? Как? – Я подсаживаюсь к ней на диван и наугад тычу в листок ногтем без маникюра. – Взгляни. Тут написано, что я выросла в особняке. В особняке, Лиз! Они дали мне твою биографию.

– Так я о чем и говорю, Эбс, если спросят что-то, о чем ты не знаешь, просто напиши мне. Буду твоим консультантом.

– Об этом я уже думала, – отвечаю я слегка язвительным тоном (но лучшие подруги на то и лучшие, что любят нас, даже когда мы не в духе). – Но ты об одном забыла.

– О чем?

– Нам запретят пользоваться гаджетами. Полный блэкаут. Никому не звонить, не писать, не пользоваться соцсетями, ничего! В течение двух месяцев!

«О Кадм, меня ждет катастрофический провал», – думаю я и чувствую, как эмоциональный маятник качнулся в сторону панического страха.

– А вот тут ты ошибаешься, подруга, – возражает Лиза. – Ведь ты не кто-нибудь, а Эбигейл Джонс, и ты едешь участвовать в этом дурацком, глупом и ужасном шоу не потому, что хочешь победить или «найти любовь», – ее голос сочится сарказмом. – Вся эта чепуха не для тебя. Ты работаешь под прикрытием. И, разумеется, у тебя должен быть доступ к телефону, ноутбуку или чему-то подобному – а как еще ты будешь писать свои посты?

Для человека с таким блестящим умом я могу быть очень глупой. Я пролистываю папку: биографию Эбби и ее предысторию, биографии и предыстории других волчиц, снабженные фотографиями. У меня в руках настоящая сокровищница данных. И в самом конце нахожу одинокий листик бумаги с надписью «Дополнительные условия». Достаю его из папки; остальное ее содержимое остается лежать на коленях и грозит высыпаться на пол лавиной личной информации.

Я проглядываю документ, и взгляд цепляется за слова «отдельный кабинет», «доступ в интернет», «мобильный телефон» и «исключение из правил».

Говорю же, я могу быть очень глупой. Я-то думала, мне придется писать мои посты на незаметно раздобытых обрывках туалетной бумаги и оставлять их в цветочном горшке; затем связной будет их забирать и отправлять Прю. Что это будет за связной, понятия не имею – некий человек неприметной наружности. Кто-то вроде Лизы, например.

– Вот видишь! – говорит она, прочитав документ из-за моего плеча.