История Великого мятежа - "лорд Кларендой Эдуард Гайд"

Граф же Кливленд после этой короткой схватки остановился под большим ясенем (где получасом ранее отдыхал и обедал король); он не мог взять в толк, отчего неприятель сначала стремительно двинулся вперед, а потом так внезапно обратился в бегство. Но вдруг, на расстоянии мушкетного выстрела, он заметил другой вражеский отряд — шестнадцать кавалерийских и столько же пехотных подразделений — который прежде укрывался за живыми изгородями, а теперь двигался в его сторону. С изумительной решимостью граф пошел ему навстречу и, выдержав залп из мушкетов и карабинов, яростно атаковал и наголову разбил как пехоту, так и кавалерию врага; преследуя бегущих, он нанес им немалый урон и прогнал за батарею. Были захвачены все орудия, числом одиннадцать, а также две крытые деревянные платформы на колесах, с семью небольшими медными и кожаными пушками, стрелявшими картечью, на каждой; большая часть канониров перебита, начальник артиллерии попал в плен. Это был некто Уимс, шотландец; в свое время король оказал ему величайшую милость, какой только мог удостоиться человек его звания, сделав Уимса главным пушкарем Англии с пожизненной пенсией в 300 фунтов per annum [35] — многие усмотрели в этом неуважение к английской нации, отчего Уимса недолюбливали. Не принеся королю ни малейшей пользы, он ухватился за первую же возможность причинить ему вред и в самом начал мятежа перешел на сторону его врагов. За столь гнусную измену Уимса назначили начальником артиллерии в армии сэра Уильяма Уоллера, который прислушивался к его советам во всех важных делах. Кроме Уимса в плен попали подполковник Бейкер из собственного полка сэра Уильяма Уоллера, а также пять или шесть подполковников и капитанов (притом из самых опытных и уважаемых в их армии), множество лейтенантов, прапорщиков и корнетов, квартирмейстеры и свыше сотни рядовых; еще больше неприятелей было изрублено во время атаки. Граф преследовал мятежников до самого моста и вынудил отступить на другой берег — не помогли и драгуны, занявшие там позиции, чтобы прикрыть отход: все они бежали вместе с разбитым войском или даже еще раньше. Очистив таким образом от неприятеля восточный берег реки, но не зная, как далеко находится от него теперь армия короля, граф принял вполне разумное решение отойти; потерял же он в этом славном деле двух полковников — сэра Уильяма Бетлера и сэра Уильяма Кларка, состоятельных кентских джентльменов, которые набрали и вооружили свои полки на собственный счет, и в тот день погибли на месте, — одного капитана и не более четырнадцати солдат.

В это самое время граф Нортгемптон обнаружил, что партия неприятельской кавалерии, сумевшая перейти реку милей ниже по течению, следует за ним на некотором отдалении. Он быстро повернул кругом полки своей бригады, но весь вражеский отряд обратился в бегство, не приняв боя, и по недавно открытому им броду переправился через Черуэлл с незначительными потерями (ведь неприятель предвидел угрозу атаки) — хотя многие кавалеристы, даже оказавшись на другом берегу, продолжали бегство, как будто их по-прежнему преследовали, и ускакали так далеко, что больше не вернулись в строй. Между тем лорд Бернард, видя, что по эту сторону реки неприятеля не осталось, расположился с эскадроном королевской гвардии на широком поле напротив моста. Там, под огнем артиллерии с другого берега, он стоял до тех пор, пока мимо не проследовали Его Величество и остальные части, которые сосредоточились затем на равнине близ Уильямскота. Уоллер немедленно покинул Кропреди и построил всю свою армию на высотах между Кропреди и Хенуэллом, примерно в миле от позиций короля; противников, отлично видевших друг друга, разделяли река Черуэлл и примыкавшая к ней низменность.

Было уже три часа пополудни, погода (а происходило все это в 29-й день июня месяца) стояла ясная и теплая. Поскольку королевская армия собралась теперь в одном месте, Его Величество решил развить свой успех и двинуться на врага, коль скоро тот не желает приближаться к нему сам. Исполняя свой замысел, король выслал вперед два сильных отряда с приказом завладеть переправами (которым совсем недавно воспользовался неприятель) — одной в Кропреди-бридж, а другой в миле ниже по течению; оба эти пункта прикрывались крепкими заслонами. В Кропреди противник направил сразу несколько весьма многочисленных отрядов пехоты (дабы те помогли друг другу в случае нужды); они сдерживали натиск и отбивали атаки посланных туда королем войск, пока наступившая ночь не развела сражавшихся, до крайности утомленных боевыми трудами истекшего дня. Зато отряд, высланный к другой переправе, милей южнее, после короткой схватки захватил ее, а также соседнюю мельницу, где многих неприятелей перебил, а прочих взял в плен. Там королевские солдаты не только с успехом оборонялись этот и весь следующий день, но и нанесли немалый урон врагу; они все еще рассчитывали, что их товарищи сумеют овладеть другой переправой, после чего оба отряда могли бы продолжить наступление вместе.

