Яблочный пирог и любовь - Сахра Зейнеп

Наконец, собравшись с духом, чтобы пойти наверх, я замерла у двери его комнаты, не решаясь войти. Сделала несколько глубоких вдохов, прежде чем открыть ее. Я ожидала застать Ахмета дремлющим, но он стоял у кровати.

Он снял одежду, которую дал ему Эмир, аккуратно сложил ее и положил на постель. Сама кровать была заправлена с почти военной аккуратностью. На Ахмете были только джинсы и черная кожаная куртка – из-за раны он продел руку только в один рукав. Приглядевшись, можно было разглядеть пулевое отверстие в черной коже.

Почувствовав мое присутствие, он коротко взглянул на дверь, затем сел на край кровати и попытался надеть носок. Я бросилась помогать, но он резко остановил меня:

– Я сам справлюсь.

Его тон был настолько холоден, что я застыла на месте. Молча наблюдала, как он одной рукой безуспешно пытается натянуть носок. В конце концов Ахмет сдался, сунул его в карман и, не глядя на меня, вышел из комнаты.

С комом в горле, как провинившийся ребенок, я последовала за ним. В гостиной он опустился в кресло, а я, не решаясь сесть рядом, прислонилась к обеденному столу.

Ахмет откинул голову, уставившись в потолок, затем тяжело вздохнул и, не поднимая головы, повернул лицо ко мне. Его взгляд был усталым. Он молча смотрел на меня, словно слушая некую тихую песню, которую напевала моя кожа. Я не нарушала это молчание, просто изучала его: перевязанную руку, полуобнаженную грудь, подрагивающую ногу, сжатые губы.

Он был несчастен. И я не знала почему. Может, у меня не хватало смелости спросить, а может, я боялась ответа.

Через несколько секунд Ахмет снова вздохнул, закрыл глаза и наконец заговорил:

– Он хороший человек…

Я нахмурилась, не понимая.

– Проклятый избалованный ублюдок… но действительно хороший человек.

Он рассмеялся, но в его смехе звучала досада. Потом провел пальцами по глазам, будто стирая усталость.

Только тогда я поняла, что он говорит об Эмире. Собственные слова, казалось, ранили его сильнее, чем пуля в плече. Я хотела что-то сказать, но в этот момент раздался звонок в дверь. Мы оба вздрогнули.

Когда я открыла дверь, передо мной стояла Эрва с глазами красными от слез.

– Где мой брат?! – гневно спросила она.

Я молча указала на гостиную, и подруга ворвалась внутрь. Хакан, которого я только сейчас заметила, мрачно кивнул мне. По его лицу было видно, что он уже выслушал свою порцию упреков.

Когда мы вошли в комнату, Эрва рыдала, обхватив брата обеими руками. Ахмет успокаивал ее, уверяя, что все в порядке, но она лишь громче плакала, разглядывая его перевязь.

Наконец рыдания стихли, и Эрва обернулась к нам с Хаканом:

– Как вы могли скрывать это от меня?!

Мы молчали, как школьники, пойманные на шалости.

– Особенно ты, Сахра! Почему не сказала?! Если бы не Ясмин, я бы вообще ничего не узнала!

Ахмет вмешался:

– Не вини их. Я им запретил. Не хотел, чтобы ты волновалась. Это всего лишь царапина.

Эрва на секунду задумалась, затем, похоже, поверила и прижалась к нему.

Я вышла на кухню, налила супа и, вернувшись, поставила тарелку перед Ахметом. Он не взглянул на меня, но поблагодарил. Эрва, которая наконец успокоилась, громко чмокнула брата в щеку и потянула меня на кухню. Краем глаза я заметила, как Ахмет начал есть, и почему-то обрадовалась.

Пока я прибирала на кухне, Эрва извинялась за свою вспышку. Я прощала ее снова и снова. Вскоре она уже болтала о неожиданной беременности Мине-аблы, и тогда я услышала, как входная дверь снова открылась. Должно быть, Эмир вернулся.

Я пыталась сосредоточиться на рассказе Эрвы, но одним ухом прислушивалась к разговору в гостиной. Теперь мысль о том, что Ахмет и Эмир остались вдвоем, беспокоила меня сильнее, чем раньше.

Когда голос Ахмета вежливо представил Хакана и Эмира друг другу, Эрва замолчала. Я посмотрела на нее – она прищурилась, изучая меня:

– А почему это ты вдруг покраснела?

