История любовных побед от Античности до наших дней - Болонь Жан-Клод

Конечно, официальная точка зрения остается оптимистической: «Женщина, способная осмелиться, уже не выглядит исключением». Но оригиналкой ее все же сочтут. Особено если она покажет, что «обезоружена и легко ранима», чтобы побудить партнера открыться. А вот повести себя по-гусарски дама может, только если уверена, что наутро распростится с партнером — продолжения не будет.

Правда, в этом случае она рискует прослыть «легкодоступной». Как видим, мы здесь недалеко ушли от века шестнадцатого.

ПЕРВОЕ СЛОВО…

Никогда еще не публиковалось столько учебников кадрежа, как в эти последние двадцать пять лет: на французском языке их в среднем выходит по два с половиной ежегодно, и это не считая статей в молодежных журналах! А ведь сюда можно еще прибавить книги, посвященные размышлениям над этими вопросами, ученые занятия, практикумы и семинары, сайты, блоги, форумы, что множатся по всему свету. Кроме семинаров мастеров кадрежа, надо принять в расчет школы обольщения, которые в 1992 году открыл в Риме Карло делла Торре, а в Париже (в том же году) Патрик Харрис. У них было немало последователей. Там обычно преподают советники по вопросам брака или записные обольстители вроде Николая фон Трескова, который как-то раз за один уик-энд очаровал 765 женщин, каковой факт был нотариально подтвержден присутствовавшим при сем судебным исполнителем!

Откуда такое пристрастие к техничности в эпоху, осознавшую ценность подлинности? Дело в том, что свобода нравов и женская эмансипация спутали мужскому поколению его привычные ориентиры, поставив под сомнение естественную привлекательность мужчины. Перед ним встал выбор из двух противоположностей: овладение приемами, дающее иллюзию, будто, применив рекомендуемые рецепты, можно восполнить недостаток обаяния, и психологический подход к кадрежу, ориентированный на то, чтобы подбодрить мужчину, вернуть ему уверенность в себе.

Первый вариант рассчитан на кратковременную связь, ведь мудрено основать стабильную пару на тактических приемах, где немалую роль играет ложь. Многие учебники, к примеру, рекомендуют возбуждать любопытство девушки, выдавая себя за писателя, — вот уж никаких гарантий, что поможет! — или одолжить спортивный автомобиль, чтобы пустить ей пыль в глаза. Но назавтра машину придется вернуть владельцу, а самому возвратиться к своей истинной профессии. Разумеется, в каждой лжи содержится доля правды, можно считать, что это был не обман, а всего лишь способ выйти на увлекательную тему. «Если вы скажете ей, будто играете на пианино или вам только что достался приз лучшего продавца года, это будет не бахвальством, а просто умным способом подать себя и сообщить ей о том, что вы любите». В молодежной среде тех, кто «задается», отличают от тех, кто «выдрючивается». Задаваться допустимо, среди подростков, выдумывающих себе разные роли, это принятая манера поведения, а «выдрючиванье» начинается там, где пускаются в ход критерии «противозаконные или присущие другой социальной группе», например, ношение фирменной одежды, принятой в иной среде.

Другой способ действия опирается на идеологию аутентичности, свойственную нашей эпохе, и направлен на создание зрелой пары, готовой отказаться от некоторых мечтаний вроде шикарного автомобиля и творческой профессии во имя взрослых, серьезных отношений. В этом случае критерии успеха — перестать «умничать», «принимать вещи такими, как они есть», «жить настоящим моментом». Уметь предстать в истинном свете важнее, чем пытаться преодолеть свои недостатки (задача заведомо иллюзорная) либо замаскировать их: они в конце концов непременно выплывут наружу. Осознать свои несовершенства и показать, что стараешься смягчить затруднения, которые они причиняют другим, — это может помочь партнеру примириться с ними. Грубиян, сознающий себя таковым, предпочтительней, чем обходительный ухажер, который тщится скрыть свое природное хамство, — ему все равно долго не продержаться.

