История Великого мятежа - "лорд Кларендой Эдуард Гайд"

Сэр Томас Ферфакс не стал тогда продолжать преследование бегущего неприятеля, но дал ему достаточно времени, чтобы оправиться и восстановить силы, а сам решил овладеть Бриджуотером — чему все поначалу сильно удивились, хотя уже вскоре обнаружилось, что у Ферфакса были веские причины остановиться именно там. Между тем генерал Горинг проводил время в Барнстейпле и окрестностях, а его армия стояла на квартирах в Торрингтоне и по всему северному Девонширу, где его кавалеристы своим невыносимо дерзким и безобразным поведением сумели озлобить и восстановить против себя даже самых преданных сторонников короля. Горинг же, вместо того, чтобы попытаться пополнить войска и как следует подготовиться к вражескому наступлению, позволил всем, кто хотел, бросить службу и убраться восвояси, так что уже 27 июля он писал лорду Колпепперу, что у него осталось не более тысячи трехсот пехотинцев. В бытность свою в Барнстейпле Горинг, по своему обыкновению, часто напивался пьяным, после чего яростно поносил членов Совета при особе принца и грозил доказать, что в потере запада повинны именно они; в столь же непростительно грубых выражениях он отзывался об особе короля и беспрестанно разглагольствовал о том, как жестоко отомстит он своим обидчикам. Так он развлекался до конца июля, время от времени посылая членам Совета раздраженные письма. Он то сетовал на недостаток денег и просил Его Высочество помочь ему в этой нужде (хотя отлично знал, что принцу, не взявшему ни единого пенни из общественных пожертвований и военных сборов, не хватало средств даже на собственный стол), то требовал срочно отправить из Корнуолла в его распоряжение все гарнизоны и всех отбившихся от своих частей солдат, дабы он мог выступить против неприятеля, то — уже на следующий день — предлагал разместить по гарнизонам всю пехоту, как совершенно непригодную для полевых сражений — так что прежде чем Горингу успевали ответить на его последнее письмо, обыкновенно приходило новое, составленное в совершенно ином духе.

Еще одним источником затруднений и беспокойств, ничуть не меньшим, чем лорд Горинг, вновь стал сэр Ричард Гренвилл. Он оставил принца в Барнстейпле, чрезвычайно довольный своим фельдмаршальским патентом, а еще больше — единоличным командованием блокадой Лайма, каковое, по расчетам сэра Ричарда, сулило ему крупные денежные суммы. Согласно принятому ранее плану, известному числу солдат из гарнизонов Дартмута, Эксетера и Барнстейпла предстояло в назначенный день сосредоточиться в Тивертоне, где они должны были поступить под начало сэра Ричарда Гренвилла, а затем, соединившись с частями, которые Гренвилл приведет из армии лорда Горинга, расположиться на квартирах близ Лайма, и Его Высочество уже издал на сей счет надлежащие распоряжения. Солдаты из Эксетера, выполняя этот приказ, вовремя явились куда следует; бойцы же из Барнстейпла и Дартмута также выступили к Тивертону, более суток провели в марше, но затем, узнав, что лорд Горинг снял осаду Таунтона, остановились и послали гонца за новыми приказами к принцу, который, полагая, что с отходом Горинга от Таунтона прежний план устройства главной квартиры близ Лайма теряет смысл и что теперь нужно укреплять оборону его собственной резиденции, Барнстейпла, именно туда эти отряды и отозвал. Принц также послал письмо сэру Ричарду Гренвиллу, сообщив ему, почему гарнизоны Дартмута и Барнстейпла отправлены не в Тивертон, а в другое место — но при этом дал понять, что если прежний замысел остается в силе, то барнстейплский гарнизон вовремя прибудет туда, куда прикажет сэр Ричард.

Неявкой этих частей к назначенному сроку в Тивертон (хотя даже своевременное их прибытие уже ничем не могло помочь осуществлению первоначального плана) сэр Ричард Гренвилл воспользовался как предлогом для того, чтобы бурно вознегодовать против членов Совета, и уже на другой день в пакете, адресованном секретарю Совета м-ру Феншоу и не содержавшем в себе письма, возвратил выданный ему принцем фельдмаршальский патент. Несколько дней спустя, 5 июля, он послал лордам Совета чрезвычайно дерзкое письмо. В нем Гренвилл жаловался на бесчисленные и ничем не заслуженные оскорбления и поношения, которые ему якобы приходилось терпеть; намекал, что члены Совета оклеветали его в угоду сэру Джону Беркли; и утверждал, что лорды, уговаривая его передать начальство над войсками под Плимутом сэру Джону Беркли, пообещали ему верховное командование в армии принца — тогда как в действительности (о чем уже было сказано выше) Гренвилл сам изъявил готовность оставить свой пост и предложил назначить на его место сэра Джона Беркли как единственного достойного кандидата. Сэр Ричард также заявил, что до сих пор он служил королю за свой счет, расходуя собственное состояние и не получая никакой денежной помощи; что перед отъездом из Барнстейпла ему обещали юридическую гарантию и защиту его прав на усадьбу и прочее имущество, однако из соответствующей грамоты, доставленной ему впоследствии слугой, все статьи о льготах были исключены; и что в таком ограждении своих имущественных прав он не нуждается. В заключение Гренвилл выразил готовность продолжать службу простым волонтером до тех пор, пока ему не представится возможность поведать Его Величеству о своих бедствиях. И здесь, в связи с только что упомянутым документом об ограждении имущественных прав Гренвилла (отказ в котором так его возмутил) и его заявлении о службе королю за счет собственного состояния (аргумент, который сэр Ричард очень часто и весьма дерзко приводил как в своих письмах принцу, так и в беседах с ним), необходимо кое-что рассказать о его состоянии и о том скудном, как он уверял, вознаграждении, которое получил он от короля за свою службу.

