История Великого мятежа - "лорд Кларендой Эдуард Гайд"

Хотя граф Эссекс оказался запертым на слишком узком и тесном пространстве для такого крупного войска из пехоты и кавалерии, однако в руках его находились верный город Фоуи и выход к морю, благодаря чему он имел возможность получать достаточное количество припасов, ибо в тех краях безраздельно господствовал парламентский флот. И если бы граф удержал свои позиции — расположенные таким образом, что неприятель, принудив его к сражению, сам предоставил бы ему важные преимущества — то у него были бы серьезные основания надеяться, что уже вскоре Уоллер или какие-нибудь другие силы, посланные Парламентом, появятся за спиной короля — точно так же, как армия Его Величества зашла в тыл ему самому. Несомненно, именно этот вполне разумный расчет побуждал его отклонять любые авансы со стороны короля — чему способствовали также свойственные графу упорство и строгая честность, и каждый, кто был хорошо знаком с его характером, мог бы без труда предугадать, какие действие произведут все подобные обращения и попытки. А потому решено было стеснить армию Эссекса еще сильнее и полностью (или хотя в значительной мере) отрезать ей снабжение морским путем С этой целью сэр Ричард Гренвилл вышел со своим отрядом из Бодмина и овладел Ланхидроком, укрепленной усадьбой лорда Робартса, расположенной в двух милях в западу от Боконнока, над рекой, которая протекает от Реприн-бриджа к Фоуи. Наступая с другой стороны (и это имело еще большую важность), сэр Джейкоб Астли с сильной партией пехоты и кавалерии занял Вью-холл, еще одну усадьбу лорда Мохена, стоящую чуть выше Фоуи, а также Пернон-Форт, расположенный милей ниже названного города, в самом устье реки. Астли обнаружил, что оба эти пункта пригодны для обороны, и разместил в них отряды капитанов Пейджа и Гарреуэя — двести солдат при нескольких орудиях; оба капитана доказали его правоту, выполнили свою задачу и защищались так успешно, что Эссекс лишился возможности получать через Фоуи какие-либо припасы морским путем и теперь мог использовать этот город лишь для постоя своих солдат. Все удивлялись, почему граф, так долго владея Фоуи, не потрудился прикрыть подступы к нему крепким заслоном и позволил неприятелю быстро поставить его армию в тяжелейшее положение — ведь предвидеть подобное развитие событий было так же легко, как и предотвратить.

Теперь король мог не торопиться и, не предпринимая ничего серьезного сам, осторожно выжидать, к каким хитрым маневрам прибегнет Эссекс, чтобы нанести удар по его армии или спасти собственную. В таком положении, ограничиваясь мелкими стычками, армии оставались около десяти дней, и тогда король, видя, что прежние меры не приносят полного успеха, решил собрать всю свою армию в кулак и подойти еще ближе к Эссексу, чтобы навязать ему сражение или по крайней мере сильнее тревожить неприятеля на его квартирах. Это давно пора было сделать, так как пришло достоверное известие о том, что сам Уоллер (или какой-то другой парламентский отряд) уже выступил в поход на запад. Исполняя этот план, вся королевская армия двинулась вперед; неприятель вынужден был перед нею отступать, сдавая одну за другой выгодные позиции, и среди прочих — возвышенность Бикон-хилл. Немедленно заняв этот холм, Его Величество тотчас же приказал возвести на нем редут и установить батарею из нескольких орудий, которые, открыв огонь по парламентскому войску, нанесли ему немалые потери, тогда как неприятельские пушки, хотя и отвечавшие на один выстрел двадцатью, не причинили королевской армии особого вреда.

Теперь королевские войска могли без труда обозревать позиции всей вражеской армии и видеть, где стоят пехотные и кавалерийские части Эссекса, и откуда получают они фураж и провиант. Когда же, после внимательного наблюдения, картина стала совершенно ясной, Горинг, с большей частью кавалерии и 1500 пехотинцев, был послан в пункт несколько западнее Сент-Блейза, чтобы еще сильнее стеснить неприятеля и лишить его возможности получать из этих мест припасы. Его солдаты отлично выполнили приказ и не только овладели Сент-Остелом и западной частью Сент-Блейза (так что неприятельская кавалерия оказалась зажатой на небольшом клочке земли, две мили в длину и две в ширину, между реками Фоуи и Блейз), но и захватили Парр близ Сент-Блейза, отняв у врага главный пункт выгрузки доставляемых морем припасов. Остро чувствуя всю тяжесть своего положения, граф начал понимать, что долго ему не продержаться; вдобавок Эссексу стало известно, что посланные ему на выручку из Лондона войска получили сильный отпор в Сомерсетшире, что неизбежно замедлит их марш; и теперь ему нужно было менять прежние планы и искать новые решения.