Сколь бы противоположными ни выглядели две эти позиции, предпосылки у них общие. С одной стороны, неверие в силу своего природного обаяния, на котором зиждится обольщение и которое делает кадреж ненужным. Важное значение, приписываемое первому контакту, равным образом сохраняется независимо от того, будит ли это изначальное впечатление долгоживущие любовные мечты или служит мимолетному удовольствию. «Всякая новая встреча — настоящий вступительный экзамен», — пишут Мюриель и Тьерри Карабен. Особенно в эпоху, когда умножение возможных вариантов вынуждает выбирать быстро. Тут аутентичность становится тактическим приемом наряду с прочими. «Проблема кадрежа состоит в комбинировании стратегических ходов, спонтанных порывов и искренних побуждений. Если, боясь неудачи, вы маневрируете, заранее все обдумываете и высчитываете, впереди — полный крах». Если вы искренне преследуете такую цель, как продолжительная связь, «это послужит извинением вашей первоначальной лжи, когда она выйдет наружу», — уверяет своего читателя Жерар Монкомбль.

Все учебники сосредоточивают внимание на первом контакте, который особенно труден, ведь авансы незнакомца могут быть приняты за агрессию и в то же время, если он решается на инициативу, следует сразу позаботиться о будущей связи. Можно остановиться на банальном варианте вроде: «Вы живете с родителями?» или на комплименте: «А знаешь, у тебя красивые глаза». Но шансы на успех будут ничтожными, если вы не подбавите юмора в свой подход. Реплика, которой никто больше не пускал в ход, продемонстрирует вашу оригинальность.

Некоторые без колебаний возвращают к жизни самые испытанные способы — спрашивают, который час или как пройти. «Чем банальнее действуешь, тем результативнее, по крайней мере в начале», — советует одно пособие. Можно и подкатиться напрямик, заявив о своей цели с откровенностью не совсем приличной, однако «некоторые женщины ценят в мужчинах энергию и прямоту. К тому же если дело происходит в ночном кабачке, только так и можно подцепить подружку». Учебники не гнушаются также рекомендовать реплики, возможности которых в качестве предлога для знакомства тотчас исчерпываются: «У вас грустный вид», «Я без ума от вашей собаки. Что это за порода?», «Вы здесь давно?»

Но, так или иначе, они отдают предпочтение оригинальным импровизациям, находчивость которых камуфлирует агрессивность кадрежа, или фальшивым недоразумениям, которые его обезвреживают. Изобретать «диковинные трюки» — это необходимое дополнение к вызывающей или нахальной манере поведения. Юмористическая выходка, нелепый заход («Хотите стать моей вдовой?») рассмешат незнакомку. Действенность юмора в обольщении широко известна, он хорош и в романтическом варианте («Предложил бы вам выпить рюмочку, да боюсь — приревную к бармену»), и в нескромном («Этот цвет тебе замечательно к лицу. У моих простынь точно такой же»), не говоря уж о хамском («Куколка, ты мне напоминаешь «Кровавую Мэри», это меня греет!»). Мощный прилив юмора в сфере кадрежа, до той поры не блиставшего остроумием, социологи относят к 1960-м годам, хотя мы уже сталкиваемся с чем-то похожим в XIX веке.

Смесь юмора и романтики очень ценится, что до романтики как таковой, она слишком вышла из моды, но на второй стадии отношений возможна: в этом мире, забывшем поэзию, она еще может тронуть девичье сердце. Настоятельная потребность «подпустить малую толику романтизма» в современный амурный «клинекс» привела к успеху прозы Эрмины де Клермон-Тоннер. Можно, например, вырезать следы из бумаги формата A4 и поутру расположить их на пороге девушки, которую вы обольщаете, подбросив туда же стебелек ландыша, затем протянуть такие следы и по тротуару, и вдоль коридора. Велика вероятность, что любопытная пройдет по этому следу, в конце которого обнаружит робкого вздыхателя.

Юмор стал той кривой дорожкой, прокравшись по которой снова вошел в моду язык цветов. Его символическая уклончивость вызывает улыбку, делая проходными самые смелые послания: скажем, антуриум, во Франции прозванный «огненным язычком», сулит «жаркие поцелуи» и «сногсшибательный поцелуй взасос», декоративная капуста намекает на желание иметь ребенка, а жгучий стручковый перец — на желание как таковое. Что до веточек дикого лавра с красными ягодами, это растение со всей прямотой заявляет: «Смотри-ка, странное дело, но у меня начинает образовываться симпатичная маленькая удочка; да нет, ничего страшного, пока все под контролем». (Прочие примеры взяты из этой же книги.) Подобные вещи всегда удобнее сообщать посредством цветов.