История любовных побед от Античности до наших дней - Болонь Жан-Клод

Равным образом и предостережения против соблазнителей стали цениться, как никогда. Малейший подарок, принятый от мужчины, уже представлял угрозу девичьей чести. «Все начинается с какого-нибудь букета роз, — предупреждает «Новый письмовник для влюбленных», — с нежного аллегорического романса, корзиночки с фруктами или марципанами, которые несут весть о страсти, неизменно почтительной». Но стоит лишь согласиться принять эти дары, как внутри обнаружится надушенная записка.

Какие средства в распоряжении этих бесстыдных охотников? Когда гонишься за легкой добычей, какую являют собой неопытные девушки, хорошим оружием является литература. Подсовываешь девчонке, свежевыпущенной из пансиона, какой-нибудь любовный роман. Затем достаточно лишь спросить, как он ей понравился, и порассуждать о нем, «сокрушаясь об участи двух влюбленных, которых судьбе было угодно подвергнуть стольким терзаниям. Это правило тем надежнее, что герои всех романов неизменно страдают». Книжка Жоликера, откуда взята эта рекомендация, многократно переиздавалась между 1840 и 1863 годом, она современница «Мадам Бовари» (1857), романа, показавшего, каковы могут быть последствия чтения для сверхчувствительной провинциалки. И конкурс Академии моральных и политических наук на тему «Влияние литературы и театра на современные нравы» состоялся в тот же период, в 1856-м.

Стендаль в «Катехизисе повесы» собрал немало советов, которые и сам рассчитывал применить на практике, а его герои часто делают это вместо него.

Его заметки, писанные в 1803 году, но опубликованные только в 1909-м, содержат рекомендации, и поныне переходящие из одного руководства в другое. Обольщение посредством юмора, к примеру. «Забавляйте женщину, и вы получите ее. Как именно забавлять? Занимательными россказнями, которые наводили бы ее на лестные или полезные размышления о самой себе». Или вот превосходный способ для салонов, где «надобно участвовать во всех удовольствиях дам, без конца доставляя им новые». И без стеснения поднимать на смех соперника или кого-либо, чей престиж пошатнулся. Это вызовет всеобщее веселье. А вот Жоликер соблазняет женщину, муж которой глуповат, подбив последнего на неуклюжий демарш при свидетелях: «Будьте уверены, что с этого дня вы сильно продвинетесь в своих ухаживаниях».

Выходки не вполне уместные и даже неприличные имели в ту пору немалый успех. Так, Марсель в «Сценах из жизни богемы» Мюрже, не ища более подобающего повода для знакомства с девушкой, выходящей из фиакра, спрашивает: «Прошу прощения, мадам, вы, случайно, не находили моего носового платка?» У Кьеркегора в «Дневнике обольстителя» герой, желая во время дождя предложить Корделии свой зонтик, прибегает к следующей остроумной формулировке: «Может быть, вы могли бы мне сказать, что сталось с той юной особой, которая мгновение назад высунула свою мордашку из дверей парадного, видимо опечаленная отсутствием зонтика? Мы, мой зонтик и я, как раз искали ее». И вот она уже обезоружена, поскольку смеется. С гризетками, которым наскучили обычные мужские заигрыванья, только при содействии юмора можно рассчитывать на успех. К примеру, записка с приглашением на вечеринку скорее понравится, если будет выдержана в шутовском стиле вроде: «Там будут бисквиты из Реймса и никто не станет играть на флажолете».

Второй свой метод Стендаль почерпнул у военных: женщину надо уязвить. Если она не отдалась от скуки, отдастся из тщеславия: «Сегодня проявляйте внимание и заботу, завтра — равнодушие: вернейшая тактика». А когда откроешь его же «О любви», разом угадываешь и автора, не только место действия! «Имея дело с большинством молодых испанок, не чуждых любовных утех, вам, если хотите быть любимым, достаточно чистосердечно и скромно демонстрировать, что в вашем сердце нет никакого влечения к хозяйке дома. Этой полезной максимой я обязан милейшему генералу Лассалю». Соображения о том, как важно «уязвить ее самолюбие», находим и в целом ряде других сочинений того времени — у Рессона, Жоликера, Сент-Альбена: «Встарь мужчины грозились наложить на себя руки, клялись бежать в далекие края или отомстить, все эти прекрасные клятвы смягчили не одну жестокосердную. Но эта тактика устарела: ныне просто-напросто клянутся скоро утешиться или угрожают гордячке обратить свои взоры на ее врагиню и порой бывают вознаграждены за такие колкости тем, чего не смогли заслужить любовью». Самый циничный из авторов, Жоликер, полагает даже, что «наилучший способ влюбить в себя женщину, которой домогаешься, это самому не любить ее».

