История Великого мятежа - "лорд Кларендой Эдуард Гайд"

Слух об этом поражении дошел до Гааги на другой день после появления там принца — но без особых подробностей, так что ни узнать истинные размеры катастрофы, ни ясно себе представить все трагические ее последствия никто еще не мог. Назначив заседание своего совета на следующее же утро по прибытии в Гаагу лорда Коттингтона и канцлера Казначейства, Его Высочество сообщил его членам о доставленном ему лордом Лодердейлом послании шотландского Парламента, и о том, что даже теперь, когда стало известно о разгроме Гамилтона, Лодердейл по-прежнему настаивает на его немедленном отъезде в шотландскую армию.

Его Высочество почел за нужное, чтобы граф сообщил о порученном ему деле на заседании совета, а потому за ним послали и, дабы выказать всяческое уважение к Парламенту Шотландии, дозволили занять место за столом в особом кресле. Вначале граф зачитал полномочие, предоставленное ему Парламентом, а затем — письмо Парламента к принцу. В этом послании, после чрезвычайно пышных и пространных уверений в великой своей преданности, Парламент сообщал Его Высочеству, что, в согласии с данным его родителем-королем обещанием, ему следует со всевозможной поспешностью отправиться в путь собственной августейшей особой, дабы лично встать во главе шотландской армии и с ее помощью добиваться освобождения своего отца.

Граф также показал свои инструкции, согласно коим ни одному из капелланов принца не дозволялось его сопровождать и предписывалось принять строгие меры к тому, чтобы при особе Его Высочества состояли отныне лишь люди благочестивые; в частности, принцу Руперту, канцлеру Казначейства и еще нескольким лицам запрещалось ехать с ним в шотландскую армию. После оглашения этих пунктов и пространных рассуждений о них граф потребовал, притом весьма настоятельно и ни словом не упомянув о случившемся с шотландской армией в Англии (хотя не мог не иметь на сей счет подробных сведений), чтобы принц, не теряя времени, отправлялся в путь. Всего этого он домогался дерзко и высокомерно, как будто шотландская армия одержала победу.

Однако и состояние Шотландии, и влияние Аргайла — который теперь, благодаря полному разгрому противной партии, должен был стать как никогда прежде могущественным, — были хорошо известны, а потому все беспристрастные люди сочли, что предложения графа нелепы и что принимать их нельзя. А пришедшие из Лондона вести о том, что Кромвель со всей своей армией вступил в пределы Шотландии, могли лишь укрепить всякого честного человека в этом мнении. И уже спустя несколько дней граф, казалось, больше думал о том, как бы ему самому поскорее отправиться в Шотландию, где его собственные интересы находились теперь под угрозой, нежели о том, как бы склонить к столь рискованной поездке принца. Проведя еще несколько недель в Гааге и получив от своих друзей в Шотландии известия о тамошних делах, граф возвратился на родину тем же судном, которое доставило его оттуда — разгневанный и озлобленный на членов состоявшего при особе принца совета ничуть не меньше, чем на самого Кромвеля.

Глава XXVIII

(1648)

Сокрушительный разгром шотландской армии под Престоном, хотя его и не считали полным поражением всей армии — ведь добрые две трети ее, не участвовавшие в сражении, сумели убраться восвояси — расстроили и разрушили большую часть (уже весьма энергично осуществлявшихся) планов набора в северных графствах сторонников короля, коих предполагалось затем объединить для совместных действий под началом сэра Мармадьюка Лангдейла. Сэр Томас Тилдсли (состоятельный джентльмен, доблестно служивший королю с самого начала войны) осадил с отрядом англичан ланкастерский замок и почти принудил его к сдаче, когда пришло известие о престонской катастрофе. По этой причине он отказался от своего замысла и, узнав, что генерал-майор Монро — который, вскоре по вступлении герцога в Англию, последовал за ним с подкреплением более чем в шесть тысяч человек кавалерии и пехоты — приблизился к границам Ланкашира, отошел на соединение с ним, собрав по пути много людей из разбитых под Престоном войск сэра Мармадьюка Лангдейла, а также из числа вновь набранных солдат.

