Город пробужденный (ЛП) - Суйковский Богуслав

— Хе-хе, Бомилькар? Работорговец? Знакомы! Наша дружба уходит корнями еще в давние времена, хе-хе, и не одну твою галеру мы когда-то останавливали! Опять везешь какой-нибудь ценный груз? Мы с радостью его примем, с радостью! Давно у нас баб не было!

— Нет! — спокойно крикнул Бомилькар. — Карфагену не нужны рабыни! Я плыву по делам города! Только за продовольствием!

— О, не по своим личным делам?

— Нет, Тридон! Только за продовольствием!

— Я знаю, что с этим в Карфагене все хуже и хуже! Ну, а за продовольствие надо платить! Значит, у тебя на корабле золото?

Слушавшие в напряжении надсмотрщики и моряки изумились, услышав, как их господин отвечает прямо:

— Так точно! Судно пустое, как ты и сам легко можешь убедиться, но золота немного есть! Но если ты его отнимешь, то сильно обидишь карфагенский народ. Ибо у богачей есть запасы, а народ начинает голодать, и только моя галера еще возит продовольствие! А золота в городе уже мало!

— Меня это не волнует! Народ, говоришь? Этот народ я никогда не любил, потому что это была чернь и трус на трусе! Но это правда, что сейчас они сражаются, как преображенные, а кроме того, одному из ваших там — Кадмос его зовут — я обещал, что буду к вам благосклонен, пока длится война! Посему… посему плыви со своим золотом, куда хочешь!

— На помощь! О, друг Кадмоса, на помощь! — раздался женский голос из глубины галеры. — Не верь этому псу! На помощь!

— Меня кто-то зовет на помощь? — захохотал пират, когда голос внезапно оборвался, явно кем-то заглушенный. — Такое, верно, впервые за все время существования мира. Эй, ты, Бомилькар, что там у тебя творится?

— Ох, ничего! — ответил торговец, силясь сохранить безразличие и спокойствие. — Это всего лишь рабыня, которую я высек за строптивость…

— Так у тебя все же есть рабыни на корабле? Зачем ты лгал?

— Да нет же! Пара служанок, как обычно!

— Нам и эта пара пригодится! Я обещал, что отпущу тебя с золотом, но баб ты должен отдать! Эй, опускать весла и подтягивать, или я вам их переломаю! Подхожу к твоему борту! Помни, никакого сопротивления!

Арифрон потянулся к рукояти меча, но Бомилькар тотчас же остановил его. И шепнул краем рта:

— Мителлу — в мою каюту! Научить, что говорить! За предательство — страшнейшая смерть! Живо!

Он спокойно приветствовал пиратов, перепрыгивавших через борт и целой бандой врывавшихся на его галеру.

— Здравствуй, Тридон! — крикнул он при виде чернобородого силача, шедшего впереди всех. — Не думал, что снова буду по-дружески принимать тебя на своем корабле. Пойдем в мою каюту! Найдется доброе вино…

— Где та девка, что звала на помощь?

— В моей каюте. Ты действительно хочешь ее у меня забрать? Жаль, потому что тело у нее прекрасное, и я уже к ней привык! Но да будет воля твоя!

Тридон, подозрительно оглядываясь, двинулся к указанной каюте. Мителла уже была там, испуганная, съежившаяся в углу. Пират живо подошел к ней.

— Это ты кричала? — резко спросил он.

Девушка поспешно ответила:

— Я, господин!

— Ложь! Голос доносился снизу галеры, с носа.

— Я… я носила воду гребцам!

— Вот как? Почему ты кричала?

— Потому что… потому что меня высекли! О, справедливая порка, но… но…

— Покажи! Должны быть следы!

Мителла послушно сорвала с плеч тунику и обнажилась до пояса. На белой, гладкой спине синели три уже припухших следа от кнута Меши, который таким образом наставлял новую гребчиху.

Тридон гневно повернулся к Бомилькару:

— Что за глупое свинство — портить такое тело? Что мне теперь с нее проку? Ты должен мне теперь заплатить за эту потерю!

— Соизволь учесть, что ее высекли еще до нашей встречи! Я не мог знать…

Бомилькар не договорил, потому что в каюту ворвался Сифакс. Он взволнованно крикнул:

— Слушай, здесь на веслах работают бабы! С десяток молодых девок! Хо, да еще и красивые!

— Что это значит? — резко рявкнул Тридон. — Ты говорил, что не везешь рабынь?

