История Великого мятежа - "лорд Кларендой Эдуард Гайд"

М-р Летранж находился в гостях у этого самого м-ра Хейлса, когда благодаря тесному общению, которое всегда имело место между жителями графства и командами стоявших в Даунсе судов, пришло первое известие о том, что флот готов немедленно принять сторону короля; из рассказов же сошедших на берег моряков можно было заключить, что к ним намерен присоединиться Лондон. Это побудило многих благонамеренных кентских джентльменов посетить корабли; вернулись же они еще более уверенными в истинности того, что им довелось услышать. Большинство жителей этого графства питало особую слабость к дружеским застольям, и наш молодой наследник, всегда воспитывавшийся среди земляков, старался вести себя так, чтобы им понравиться. Дом его служил сборным местом для любителей подобного времяпрепровождения, которые каждый день приносили известия о твердом желании флота поддержать короля; вдобавок все тогда только и говорили, что о глубокой ненависти к армии и Парламенту, охватившей целое королевство. М-р Летранж был человек неглупый, с богатым воображением, смелый и предприимчивый; наблюдая же за поведением многочисленных гостей, являвшихся в дом Хейлса, он заключил, что все это обширное и многолюдное графство твердо стоит за короля. Тогда он принялся внушать м-ру Хейлсу, что тот не смог бы совершить деяния боле славного, чем стать во главе родного графства (которое с охотой признает его своим вождем), дабы — когда шотландцы вступят в северную Англию и за оружие возьмется все королевство — он, Хейлс, мог бы, предводительствуя воинством из своих земляков, двинуться на Лондон. Это вынудит Сити и Парламент присоединиться к нему, и таким образом на его долю выпадет честь восстановить власть короля.

Компания, собиравшаяся в доме Хейлса, нашла речи Летранжа чрезвычайно разумными и посчитала, что подобное предприятие непременно завершится блестящим успехом. Молодая хозяйка, исполненная пылкой приверженности к королю, очень хотела, чтобы ее супруг стал орудием его спасения. Сам же молодой джентльмен не был настолько сведущ в мирских делах, чтобы уразуметь опасность и рискованность такой затеи, а потому вверился сам и поручил все это предприятие руководству м-ра Летранжа, которого вся компания, наслушавшись его речей, сочла отличным солдатом. Он послал письма нескольким джентльменам, которые, как ему сообщили, примут их благосклонно, и подписал собственным именем (прежде никому в графстве не известным) распоряжения окружным констеблям, именем Его Величества требуя, чтобы все жители в назначенное время явились в назначенное место для общего совета, а также для того, чтобы воспользоваться удобным случаем, который может представиться для помощи королю и освобождения его из заключения. В указанное место явилось невероятное множество кентцев; туда же прибыл и сам м-р Летранж, с м-ром Хейлсом и прочими особами, посещавшими обыкновенно их компанию.

М-р Летранж обратился к собравшимся с чрезвычайно оригинальной речью, которая подействовала на них тем сильнее, что ее нельзя было назвать слишком ясной и вразумительной. Выступая словно человек, облеченный властью, Летранж гневно осудил тиранию армии, подчинившей себе Парламент, варварское заточение, коему подвергла она короля, и заговор, который она составила с целью его убить; он сказал, что Его Величеству отлично известна преданность этого славного графства, а потому он велел стоящему в Даунсе флоту присоединиться к кентцам; что Кент и флот, действуя сообща, станут неодолимы для его врагов, у которых, надо думать, окажется довольно забот во многих других местах, где они сами вынуждены будут обороняться; что Его Величеству было угодно, чтобы кентцы имели главнокомандующим хорошо известного им джентльмена из собственного графства, и назначил таковым м-ра Хейлса, (присутствовавшего на собрании).

Ни единый из слушателей даже не попросил Хейлса показать соответствующий патент или какое-то другое полномочие от короля, но все искренне и единодушно объявили о своей готовности присоединиться к Хейлсу и выступить в поход туда, куда прикажет их главнокомандующий. А потому были назначены день и место для записи в полки и их формирования. Между тем м-р Летранж издавал такие декларации и воззвания, которые, как он полагал, могли всего сильнее подействовать на народ, и требовал, чтобы их читали во всех церквах, что и делалось. На следующую сходку явилось еще больше кентцев, выказывавших прежний пыл; многие пехотинцы и кавалеристы пришли с оружием и прямо-таки рвались в бой. Тогда главнокомандующий вручил несколько патентов командирам полков и назначил день для нового общего сбора, на который все должны были явиться вооруженными, а затем держаться вместе, пока не настанет час для похода на Лондон.

