Анатомия «кремлевского дела» - Красноперов Василий Макарович
Если принимать содержимое чекистских протоколов за чистую монету, то можно попасть в довольно глупое положение. Ведь тогда придется признать, что следователь Дмитриев, который зафиксировал в протоколе данные показания Чернявского, ровно в это же время вел со своим начальником Л. Г. Мироновым почти такие же разговоры. Правда, в отличие от Чернявского, Дмитриев придерживался взглядов, характерных для “правых уклонистов”, как следует из протокола его допроса от 16 октября 1938 года:
В к.‐р. организацию правых в НКВД СССР меня вовлек Миронов Л. Г. … Это было в марте 1935 года… Через некоторое время я заметил, что Миронов проявляет заметный интерес к моим политическим настроениям. Излюбленной темой Миронова был вопрос о трудностях СССР внутри страны и за ее пределами… Он признавал, что в деревне господствует колхозная форма хозяйства – основной поставщик хлеба, но считал, что в условиях войны с таким индустриальным государством, как Германия, с ее высокой организацией и культурой управления, колхозная форма будет трещать по швам и рассыпется на хозяйства одиночек, которые начнут бунтовать против советского государства. Мужик – говорил Миронов – это страшная сила, которая себя обнаружит в гигантских размерах в годину наибольших испытаний. В столь же отрицательных выражениях Миронов отзывался об индустрии страны, о военной промышленности, о техническом уровне вооружений РККА. Позиция Миронова была пораженчеством. Я соглашался с его высказываниями [367].
Чему здесь верить? Троцкистским убеждениям Чернявского? Правым взглядам следователя Дмитриева? Или, может быть, объяснить успехи Дмитриева в деле вскрытия преступных деяний Чернявского священной ненавистью правого уклониста к стороннику левых троцкистских взглядов?
Как бы то ни было, зафиксировав “троцкистские” взгляды Чернявского в протоколе, Дмитриев перешел к его деяниям.
46
Тут, забегая вперед, заметим, что параллельно с Чернявским-“Ивановым” в MIT училась группа из двадцати с лишним советских студентов, командированных в США по решению правительства СССР (то есть ЦК ВКП(б) набираться уму-разуму в зарубежном вузе. Они прибыли в Нью-Йорк на пароходе “Европа” через несколько месяцев после приезда в Америку Чернявского в составе еще большей группы, разъехавшейся по разным университетам США. В 1933 году они, закончив обучение, вернулись на родину. После ареста Чернявского некоторые из них (мы точно знаем о троих) были вызваны на допросы в НКВД в качестве свидетелей. Из их показаний мы можем составить впечатление о том, как себя вел и чем занимался Михаил Чернявский в Америке.
Первым был допрошен инженер и секретарь парткома МОГЭС Е. Я. Буклей. Он показал, что Михаил “Иванов” обладал наиболее широкими связями среди жителей Бостона (что неудивительно, поскольку он приехал в Бостон первым и вынужден был завязывать знакомства в отсутствие соотечественников). Буклей добавил:
Я считал, что он выполняет какую‐то особую роль, обучаясь в институте, Иванов постоянно бегал по библиотекам, спрашивая про справочный химический материал, и этим поведением резко отличался среди всех студентов. Иванов нередко делал намеки на то, что имеет какие‐то специальные задания, в силу чего вынужден так себя вести. Он говорил: “Это нужно для кое‐кого”. Все студенты знали, что он ведет какую‐то нелегальную работу, и подозревали, что он является агентом ОГПУ с заданиями по Америке [368].
То же самое показал на допросе Е. И. Медков, профессор и будущий ректор МИИТ:
Иванов себя вел так, что все студенты подозревали в нем нелегального работника ОГПУ. В разговорах со мной он делал намеки на то, что ведет специальную работу [369].
