Искалеченная судьба (ЛП) - Джеймс М.

Валентина тянется к пистолету, её пальцы крепко сжимают рукоятку. Кейн отступает на шаг, его поза выражает удовлетворение.

— Хорошая девочка, — бормочет он. — Я знал, что ты сделаешь правильный выбор.

Валентина поворачивается ко мне, направляя пистолет мне в голову. Выражение её лица остаётся загадкой, она смотрит мне прямо в глаза. Хотя я доверяю ей больше, чем мог бы себе представить, я не исключаю, что она может забрать мою жизнь ради своей, даже если это разобьёт ей сердце. Я не верю, что она так поступит, но она могла бы.

Эта мысль не расстраивает меня так сильно, как следовало бы. Так вот что такое любовь? Я удивляюсь. Я бы с удовольствием умер, если бы это означало, что она будет жить. Как бы то ни было.

Я не закрываю глаза. Если это мои последние мгновения, я хочу провести их, глядя на неё. Я хочу запомнить каждую чёрточку её лица, каждый оттенок зелёного в её глазах. Я вспоминаю всё, что было между нами, даже если я до сих пор не знаю, сколько из этого было правдой.

Отчасти так оно и было. И если мы выберемся из этой ситуации, я хочу знать каждое мгновение, которое она имела в виду. Каждое мгновение, которое было настоящим.

— Прости, — шепчет она так тихо, что я едва различаю её слова.

Внезапно она двигается с большей скоростью, чем я ожидал возможным, из-за раны. Пистолет отлетает от меня и летит в сторону Кейна...

И тут начинается хаос.

27

ВАЛЕНТИНА

Время, кажется, замедляется, когда Кейн протягивает мне пистолет. Я беру его и направляю на Константина. Моё сердце разрывается на части, когда я вижу его выражение лица и понимаю, что какая-то его часть задаётся вопросом, нажму ли я на курок. Готова ли я заплатить его жизнью за свою.

Пистолет поблёскивает в лучах восходящего солнца, проникающих сквозь стеклянные стены и освещающих комнату вокруг нас. Мои запястья пульсируют от боли в местах, где застёжки-молнии оставили ободранную кожу, а тело напоминает о наказаниях Кейна. Но сейчас всё это не имеет значения.

Единственное, что имеет значение, это то, что каким-то образом мы оба сможем выбраться из этой ситуации живыми.

Взгляд Константина по-прежнему прикован к моим глазам, непоколебимый и принимающий. Он не закрывает их, не отводит взгляд. Даже сейчас, перед лицом смерти от моих рук, он видит меня. Он хочет меня. Даже после всего этого. Возможно, именно поэтому. Возможно, потому что после всех этих лживых поступков, если мы всё же решим выбрать друг друга, это будет истиной в последней инстанции.

— Прости, — шепчу я так тихо, что только он может услышать. Я надеюсь, он понимает, что я имею в виду.

Я сожалею о том, что солгала ему. О том, что когда-то думала, что смогу убить его. О том, какой риск я готова принять, и о том, что всё дошло до этого.

Я действую быстрее, чем ожидают Кейн или его люди. Моё тело протестует, когда я отвожу пистолет от Константина и направляю его на Кейна. Я успеваю сделать один точный выстрел, прежде чем начинается настоящий хаос.

Кейн отшатывается назад, на его белоснежной рубашке проступает кровь, а на лице появляется выражение крайнего шока. Он не мёртв, пуля попала ему в плечо, а не в сердце, как я надеялась, но он ранен и теряет равновесие.

Гаррет делает шаг в мою сторону, но Константин уже в движении, с силой отталкивая охранника, который его держал. Один из людей Константина, воспользовавшись моментом, наносит удар головой ближайшему охраннику и выхватывает его оружие, когда тот падает.

В стеклянной комнате царит хаос: стрельба, крики, тошнотворный звук сталкивающихся тел. Никогда ещё я не была так рада, что она пуленепробиваемая, иначе мы все были бы мертвы. Я продолжаю двигаться, не желая становиться лёгкой мишенью, и снова стреляю в Кейна, который пытается спрятаться. Но в этой комнате больше ничего нет. Это этаж для убийств, и я хочу, чтобы мы с Константином смогли выбраться отсюда живыми.