Поражение при Кропреди (по-видимому, стоившее неприятелю не более тысячи человек убитыми и пленными) привело армию Уоллера в такое расстройство, что ее уже нельзя было вновь заставить сражаться; но когда Уоллер, желая ободрить свои павших духом солдат, отошел на известное расстояние от короля, а затем узнал, что Его Величество двинулся прямо на запад, и к тому же убедился, что его люди каждую ночь толпами дезертируют, он почел за благо отправиться в Лондон, где стал горько жаловаться на графа Эссекса, который-де умышленно обрек его на поражение. Речи эти нашли благодарных слушателей, а самого Уоллера встретили так, словно он вернулся с победой, разгромив армию короля (образ действий, совершенно противный принятому тогда в Оксфорде, где даже мелкие и неизбежные неудачи возбуждали живейшее негодование).

Но когда сам Уоллер отбыл в Лондон (или накануне этой поездки), он отправил на запад вслед за королем, с трехтысячным отрядом кавалерии и драгун, своего генерал-лейтенанта Миддлтона (нам еще придется много говорить об этом человеке, который, будучи вовлечен в мятеж восемнадцати лет от роду, впоследствии заставил людей забыть о дурных поступках своей молодости). Он получил приказ держаться в тылу королевской армии и следить за ее передвижениями, а по пути занять усадьбу одного джентльмена — Доннингтон-касл близ Ньюбери. Там находилась рота, самое большее две роты пехотинцев короля, и неприятель рассчитывал, что Доннингтон-касл (как он полагал, слабо укрепленный) будет сдан по первому требованию. Но комендант Доннингтон-касла полковник Бойз оборонял его столь успешно, что Миддлтон, потеряв при штурме не менее трехсот офицеров и солдат, вынужден был обратиться к коменданту Абингдона с просьбой о срочной присылке нескольких эскадронов, дабы те, блокировав усадьбу, прикрыли от вылазок ее гарнизона большую дорогу на запад — а сам вновь пустился в погоню за королем.

В Сомерсетшире он узнал о больших запасах всякого рода предметов снабжения и об огромных обозах, отправляемых оттуда в Эксетер, где они ждали затем дальнейших распоряжений. Задумав овладеть этой добычей внезапным ударом, он послал майора Карра с 500 кавалеристами. Тот ворвался в деревню, где стоял конвой, и скорее всего захватил бы обоз — однако на выручку конвою вовремя подоспел сэр Фрэнсис Доддингтон с эскадроном кавалерии и отрядом пехоты из Бриджуотера и, после жаркого боя, в котором погибло несколько отличных офицеров короля и среди них майор Киллигрю (подававший большие надежды молодой человек, сын достойного и доблестного отца), полностью разгромил неприятеля, от тридцати до сорока человек уложил на месте, а прочих гнал еще две или три мили. Командир парламентского отряда майор Карр и многие его офицеры попали в плен, еще больше его людей получили тяжелые ранения, а все, захваченное неприятелем, удалось отбить. Эта и другие жестокие схватки, где пропавших без вести всегда оказывалось больше, чем убитых или пленных, нанесли чувствительный урон Миддлтону, и он был только рад отступить в Шерборн, чтобы дать отдых своим измученным солдатам и хоть немного поднять их дух. Узнав об этой неудаче или помехе на пути спешивших ему на выручку войск, граф Эссекс потерял всякую надежду на помощь из Лондона.

Оказавшись в столь скверном положении и понимая, что его солдатам через несколько дней будет нечего есть, граф решил, что сэр Уильям Балфур должен идти на прорыв со всей кавалерией и спасаться, как сможет; сам же он с пехотой предполагал сесть на суда в Фоуи и уйти морем. Но два неприятельских пехотинца (один из них был француз), перебежав к королю, рассказали, что их кавалерия, сосредоточенная по сю сторону реки у города Лоствизил, должна этой ночью сделать попытку прорыва, пехоту же решено отвести в Фоуи и там посадить на суда. Это сообщение совпадало с тем, что удалось выведать иными путями; ему, разумеется, поверили, и обеим армиям (войска принца Морица считались особой армией и квартировали отдельно от прочих) было приказано оставаться всю ночь в боевой готовности и, если неприятельская кавалерия сделает попытку прорыва, атаковать ее с двух сторон. Королевские армии располагались тогда на расстоянии мушкетного выстрела одна от другой, прорывающийся неприятель никак не смог бы обойти находившийся между ними небольшой, но хорошо укрепленный дом, в котором засело пятьдесят мушкетеров. Соответствующий приказ послали Горингу и всем его кавалеристам, кроме того, было еще раз повторено отданное прежде распоряжение разрушить мосты и устроить завалы из деревьев на большой дороге, чтобы затруднить движение неприятеля.