Вариант, со времен «Красного и черного» известный как «русский способ», предполагает ухаживанье за подругой женщины, к которой вожделеешь. Это можно было бы вслед за Полем Бурже назвать также «бильярдной тактикой», поскольку здесь «целят в белое, чтобы поразить красное». Русская же она потому, что Жюльена Сореля научил этому князь Коразов, увидев, как маленький аббат терзается из-за пренебрежения Матильды. При этом следует воздерживаться от проявлений интереса ко второй — то есть истинной — мишени. Для Жюльена Сореля необходимость скрывать свою страсть к Матильде и вечер за вечером переписывать пламенные послания к маршалыпе де Фервак — усилие почти титаническое, но его жертва вознаграждена!

Однако было бы опасно считать такую тактику универсальной. Уязвлять самолюбие имеет смысл, когда имеешь дело с кокеткой, слишком уверенной в собственной неотразимости. Тогда нужно действовать наперекор тому, чего она на этом основании ждет: разыгрывать безразличие, восхвалять брюнеток, если она блондинка, и т. п. Но если нужно соблазнить женщину чувствительную, тут, напротив, следует пропеть романс… и потом пустить слезу. Что до ханжи, мнящей себя неприступной, она падет, не отдавая себе в этом отчета, надо лишь подыграть ей. Соблазняя ее, необходимо внимательно следить за тем, что говоришь. «Ханжа простит дело, но слово — никогда. Если вы добились от нее милостей и хотите ей об этом напомнить, скажите так: «Вы дали мне доказательство своей благосклонности». Придерживайтесь сглаженной лексики, опасайтесь шокировать ее: любовь лучше именовать «почтением», а сердце — «душой». Это все советы Мориса Алуа.

В методики обольщения, выходившие в XIX веке, стали вводить преамбулу, которая и поныне остается необходимой: классификацию женских типов. Ведь не охотятся с одним и тем же снаряжением на все разновидности дичи. Распознавать, какова та добыча, которую ты выслеживаешь, учатся в салонах, таково их предназначение — здесь женщин загоняют, прежде чем протрубить победный сигнал в будуаре. Знание света — гарантия успеха.

Надобно выяснить прежде всего, кто прежние любовники ващей дичи. Если же она девственница, проследить, с кем она беседует охотнее всего. По существу, как полагает Бурже, «каждая женщина любит лишь одного-единственного мужчину»: тот самый пресловутый идеал, который она выковала для себя по образцу героев прочитанных книг. Она часто меняет возлюбленных, но лишь потому, что замечает несходство тех, кого она, как ей казалось, любила, с мечтой, которую не выпускает из виду. Изучив мужчин, которые ее окружают, можно определить «с математической точностью, на каком этапе своего существования она находится», — пишет Бурже, и приноровить к этому «направление, интенсивность, форму и скорость любовного преследования».

С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ ЖЕРТВЫ

Мы все толкуем о цинизме, хотя здесь вернее было бы говорить о шизофрении, о раздвоении сознания. Речь не идет о том, чтобы со всеми женщинами применять одну и ту же тактику, но на практике мужчины только и различают что два женских типа: недостижимый идеал и легкая добыча. Границы между куртизанкой, любовницей и замужней женщиной более не идут в расчет. Теперь репутация становится единственным неумолимым критерием, достаточно пустяка, чтобы потерять ее. Мужчины, пресмыкаясь перед заледенелыми девственницами, не имеют ни капли жалости к тем, кто имел несчастье прослыть «доступными». Горький опыт такого рода выпал на долю Клемане Бадер. Выйдя замуж в 18 лет, она вскоре, покинутая супругом и несчастная, оказалась в городке Вандоме под таким приглядом, какого и вообразить не могла. Ее окна выходили на парковую аллею. Однажды некий прохожий бесцеремонно уставился на нее.