И тут короля уговорили испытать еще одно средство. Некоторые особы, беседуя с пленными или черпая сведения из иных источников, пришли к твердому убеждению, что если прямо сейчас к неприятельским солдатам и офицерам будет отправлено милостивое послание с обещанием помилования, то все они немедленно положат оружие. Все знали, что из армии Уоллера каждый день дезертируют толпами. Оставалось лишь определить, каким образом следует доставить это послание, чтобы оно наверняка было услышано теми, кому предназначалось. Решили, что с вестью о королевской милости отправится сэр Уильям Уокер. Тот, однако, благоразумно предложил послать прежде трубача за пропуском, ибо варварство неприятелей, презиравших как законы войны, так и право наций, было слишком хорошо известно. В конце концов к сэру Уильяму был послан трубач с просьбой о пропуске для джентльмена, который должен доставить милостивое послание Его Величества. Поразмыслив около двух часов, Уоллер ответил, что он не уполномочен принимать каких-либо любезных или милостивых посланий от Его Величества без согласия обеих Палат Парламента в Вестминстере, к каковым Палатам Его Величество, если ему будет так угодно, и мог бы обратиться. И как только трубач удалился, сэр Уильям, в доказательство своей решимости, велел произвести по королевской армии более двадцати выстрелов из орудий, причем как можно ближе к тому месту, где обыкновенно находился король.

Простояв два дня в прежнем положении на прежних позициях, армии противников разошлись на более значительное расстояние, и с тех пор уже ни разу не оказывались в виду друг друга. Из того, что Уоллер всячески старался держаться еще дальше от короля, предпринимая марши к Бекингему и обратно, иногда поворачивал к Нортгемптону, а порой шел к Уорвику, вскоре стало ясно, что иных планов, кроме пополнения своих войск, он не имеет, что его поражение при Кропреди было гораздо более чувствительным, чем это казалось в день битвы, и что неудача сломила дух его армии. Весьма вероятно, что если бы король, дав своим солдатам три-четыре дня на отдых и восстановление сил — а это было совершенно необходимо ввиду чрезвычайной их усталости после беспрерывных воинских трудов (вдобавок им приходилось часто менять квартиры из-за недостатка провианта) — двинулся в погоню за Уоллером, когда выяснилось, что Уоллер не собирается преследовать короля, то он мог бы без боя уничтожить вражескую армию. Ибо, как стало известно впоследствии, армия Уоллера, состоявшая прежде из восьми тысяч человек, за две недели после битвы при Кропреди поредела, хотя ее никто не преследовал, настолько, что у Уоллера не оставалось и половины этого числа.

Дело, однако, было в другом. После того, как королю открылись мятежные настроения офицеров, подущаемых Уилмотом, он уже не мог положиться вполне на боевой дух своей армии и не собирался вступать в серьезное сражение до тех пор, пока ему не удастся вразумить одних — тех, кому он решил никогда более не доверять в полной мере; и вывести из заблуждения других — тех, кто, как ясно понимал король, не имел злых умыслов или дурных намерений, но был попросту одурачен. Но теперь, когда король обнаружил, что его уже не стесняют две крупные неприятельские армии, еще месяц тому назад державшие его в тисках, и что одну из них он по существу разгромил и привел в такое состояние, что она уже не способна причинить ему большого вреда, сердце его охватывала тревога при мысли о том ужасе, какой непременно испытает королева (только что разрешившаяся от бремени дочерью, впоследствии выданной замуж за герцога Орлеанского), когда увидит под стенами Эксетера графа Эссекса и при этом услышит, что Уоллер во главе другой армии преследует его самого. По этим причинам Его Величество решил со всей поспешностью идти в погоню за Эссексом в надежде, что он успеет сразиться с графом прежде, чем Уоллер окажется в состоянии преследовать его самого. Он также рассчитывал значительно увеличить свои силы соединением с принцем Морицем, который хотя и отступил перед Эссексом, мог бы, узнав о приближении Его Величества, встретить короля в северной части Девоншира.