Сломленная голубка (ЛП) - Мари Кайла

— Мне жаль! Мне жаль! Пожалуйста, прекрати! Пожалуйста! — Я кричу сквозь слезы.

Внезапно он исчезает. Я открываю глаза и вижу, что другой мужчина стаскивает его с меня и удерживает.

— Коул! Черт возьми, чувак, прекрати! Прекрати! Успокойся! — кричит он на него.

— Эта гребаная сука пыталась ударить меня ножом. Посмотри на мое гребаное лицо! Посмотри! — Он указывает на кровоточащую рану на своей скуле, а затем снова смотрит на меня с неприкрытой ненавистью.

Я еще сильнее прижимаюсь к стене.

— Мне очень жаль. Пожалуйста. Это больше не повторится!

— Ты чертовски права, этого не произойдет. Ты заплатишь за это! Я был милым, но ты только что положила этому конец!

Милым? Он думает, что был чертовски милым? Если это было мило, не уверена, что хочу знать, что меня ждет дальше.

— Откуда, черт возьми, у нее этот осколок тарелки, Кэл? А? Из-за твоей нежности к ней я чуть не погиб! Кого ты здесь пытаешься защитить? — Он отталкивает брата.

— Я не подумал. Прости, чувак. Иди, позаботься об этом, — говорит он, указывая на порез на лице Коула. — Я прослежу, чтобы поблизости не было других предметов. — Он действительно выглядит так, будто ему жаль его.

Коул, жалкое подобие мужчины, топает вверх по лестнице и с грохотом захлопывает дверь. Теперь я знаю и имя его брата, Каллум. Эта информация может пригодиться, если я когда-нибудь выберусь отсюда. Но после того, что только что произошло, мои шансы на побег стали еще более призрачными.

Каллум подходит ко мне.

— Ну, это была не самая лучшая идея.

— Просто не надо. Пожалуйста, — говорю я сквозь всхлипы, держась за щеку.

— Ты попытаешься ударить меня осколком, если я подойду ближе, или мы объявим перемирие? — Спрашивает он.

— Перемирие, — шепчу я, чувствуя себя побежденной и безнадежной.

Он опускается на колени и тянется ко мне. Я вздрагиваю, и он на мгновение замирает, прежде чем попробовать снова. Я позволяю ему. Он убирает мою руку с лица и откидывает волосы назад, чтобы взглянуть на искусную работу своего брата.

— Утром это будет выглядеть не очень красиво. Я принесу тебе немного льда, чтобы приложить к ране. — Он смотрит вниз, туда, где я держусь за живот. — Как твои ребра? Чувствуешь, что они сломаны?

— Ты отвезешь меня в больницу, если это так? — Он хмурится. Это мой ответ. — Это больно, но я не думаю, что что-то сломано. — Я отвечаю честно.

— Тебе повезло. Что ж, повезло настолько, насколько это вообще возможно в твоем положении. Могло быть намного хуже. Советую тебе больше не пытаться сделать что-то подобное. В следующий раз меня может не оказаться рядом, чтобы остановить его. Я не хочу пугать тебя еще больше, чем ты уже напугана. Просто... — он делает паузу и садится на корточки. — Брата, которого я когда-то знал, похоже, там больше нет. Он стал довольно непредсказуемым, и несмотря на то, что ты можешь подумать, я не хочу, чтобы с тобой случилось худшее.

— Почему тебя это вообще волнует? — Огрызаюсь я.

Он качает головой, прядь его темных растрепанных волос падает ему на правый глаз. Затем он тяжело вздыхает и встает, оглядываясь вокруг, чтобы найти и собрать еще осколки разбитой тарелки, прежде чем подняться обратно по лестнице, не сказав больше ни слова, оставляя меня одну в темноте, и только мои синяки напоминают мне, что я все еще жива.

Глава 10

Каллум

— Тебе нужно наложить швы? — Спрашиваю я, когда вижу Коула в ванной, все еще занимающегося своим окровавленным лицом.

Он хмуро смотрит на меня.

— Почти, но нет. Со мной все будет в порядке. Однако дырочки этой девчонки не будут в порядке, когда я преподам ей гребаный урок. — Затем он выбегает из ванной.

— Я думаю, она уже поняла урок, больше не выкидывать ничего подобного. Ты можешь забыть об этом.

— Ты серьезно? Забыть, что она пыталась убить меня?

— Чего ты, честно говоря, ожидал? Она у нас в плену, ты, блядь, насилуешь ее!

— Да, ну, она должна быть счастлива, что я ее, блядь, не убил.

