Настоящий Дракула - Макнелли Рэймонд Т.

Видя, что замок обложен превосходящими силами турок, Дракула решил с помощью обманного маневра попытаться перейти горы. Как гласят предания, он со своим маленьким отрядом покинул замок через тайный подземный ход, который вел на берег реки, но перед этим они, предположительно, перековали своих лошадей, набив им подковы задом наперед, чтобы сбить со следа погоню.

Совершить побег Дракуле помогло крестьянское семейство, которое в тех местах называли семерыми братьями Добринами. Без их помощи Дракула не смог бы справиться с задуманным, поскольку подъем по склону горного массива Фэгэраш на высоту в 3000 футов (914 м) и последующий спуск для 41-летнего Дракулы были не самым легким предприятием, учитывая, что перевалов как таковых в тех местах нет, а верхние участки склонов скалисты, предательски ненадежны и нередко даже в летнее время покрыты снегом или ледяной коркой. Братья Добрины и составили ему маршрут побега через горы. Местный фольклор называет речки, истоки которых лежали на пути бегства Дракулы и его отряда, прогалины, рощи и даже скалы, служившие беглецам ориентирами. Согласно местным крестьянам, Дракула вознаградил семерых братьев Добринов: он позвал их подняться вслед за ним на вершину горы и в награду за верность пожаловал им окрестные земли, «сколько их видит глаз». Предания добавляют к этому, что Дракула официально закрепил свой дар, начертав соответствующую запись на свитках из заячьих шкурок, которые и по сей день хранят крестьяне деревни Арефу, сохранявшие статус свободных землевладельцев даже в социалистической Румынии. Здесь любопытно отметить, что в этом горном районе никогда не производилась коллективизация земель. Спустившись со склона по ту сторону Трансильванских Альп, Дракула, уже лишившийся верховной власти, но все еще возглавлявший небольшой отряд наемников, выбрал себе пристанищем венгерскую крепость Кёнигштайн («королевский камень»), развалины которой сохранились до наших дней. Крепость на горе массива Фэгэраш поставил еще Янош Хуньяди для защиты Брашова от турецких нападений. Здесь Дракула решил дожидаться вестей от своих разведчиков о том, в какой точно день ожидается прибытие короля Матьяша в Брашов, лежащий всего в нескольких милях к северу, и уже после этого определиться, что делать дальше.

Даже по меркам XV в. и со скидкой на медлительность передвижения королевского кортежа с многочисленной свитой, поскольку двор привык путешествовать с удобствами и не останавливаться на ночлег абы где, извилистый путь от Буды до Брашова, который избрал венгерский король, едва ли говорил о том, что он жаждет поскорее встретиться со своим так называемым союзником, чье бедственное положение было ему слишком хорошо известно. Матьяш выехал из Буды 1 июля и к августу только-только достиг венгерского города Сегеды. Десятью днями позже король пересек трансильванскую границу и въехал в Турду лишь 17 сентября. К 30-му числу он был в Сибиу, где решил задержаться со всем двором на весь октябрь и обстоятельно обсудить различные варианты действий в той взрывоопасной ситуации, которая сложилась из-за разгрома Дракулы и восшествия на валашский престол его брата Раду, а также возможные последствия этих событий для Венгрии и крестоносной политики в целом. Так что Цары Бырсей и Брашова король Матьяш достиг только в ноябре и остановился в замке на вершине горы, до сих пор именуемом маленькой крепостью (Cetăţuia [Четэцуйя]) и сейчас полностью восстановленном. Король как раз поспел на праздники по случаю Дня святого Мартина, считавшегося одним из покровителей трансильванских саксонцев, — в дни праздника традиция наделяла короля правом собирать подушной налог с каждого немецкого домохозяйства, и эти средства были как нельзя кстати для его опустевшей казны. Хотя медлительность передвижения королевского двора через Трансильванию не предвещала ничего хорошего тем, кто все еще верил в приверженность короля Матьяша папской идее Крестового похода, сам он усердно делал вид, что двинулся в Трансильванию именно на помощь Дракуле. Во всяком случае, мейстерзингер Михаэль Бехайм, как видно из его строк, утверждал, что верит в искренность королевских намерений:

Матьяш даже слал обнадеживающие письма папе Пию II, основной смысл которых сводился к уверениям, что он, венгерский король, вскорости атакует турок на Дунае. Официальный придворный историк Матьяша Бонфини подтверждал эти уверения. «Король, — писал он, — двигался в Валахию, дабы освободить Дракулу от турок… и даже отдать в жены валашскому князю свою родственницу». Последнее подразумевало, что по крайней мере в то время Матьяш благосклонно относился к просьбе Дракулы о брачном союзе с семейством Хуньяди, поскольку понимал, что его прежние возлюбленные не могли считаться законными супругами с точки зрения официальных брачных установлений. В искренности намерений короля Матьяша не сомневались и другие, судя по всему, неплохо информированные лица в Буде. И действительно, разгром армии султана Мехмеда и его позорное возвращение в Константинополь создавали более чем благоприятные условия для успешного антиосманского Крестового похода.

Когда наконец пришли вести, что король Матьяш достиг Брашова, Дракула поспешил перебраться из своего горного убежища поближе к королю и остановился в румынском предместье Брашова Скейи (Шейи) снаружи городских стен. Когда-то в Скейи квартировал противник Дракулы Дан III. Реалист Дракула прекрасно понимал, что, лишившись власти, лишился и возможностей влиять на положение дел. Дракула и Матьяш встретились в здании, которое до сего дня сохранилось в немецкой части старого Брашова и служит помещением для ратуши, и даже вели некое подобие переговоров, продлившихся, по словам Бехайма, «по меньшей мере пять недель». То была их первая встреча уже взрослыми людьми, и Дракуле представился случай оценить характер и до сих пор малопонятную личность Матьяша, сокрытую за фасадом приземистой, крепко сбитой фигуры и довольно невзрачной физиономии с высоким лбом и глубоко посаженными бегающими глазками. Очень скоро жесткие политические реалии развеяли эйфорию первого дружественного объятия. Дракула был уже не тот наводящий ужас воевода Колосажатель, а всего лишь политический изгнанник, отверженный своим народом, вынужденный бежать из своей разоренной войной страны с горсткой последних приверженцев. Принадлежавший ему трон отнял его ненавистный брат Раду Красивый, фаворит султана, тем не менее умудрившийся сохранить традиционную самостоятельность Валахии. В сущности, Дракула оказался в положении просителя, в его активе были одни лишь прошлые обещания венгерского короля, да и те мало чего стоили в век, когда единственным убедительным аргументом в переговорах с любым правителем была реальная власть.

У самого Матьяша имелись довольно веские поводы для неискренности в переговорах с Дракулой. В начале августа 1462 г. Раду отправил в Брашов боярское посольство с предложением к городу не только возобновить коммерческие уступки, дарованные еще Дракулой в 1460 г., но и принять в качестве дополнительной компенсации за причиненный рейдами Дракулы ущерб 15 000 дукатов. Пятнадцатого числа того же месяца давний недруг Дракулы, вице-граф Альберт де Истенмезе, наместник правителя секеев, посоветовал городским властям Брашова и Брана официально признать Раду правителем Валахии и соблюдать мир с турками. Такого же рода переговоры бояре Раду провели с городскими властями Сибиу. Безусловно, король Матьяш не мог не знать, что два могущественных саксонских города Трансильвании признали князя Раду законным господарем Валахии, и склонился на их сторону еще до того, как в ноябре достиг Брашова. Он не только официально признал Раду Красивого, но и заключил с султаном перемирие на шесть лет. Этот пакт развязал Мехмеду руки, позволяя сосредоточить все силы на решительной борьбе с непокорным правителем анатолийского Карамана. Существует множество домыслов о роли, которую придворный астролог Антонио дела Камера, сопровождавший Матьяша в его поездке в Брашов, сыграл в решении венгерского короля отвернуться от своего прежнего союзника Дракулы и в ноябре признать господарем Валахии Раду Красивого. В городе поговаривали, что астролог за отдельное жалованье обслуживает интересы могущественных немецких банкиров Нюрнберга и Аугсбурга, которые по собственным соображениям тоже предпринимали меры для уничтожения Дракулы. Но в итоге венгерский король все-таки подписал мирное соглашение с султаном Мехмедом, чем явно пустил побоку заявленный Крестовый поход, на который уже собрал своими лицемерными обещаниями очень немалые средства.