Сэр Томас Тилдсли предложил Монро, чтобы войска последнего, а также несколько шотландских полков, все еще стоявших близ Кендала, соединились с находившимися под его командой англичанами, вместе двинулись к Престону и ударили в тыл Кромвелю, занятому преследованием шотландцев. И они вполне могли бы это сделать, ведь их общие силы — более восьми тысяч человек — превосходили числом армию Кромвеля. Однако генерал-майор, не приняв этих предложений, отступил в северную часть Вестморленда. Англичане следовали за ним, рассчитывая, что если неприятель пустится в погоню, то шотландцы, хотя они и не соглашаются двинуться против Кромвеля, выберут какую-то другую, более выгодную позицию для обороны, после чего будут готовы соединиться с ними, англичанами. На другой день они снова настойчиво убеждали Монро дать согласие на подобную меру, но он по-прежнему с мрачным упрямством отказывался идти им навстречу, не раскрывая при этом собственных планов. Он продолжал отходить через Камберленд, который уже прошел в обратном направлении несколько дней тому назад, и где, собрав большие суммы денег с несчастных его жителей, оставил о себе недобрую память. Теперь же, отступая на север, он дограбил почти все, что не успел взять тогда.

Англичане вошли в епископство Дарем, намереваясь соединиться с формировавшимися там отрядами из новобранцев. Когда же к ним подоспели части под командой сэра Гарри Беллингема и их численность таким образом возросла, они вновь встретились с генерал-майором Монро, теперь уже в Нортумберленде, и настойчиво предложили ему вместе выступить против общего врага, чья победа в равной степени грозила им гибелью. Однако Монро ответил на это решительным отказом и без обиняков объявил, что двинется прямо в Шотландию, где будет ждать дальнейших распоряжений — что и сделал со всей поспешностью.

Сэр Филип Масгрейв полагал, что его самого и его пехотинцев радушно встретят в Карлайле. Туда он и направился, а предварительно, через посланного им к графу Ланарку сэра Гарри Беллингема, изъявил готовность отвести свои войска и отряды сэра Гарри в Шотландию и присоединиться к графу, которому, как отлично понимал сэр Филип, вскоре понадобится помощь. Но граф не осмелился принять их предложение, объяснив, что если он сделает нечто подобное, то Аргайл непременно воспользуется этим как предлогом для приглашения в Шотландию армии Кромвеля — который, как они слышали, находился тогда на марше к Бервику. После этого сэр Гарри Беллингем возвратился со своим отрядом в Камберленд, причем его солдаты, двигаясь через шотландскую территорию, аккуратно платили обывателям за все у них взятое.

Сэру Филипу Масгрейву с комендантом Карлайла повезло ничуть не больше. Хотя комендант принял его весьма любезно и вступил с ним в переговоры (ибо знал, что без содействия англичан не сможет ни обеспечить город провиантом, ни оборонять его, а потому желал получить и в том и в другом помощь сэра Филипа), однако, когда соответствующие статьи были согласованы сторонами и подписаны сэром Филипом Масгрейвом, комендант вдруг передумал и отказался взять на себя обязательство не сдавать Карлайл без согласия сэра Филипа, которому в итоге пришлось удовольствоваться следующим условием: ни единый из его солдат не должен искать защиты в стенах города, пока не станет совершенно очевидным, что они больше не в силах держаться в чистом поле.

По прошествии недолгого времени из Шотландии поступил приказ о сдаче Бервика и Карлайла Парламенту, в каковом приказе не было ни малейшего упоминания об особых условиях для англичан. Но в руках сэра Филипа Масгрейва все еще находился Апплби-касл, занятый им после того, как он сдал Карлайл герцогу Гамилтону и вывел оттуда свой отряд. Благодаря этому счастливому обстоятельству после сдачи Апплби (который в любом случае невозможно было долго оборонять) сэр Филип договорился об условиях капитуляции для себя и еще ста пятидесяти офицеров; (многие из них были видные джентльмены, которые впоследствии еще раз рискнули своими жизнями — и отдали их — за короля). Вскоре после этого сэр Филип Масгрейв уехал в Голландию.