— Не говори так. Ты не убьешь ее. Вокруг нас больше никто не умрет. Черт возьми, Коул. Кто ты такой?

— Слезь со своей лошади, Кэл. Ты ненамного лучше меня. Перестань вести себя так праведно. Помни, что я видел тебя. Настоящего, которого ты так стараешься подавить. Отпусти его, младший брат. Нам будет гораздо веселее, если ты это сделаешь.

— Нет. Ты ошибаешься. Это не я насилую и избиваю девушку в подвале. Я не хочу в этом участвовать! Я был доволен своей жизнью. Никаких драм, никаких неприятностей...

Он прерывает меня:

— О, мне ооочень жаль, что мой выход из тюрьмы разрушил твою маленькую счастливую жизнь. Просто помни, где бы ты был, если бы не я. — Он еще раз напоминает мне о жертве, которую принес ради меня.

— Ты так и собираешься держать это над моей головой, не так ли? Если ты жалеешь, что спас мою задницу, тогда просто скажи это, черт возьми! — Кричу я.

— Я не жалею об этом, Каллум. Я просто… Я бы хотел, чтобы ты просто понял, — тихо говорит он.

— Это? Этого я не могу понять. И не буду. Это пиздец на стольких уровнях, и я думал, что покончил со всем этим дерьмом в своей жизни.

Коул бросает на меня еще один тяжелый взгляд, затем выходит на улицу, хлопая за собой дверью. Я слышу, как он садится в свой грузовик и уезжает.

— Черт! — Я кричу.

Я провожу руками по волосам, затем поворачиваюсь и бью кулаком в стену.

Я снова не могу уснуть. Смогу ли я когда-нибудь в жизни снова хорошо выспаться? Я представляю девушку в подвале, окровавленную, в синяках и одинокую. Это разъедает меня изнутри. Не похоже, что она нуждалась в моей помощи, поэтому я просто ушел от нее и теперь сожалею, что оставил ее вот так.

Я подхожу к морозилке, кладу немного льда в пакет на молнии и беру сэндвич из холодильника. Я делаю глубокий вдох и спускаюсь по лестнице к девушке. Она садится, когда видит, что я приближаюсь. На левой стороне ее лица уже появляются ранние стадии синяка.

— Эц, я принес тебе немного льда и сэндвич на случай, если ты проголодалась. — Она выглядит так, словно хочет продолжить ругаться со мной, но затем черты ее лица смягчаются.

— Спасибо. — Говорит она. — Я умираю с голоду.

Я протягиваю ей сэндвич. Она быстро разворачивает его и начинает есть.

— Ты не возражаешь, если я спрошу, как тебя зовут?

Она отвечает не сразу. Затем тихо произносит:

— Лана.

— Лана. — Я пробую ее имя на губах. — Приятно познакомиться, Лана. Хотя я хотел бы, чтобы это произошло при других обстоятельствах.

Она выдыхает:

— Да. Я тоже.

Мы сидим в тишине, пока она доедает свой сэндвич, а потом спрашивает:

— Почему ты так добр ко мне?

— Ты имеешь в виду, почему я не использую тебя и не веду себя как законченный дикарь?

— Да, именно это я имею в виду.

— Ну, во-первых, я не получаю удовольствия от изнасилования женщин, и я не знаю, может быть, это потому, что я знаю, каково это — быть сломленным и напуганным. Чувствовать себя маленьким и беззащитным. Наш отец не был хорошим человеком. Из-за него мы прошли через столько дерьма. У меня остались шрамы, которые напоминают мне обо всем этом. Физические и эмоциональные. Хотя теперь ясно, что эффект, который это оказало на нас с Коулом, очень разный. С каждым днем я все больше вижу в нем своего отца. Я думаю, что ему могло быть хуже, и это довольно пугающая мысль, учитывая нашу историю с нашим отцом.

— Где сейчас твой папа? — Спрашивает она.

— Мертв.

— О, — шепчет она.

— Надеюсь, ты не собираешься сказать, что сожалеешь о моей потере. Это была не потеря. Смерть моей матери была потерей. Его смерть... необходимость. К сожалению, Коул сел в тюрьму на пятнадцать лет за свое убийство. И я думаю, что все это время там усугубляло тьму, которая была у него внутри.

— Вау. Обоих моих родителей тоже нет, они погибли в автомобильной аварии, когда мне было десять. У меня нет ни парня, ни работы, так что, думаю, тебе будет приятно услышать, что меня никто не будет искать, — сокрушенно говорит она.