Когда Гренвилл впервые появился в этих краях, он не занимал какой-либо командной должности, а располагал лишь полномочием на набор полка пехоты и полка кавалерии. Впрочем, сэр Ричард не выставил ни единого солдата или лошади вплоть до того времени, когда принял начальство над войсками под Плимутом, а произошло это гораздо позже. Никаких поместий Гренвилл не имел ни на западе, ни, насколько мне известно, где-либо еще. Правда, его жена владела несколькими поместьями близ Тавистока и в других частях Девоншира, приносившими около 500 фунтов годового дохода; но столь же верно и то, что еще до замужества она (как уже было сказано) передала их в доверительное управление друзьям, и несколько долгих процессов, которые велись по искам Гренвилла в суде лорд-канцлера и других палатах до войны, завершились вердиктами и постановлениями отнюдь не в его пользу. Таким образом, со времени ссоры с женой, то есть уже много лет, поместья эти не приносили Гренвиллу никаких выгод и преимуществ. А первым королевским благодеянием сэру Ричарду как раз и стало наложение в его пользу секвестра на все имущество супруги (находившейся тогда на занятой мятежниками территории); на этом основании он водворился в ее усадьбе близ Тавистока и, опять же, в силу королевского пожалования забрал себе весь скот и заставил держателей выплатить ему все долги по рентам, а точнее то, что он сам объявил их задолженностью — сумму весьма значительную. Когда же полковник Дигби получил злосчастное ранение, сделавшее его неспособным к исполнению прежних обязанностей, сэр Джон Беркли (и только он один) обратился к принцу Морицу с настойчивой просьбой назначить на этот пост сэра Ричарда Гренвилла, и хотя речь шла о графстве, где он сам, как генерал-полковник, был высшим воинским начальником, Беркли добился для Гренвилла патента на единоличное командование войсками под Плимутом, переслал или вручил его сэру Ричарду и с самого его прибытия на запад относился к нему с чрезвычайной любезностью.

Правда, Гренвиллу не удалось тогда долго покомандовать: в тот край явился граф Эссекс, и сэр Ричард принужден был снять блокаду Плимута, после чего присоединился к армии короля. Когда же войско Эссекса перестало существовать, Гренвилла вновь назначили на эту должность, а король, еще до оставления им западных графств, секвестровал в его пользу все девонширские имения графа Бедфорда и сэра Фрэнсиса Дрейка (таким образом Гренвилл заполучил Бакленд Монахорум, где находился во время блокады Плимута, и Уорринтон близ Лонстона), а также имения лорда Робертса в Корнуолле. Всеми ими, а также поместьями жены, Гренвилл распоряжался как секвестрованным имуществом в силу королевского указа и извлекал из них больше дохода, чем прежние владельцы в мирное время. Ведь он не только запретил взимать военные сборы с какой-либо части названных поместий (почему держатели весьма охотно и в полной мере вносили ему арендную плату), но и оставил за собой обширные земельные участки вокруг каждой усадьбы, обратив их в выгоны для скота, отнятого им у нарушителей закона. Хотя Гренвилл не позволял своим солдатам грабить, он сам был в ту войну величайшим из грабителей, ибо стоило кому-нибудь не выполнить его приказ, пренебречь его распоряжением или не явиться на < posse > [40] (которые, став шерифом Девоншира, сэр Ричард созывал чрезвычайно часто и с единственной целью — ради взимания штрафов с уклоняющихся), как он тут же посылал отряд кавалеристов схватить ослушников и очистить их пастбища. Взятые под стражу, те охотно соглашались отдать свою скотину в качестве выкупа, а чтобы они быстрее думали, Гренвилл время от времени вешал какого-нибудь констебля или другого бедолагу — за проступки, в коих повинны были сотни людей. Если же намеченные им жертвы, устрашившись подобного правосудия, где-нибудь прятались и избегали ареста, то требовать обратно свой скот они уже не осмеливались, так что разнообразное поголовье, которое собрал на своих землях сэр Ричард, оказалось самым многочисленным в западной Англии. А поскольку в тех краях не существовало должного надзора за порядком управления имуществом лиц, виновных перед законом, то Гренвилл благодаря упомянутым секвестрам завладел не только стадами на пастбищах, но и всей мебелью в нескольких усадьбах и принудил держателей уплатить ему все ренты, причитавшиеся с них со времени начала мятежа. Так он стал хозяином громадного поголовья скота, заполучил огромные денежные суммы и обзавелся обширным запасом великолепной домашней утвари — вполне достаточным, чтобы обставить все усадьбы, которые он уже считал своей законной собственностью. Вот что на самом деле представляло собой его состояние, пользуясь коим, Гренвилл, по его словам, и содержал себя без каких-либо пособий со стороны короля; и я уверен, что это состояние — даже без того, что приобрел сэр Ричард благодаря военным налогам (каковые он всегда взимал с чрезвычайной строгостью и в расчете на вдвое большее число солдат, чем находилось под его командой в действительности), а также прочим хитрым уловкам и грубым вымогательствам — превосходило в денежном выражении все пожалования, которые сделал король своим генералам и гражданским сановникам с самого начала мятежа. Это исчисление могло бы показаться слишком пристрастным и недоброжелательным, перейди я теперь к оценке его заслуг на воинском поприще, а потому основательное о них суждение и предоставляю другим людям (хотя вполне надежные свидетели утверждают, что, несмотря на громкое обещание взять Плимут за несколько дней, самые дальние аванпосты Гренвилла не продвинулись к городу ближе того места, где лорд Гоптон в первый день своего пребывания под Плимутом устроил свою главную квартиру).