Все знали, что флот покинул Даунс, но ведь столь же хорошо было известно и о том, что моряки решительно отказались служить Парламенту и прогнали всех своих офицеров. Нетрудно было убедить народ, что флот ушел выполнять какое-то важное задание и скоро вернется; людям внушали, что флот направляется к острову Уайт, чтобы вызволить короля, который затем возвратится с флотом в Кент. Это побудило кентцев поспешить с приготовлениями.

Парламент был отлично осведомлен о волнениях среди моряков и потому распорядился погрузить лишь половину провизии на суда, которые, в большинстве своем уже готовые выйти в море, стояли в Даунсе и ожидали лишь недостающей части провианта, необходимого для летней службы. Однако находившиеся на кораблях офицеры, видя, что матросы лишь смеются и потешаются над ними, каждый день слали Парламенту известия о мятежных настроениях на флоте. Поэтому Парламент направил туда Рейнсборо и нескольких других офицеров, предполагая, что присутствие адмирала всех успокоит. Рейнсборо, человек грубый и властный, поднявшись на борт своего корабля, тотчас же начал строгое расследование прежних беспорядков и мятежных действий. Тогда вся команда отступила в старую свою крепость «Один за всех и все за одного», немедленно схватила Рейнсборо, посадила его и еще нескольких офицеров в шлюпку и отправила на берег. Едва узнав об этом, матросы других кораблей последовали ее примеру и поступили со своими офицерами точно так же. Несколько дней подряд моряков щедро угощали и носили на руках жители Кента — а некоторые местные джентльмены взошли на борт, чтобы присоединиться к ним и помочь с заготовлением необходимых запасов — после чего флот вышел из Даунса и взял курс на Голландию, чтобы найти герцога Йоркского, назначенного адмиралом, и стать на якорь у Брилля. О том же, чем занимались кентские джентльмены на суше, и с каким успехом, будет сказано ниже. В этом мятеже, вспыхнувшем на флоте как нельзя более вовремя, в обстоятельствах, когда от него можно было ожидать стольких выгод, увидели верное предзнаменование грядущего спасения короля. Когда стало известно, что корабли находятся близ Кале, было решено, что принцу (до сих пор не помышлявшему ни о чем другом, кроме приглашения от шотландцев и о том, как ему к ним добраться) следует со всей поспешностью отправиться в Кале. Он сразу же туда выехал, сопровождаемый, помимо собственных слуг, принцем Рупертом, лордом Гоптоном, лордом Колпеппером и еще несколькими джентльменами. Обнаружив близ Кале один из английских фрегатов и предположив, что герцог Йорк уже выехал из Гааги в Гелветслюйс и присоединился к стоявшему там флоту, Его Высочество, подгоняемый нетерпением (ему очень не хотелось, чтобы брат его опередил и взялся за дело первым), немедленно поднялся на борт. На флоте его встретили бурным ликованием и шумными возгласами радости, столь привычными для моряков; точно такой же восторг выразили они несколькими днями ранее по случаю прибытия герцога Йорка.

Как только в Голландии узнали о приезде принца Уэльского, принц Оранский и его супруга-принцесса немедленно к нему отправились, чтобы оказать Его Высочеству наилучший прием, какой только был возможен в том месте, а главное — чтобы предаться общей радости, ведь не виделись они с тех пор, как были детьми. Весьма своевременное прибытие принца в Гельветслюйс предотвратило многие неприятности, коих иначе не удалось бы избежать. К морякам при появлении Его Высочества сразу вернулась прежняя бодрость, а так как принц понимал, что сохранить такое настроение лучше всего поможет участие в деле, то он настойчиво потребовал выхода в море в уверенности, что там его флот превзойдет числом любые силы, которые в столь краткое время сумеет выставить против него Парламент. На судах, однако, уже обнаружилась нехватка многих видов провизии и прежде всего пива, но благодаря помощи и содействию принца Оранского провиант был доставлен быстро и в большом количестве. Тогда принц взял курс на Даунс, предварительно отослав брата, герцога Йорка, и прочих членов своего семейства в Гаагу, с приказом там и оставаться. Хотя герцогу было чрезвычайно досадно покидать флот, на который его уже приучили смотреть как на собственную сферу деятельности, он не мог не признать, что им с братом было бы неблагоразумно подвергать себя опасности на море одновременно. А поскольку принц твердо решил принять личное участие в деле, то герцог подчинился его воле и остался с сестрой.