— Я говорил правду! Мелькарт, владыка морей и наших судеб, свидетель! Просто в Карфагене не хватает мужчин, все заняты, вот я и посадил на весла баб. Только благодаря этому ты и смог нас сегодня догнать, Тридон! — добавил он с заискивающей улыбкой. — Не о чем говорить! Давай выпьем вина за счастливый путь и…

— Молчи! Я хочу видеть этих девок!

— Но… но это же отбросы! И… и при такой работе они не могут выглядеть привлекательно!

— Это уже мое дело! Веди!

Он медленно шел по центральному проходу, внимательно разглядывая женщин на веслах. И хмурился все больше. Наконец он остановился и гневно повернулся к Бомилькару:

— Что ты там говорил, что это отбросы? Меня хочешь обмануть? В этом товаре я, может, разбираюсь получше тебя! Это были девки, достойные хоть лупанариев Александрии! Или даже выше! Только вы испортили такие тела! Глупцы! Негодяи! Твои надсмотрщики достойны смерти, и смерти тяжкой! Такой товар, такая добыча — и так испорчена! Ах, подлые псы!

— Но, доблестный Тридон! Ведь это же…

Кериза услышала отчаянно прошептанное имя пирата и с усилием подняла голову. После своего крика, безжалостно избитая, истекающая кровью, она полулежала на рукояти весла, совершенно безразличная ко всему и едва в сознании. Теперь она собрала все силы, выпрямилась, хотя боль огнем пронзила посиневшую шею и спину. И отчаянно закричала:

— Тридон! На помощь! Я жена твоего друга, Кадмоса! На помощь!

— Молчи, сука! — Меша, стоявший рядом, подскочил, разворачивая свой безошибочный кнут. Но движения Тридона были быстрее; надсмотрщик споткнулся о подставленную ногу и, одновременно получив удар по голове, покатился под ноги ближайшим гребцам.

— Расковать эту девку и вести в каюту! — приказывал Тридон. — А ты, смотри! Если лжешь, горе тебе! Кадмос! Храбрый был человек, но глупый! Вместо того чтобы гулять по морям, предпочитает пропадать в Карфагене! Но дружба есть дружба, она не умирает! Идем!

Он выслушал рассказ Керизы, не перебивая и не позволяя перебить перепуганному Бомилькару. Лишь смотрел на богача все более иронично. Наконец, когда ослабевшая девушка умолкла, пират кивнул владельцу галеры:

— Ах, вот как? Ты, глупец! Чтобы быть акулой даже среди сардин, нужно иметь зубы и хоть немного уметь думать! А ты захотел быть акулой среди акул и сам лишил себя зубов! Что я думаю о твоем уме, я не скажу! Где золото, которое ты награбил у своих друзей?

— Это… это и вправду на продовольствие. Для города! — пытался оправдаться Бомилькар. — Гасдрубал не мог мне ничего дать, потому что в казне пусто, вот я и придумал такой способ и…

— Молчи! Я бы предпочел слушать скулеж паршивого шакала, чем твой голос! Такой ложью ты себя не защитишь! Хе-хе, сейчас мы услышим кое-что интересное. Сифакс, приведи снизу самую избитую девку.

Через мгновение Лаодика, как всегда надменная и безразличная, вошла в каюту. О своей грязи и ранах она, казалось, совершенно не думала. Тридон смерил ее испытующим взглядом, скривился при виде шрамов и сказал:

— А теперь ты должна решить, какая участь постигнет Бомилькара. Ну, пусть так, решай и о его людях. Я вижу, ты умеешь владеть собой, а я таких люблю! Так что решай! Проклятие на этого глупого осла за то, что он так испортил твое тело! Ты мне нравишься. Может, я бы и оставил тебя при себе, если бы не эти шрамы…

— Это со временем пройдет! — спокойно заявила Лаодика. — Возьми меня на пробу!

— Хочешь остаться с нами?

— Хочу! — твердо ответила Лаодика. — Еще много кораблей плавает по морям. Собственность этого вот и ему подобных! Я еще долго смогу мстить!

— Вот ты какая? Ну, хорошо, попробую! А теперь решай, что делать с этими людьми! Посмотрим, как ты судишь и караешь!

Лаодика не раздумывала ни мгновения.

— С этими? Пусть будет по их желанию! Бомилькар любит золото превыше всего. Значит, нужно расплавить золото и влить ему в глотку! Пусть унесет его в Аид!

— Хе-хе, хорошая мысль! Но мы применим лишь первую часть. Пусть напьется, а потом падаль вскроем и золото добудем! Смотрите, как это дерьмо трясется от страха! Дорогой мой, ведь это же золото, твое любимое золото! Ну, хорошо. А другие?