Я прикрыла лицо руками, делая вид, что вытираю щеки, и пожала плечами. Но взгляд подруги менее подозрительным не сделался. Она выпрямилась и, как охотник, выслеживающий добычу, направилась в гостиную. Мое беспокойство мигом удвоилось.

Увидев Эмира, Эрва бросила на меня многозначительный взгляд, и ее настроение моментально улучшилось. Эмир, заметив нас, без колебаний подошел и, встретившись взглядами с Эрвой, послал ей свою самую дьявольскую ухмылку.

Эрва замерла, а Эмир встал в позу галантного кавалера, застегивая воображаемые пуговицы на пиджаке. Одну руку он заложил за спину, другую изысканным жестом протянул вперед:

– Для меня честь познакомиться с вами, госпожа Эрва. Сахра говорила о вас, но забыла упомянуть, насколько вы прекрасны.

Эрва рассмеялась, опуская пальцы в его ладонь. А Эмир уже вовсю играл роль дворянина XVII века. Он грациозно поднес ее руку к губам, и Эрва с не меньшей убедительностью подключилась к игре:

– Уверяю, описывая вашу внешность, Сахра тоже скромничала.

Эмир выпрямился, поймав ее на слове, и подмигнул мне. Я надулась и отвернулась. Мой взгляд упал на Хакана, сидевшего в кресле, и я еле сдержала смех: его карие глаза жгли Эмира так, будто Хакан уже готов был вызвать его на дуэль на рассвете.

Но я его понимала. Ни один мужчина не хотел бы видеть Эмира рядом со своей девушкой. Помимо безупречной внешности, у него была чертовская харизма.

Я тихонько пихнула Эрву, незаметно указав на Хакана. Она бросила взгляд в его сторону, улыбнулась и послала жениху воздушный поцелуй. Видимо, ей нравилось, что ее ревнуют.

Когда Эмир присоединился к мужчинам, мы с Эрвой устроились за столом в другом углу комнаты. Они обсуждали события прошлой ночи, и мы тоже принялись шептаться. Эрва бросила взгляд на Эмира, затем повернулась ко мне:

– Где ты находишь таких парней? Признайся, в медицинском начали клонировать красавчиков, а мы пропустили эту новость?

Я рассмеялась, представив, какие еще эксперименты проводят в нашем университете. А подруга посерьезнела и коснулась моей руки.

– Как твои дела с Кенаном?

Я пожала плечами:

– Никак. Не сложилось.

Эрва неожиданно проявила понимание:

– То, что ты чувствуешь… вернее, не чувствуешь… это нормально. Сейчас такое то и дело случается.

И она рассказала историю о какой-то девушке, которая влюбилась по переписке, но в реальности не почувствовала к парню ничего.

– Короче, я тебя понимаю. Многим знакомо это ощущение.

Потом она взглянула в сторону мужчин и ухмыльнулась:

– Да и зачем тебе Счастливая бабочка? У тебя уже есть одна, и очень красивая, вон, которая кружит поблизости.

Я повернула голову, и мой взгляд встретился со взглядом Эмира. Он делал вид, что слушает Хакана, но я была уверена – все его внимание было приковано ко мне. Отведя глаза, я уставилась в стол и с раздражением высвободила свои пальцы из рук Эрвы:

– И ты туда же, Эрва? Эмир… Эмир просто мой друг.

На ее лице появилось то самое выражение, которое я так часто видела у Су и Дамлы. Мне захотелось закричать. Они тоже постоянно намекали на то, о чем я даже думать не хотела. Пусть даже весь мир будет твердить мне это – Эмир был просто моим другом. Точка.

Эрва нетерпеливо выпрямилась, стараясь сохранять спокойствие, потом нагнулась ко мне:

– Хорошо, тогда скажи: что ты чувствуешь, когда рядом с тобой Эмир?

Я нахмурилась. Глупый вопрос. Поняв, что я не собираюсь отвечать, подруга уточнила:

– Я имею в виду… по сравнению с Кенаном, какие ощущения он у тебя вызывает?

Я скрестила руки на груди, делая вид, что не расслышала, и украдкой взглянула в сторону, где сидели Эмир и Ахмет. Как можно сравнивать? Рядом с Эмиром было опасно сболтнуть лишнее, но с Кенаном меня напрягали даже самые простые слова – я словно боялась дать неверный ответ. А с Эмиром… все, что слетало с моих губ, казалось правильным.

Мой взгляд невольно скользнул к Ахмету, и настроение испортилось еще сильнее. Я только-только научилась строить осмысленные предложения в его присутствии. Когда, конечно, вообще могла дышать…