Кажется, что у многих его людей есть оружие, и они все отчаянно сражаются за свои жизни. Двое из людей Кейна, вероятно, думают, что теперь я более лёгкая мишень. Но они ошибаются. Хотя я и ранена, я всё ещё оружие, созданное Кейном. Я сбиваю первого выстрелом в колено, а затем, когда второй бросается на меня, я вонзаю локоть ему в горло. Он падает, задыхаясь, и я забираю его оружие, теперь вооружённая двумя пистолетами.

На другом конце комнаты Константин сражается словно демон, разъярённый хищник, выпущенный на свободу. На его лице застыла маска гнева, и каждое его движение свидетельствует о великолепной тренированности. Он прекрасен в своей ярости, и на мгновение я замираю при виде него - человека, который пришёл за мной и рисковал всем ради меня.

Пуля разбивается о стеклянную стену всего в нескольких дюймах от моей головы, возвращая меня к реальности. Пол под нами зловеще дрожит. Стекло пуленепробиваемое, но при таком интенсивном огне оно скоро не выдержит.

— Нам нужно уходить! — Кричит Константин, перекрывая шум. — Это место может рухнуть в любой момент!

Мой пульс учащается, болезненно отдаваясь в горле. Я вижу, как под нашими ногами появляются трещины, похожие на паутину, которые расходятся в разные стороны от ударов пуль. Если пол провалится, мы пронесёмся сотни футов и разобьёмся о камни внизу.

Я осматриваю комнату в поисках Кейна и нахожу его возле двери. Он сжимает кровоточащее плечо, пытаясь выбраться из разрушающегося здания. Моя пуля замедлила его, но не остановила.

— Кейн уходит! — Кричу я Константину, который сражается с Гарретом. Двое мужчин сцепились в жестокой борьбе за оружие Гаррета.

— Вперёд! — Кричит Константин. — Я разберусь с этим! — Он делает знак своим людям, и они окружают меня, блокируя остальных охранников. Я бросаюсь к Кейну в тот момент, когда он хлопает ладонью по сканеру, и дверь со свистом открывается.

Не колеблясь, я решаю, что Константин справится сам, и устремляюсь за Кейном. Я врываюсь в дверь вслед за ним, не обращая внимания на пронзительную боль в рёбрах и протестующие мышцы моего избитого тела. Моя цель - поймать его и покончить с этим раз и навсегда. Все мысли о том, чтобы затянуть это или подвергнуть его медленной пытке, теперь исчезли.

Я просто хочу, чтобы он умер.

Коридор снаружи превратился в арену битвы. Оставшиеся в живых люди Константина отчаянно сражаются с охраной Кейна, звуки стрельбы и крики эхом отражаются от мраморных полов и высоких потолков. На бегу я мельком замечаю поле боя: люди Константина, хотя и в меньшинстве, сражаются с отчаянной яростью тех, кто знает, что отступление не является вариантом. Они пришли сюда с Константином, готовые умереть за него и за меня, женщину, которую они едва знают, но считают его женой. Если бы я не знала, что за человек Константин, такая преданность могла бы показаться удивительной.

Я следую по кровавому следу, оставленному Кейном, через огромный дом к тому, что, по-видимому, является его личным крылом. Двери здесь требуют биометрического доступа, но в спешке Кейн оставил их открытыми, направляясь, как я предполагаю, к своему личному пути отступления. Он бежит к вертолёту, надеясь, что его люди прикончат нас с Константином.

Я догоняю его в спальне, огромном помещении, в котором преобладает стена с окнами, выходящими на океан. Он стоит у скрытой панели в стене, его окровавленная рука прижата к сканеру. Часть стены отодвигается, открывая узкий проход за ней.

— Остановись, — мой голос звучит холодно, и я почти не узнаю себя, когда направляю на него оба своих оружия. Кейн замирает, затем медленно поворачивается, и на его лице появляется расчётливое выражение, которое я видела тысячу раз прежде. Этому выражению и я научилась у него - всегда оценивать, всегда манипулировать.

Я сомневаюсь, что когда-нибудь смогу избавиться от этого. Но сейчас это может быть моим единственным спасением.

— Валентина, — в его голосе слышится разочарование, словно карикатура на патернализм. — Ты так низко пала. Подумай о том, что ты делаешь. Какая неблагодарность. Как...