Особенно подробно следователь Дмитриев расспрашивал бывших студентов о взглядах “Иванова”, рассчитывая получить нужный компромат. Идя ему навстречу, Буклей поделился своими впечатлениями:
Я считал, что Иванов в целом ряде вопросов соскальзывает на троцкистские оценки… Иванов утверждал, что кризис капитализма невыгоден для СССР. Из его высказываний вытекало, что СССР заинтересован в процветании капитализма. Иванов брал под сомнение тезис о том, что колхозники являются опорой партии, повторяя в этом вопросе троцкистские перепевы о том, что вчерашний мелкий собственник, ставший колхозником, не может быть опорой пролетарского государства. Иванов осуждал огромную работу по перестройке аппарата в связи с новыми задачами, вставшими перед страной, которые проводились партией и правительством в годы нашего пребывания в Америке; в связи с реорганизацией наркоматов он говорил, что это дело ненужное, бесполезное и т. д. [370].
Это же подтвердил и Медков:
Иванов допускал троцкистские оценки по вопросу о кризисе капиталистического хозяйства. Он утверждал, что кризис капитализма невыгоден для СССР, что кризис приводит к обесцениванию нашего экспорта, а это, в свою очередь, задерживает темпы индустриализации страны. Он делал вывод о том, что для обеспечения успешного хода социалистического строительства необходимо процветание капитализма. Я как‐то делал доклад на партийном собрании студентов об итогах одного из пленумов ИККИ. После моего доклада Иванов развил указанную точку зрения о кризисе. Мне пришлось выдержать большую дискуссию с ним как на самом собрании, так и после него… Один из руководителей политического кружка сообщил мне, что Иванов допускает антипартийные оценки по отдельным вопросам. Я вызвал к себе Иванова и потребовал от него объяснения. Иванов мне ответил, что он делает эти антипартийные высказывания с целью вызвать оживление в работе кружка [371].
Вызванный на допрос старший инженер Мосэнерго И. И. Соловьев тоже вспомнил о споре с “Ивановым”:
Я вспоминаю спор, который был с ним по вопросу о кризисе капитализма. Иванов настаивал на утверждении троцкистского характера о том, что кризис капитализма наносит ущерб социалистическому строительству в стране в результате низких цен для советского экспорта. Он делал вывод, что для обеспечения успешного хода социалистического строительства необходимо процветание капитализма [372].
Из подтвержденных тремя свидетелями высказываний Чернявского об ущербности сырьевой экономики, которой вредят кризис капитализма и падение спроса на сырье, следует, что Михаил Кондратьевич действительно мог выступать за широкую индустриализацию. Только вряд ли он называл этот тезис “троцкистским” – это, повторим, скорее всего, сделал за него многоопытный следователь Дмитриев. Он же проследил, чтобы и в показаниях свидетелей тезис о вреде кризиса капитализма для экономики СССР именовался “троцкистским” – точно так же был бы охарактеризован и любой другой тезис, который чекисты объявили бы не отвечающим “генеральной линии” руководства. Экономические взгляды Чернявского явно не тянули на серьезное преступление, а тем более не имели никакого отношения к террору, но чекисты не зря добавили в протокол Чернявского свою “заготовку” – фразу о том, что, по мнению обвиняемого, “во всем виноват Сталин”. Такая фраза служила удобным инструментом для последующего предъявления обвинений в террористических намерениях. Готовя в конце следствия для начальства сводную таблицу с перечнем арестованных по “кремлевскому делу” и предъявленных им обвинений, напротив фамилии Чернявского чекисты указали: изобличается показаниями группы допрошенных свидетелей.
47
Перейдя от взглядов Михаила Кондратьевича к его деяниям, следователь Дмитриев поинтересовался, не установил ли Чернявский связей с американскими троцкистами. Чернявский ответил отрицательно, но Дмитриева это не удовлетворило, и он призвал Чернявского припомнить, не встречал ли тот троцкистов в Америке. И Михаил Кондратьевич вдруг признался, что встречал некоего Ряскина:
Похожие книги на "Анатомия «кремлевского дела»", Красноперов Василий Макарович
Красноперов Василий Макарович читать все книги автора по порядку
Красноперов Василий Макарович - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.