Поппи решила потратить часть денег на непредвиденные расходы и купить зонт. Покупать сразу два, конечно же, расточительно, но один зонт можно оправдать тем, что Дейзи «особенная» и не должна промокнуть. Несколько шиллингов, потраченных на хорошее настроение Дейзи, стали бы хорошим вложением средств.
Она повернулась на бок и посмотрела на кровать Дейзи. Утреннее приветствие застряло в горле. Кровать сестры оказалась пуста. Было заметно, что Дейзи даже не ложилась.
Окинув взглядом комнату, Поппи поняла, что Дейзи забрала чемодан, оставив Поппи лишь немного одежды. Сердце Поппи вдруг тревожно забилось. Она выскочила из постели и схватила сумочку, лежавшую на туалетном столике. Дрожащими пальцами девушка открыла ее и высыпала содержимое. Она не был склонна к самолюбованию, поэтому личных вещей там почти не было: гребень, два носовых платка – один для использования, другой на всякий случай, небольшое зеркальце, записная книжка с карандашом, перчатки и кошелек. Поппи взяла кошелек, чтобы прикинуть его вес, и сразу же почувствовала, что тот пуст. Дейзи забрала все монеты.
С ужасом Поппи сунула руку в глубину сумочки, и ее пальцы нащупали место, где в шве была скрыта прорезь в подкладке. Она отчаянно пыталась нащупать хрустящую бумагу двух пятифунтовых банкнот. Их не было! Дейзи забрала всё. Как она могла так поступить? Это какая-то ошибка! Не могла же сестра намеренно оставить Поппи в чужом городе без денег. Даже Дейзи не могла быть настолько эгоистичной.
Поппи снова ощупала дно сумки. Она надеялась найти хоть пару монет, выпавших из кошелька. Такое запросто могло случиться, а за несколько монет можно было отправить телеграмму.
Ничего! Сумочка была пуста. Поппи обернулась к окну. Ветер стих, но дождь лил по-прежнему, поливая пешеходов на улицах. Из окна открывался вид на море, свинцово-серое с мелкими мрачными волнами. Она увидела вдалеке паром, что уверенно двигался мимо Дуврского замка, выходя в пролив. Поппи отошла от окна. У нее не было ни тени сомнения, что Дейзи с украденными деньгами и без крупицы совести плывет сейчас на этом пароме, направляясь во Францию и далее, куда ей только взбредет в голову.
Поппи вернулась к туалетному столику, взяв гребень, изучила свое отражение в мутном зеркале. Ее волосы выбились из заплетенной на ночь косы и падали всклокоченными локонами на плечи. Лицо еще было сонное, но глаза блестели на удивление ярко, а сердце теперь билось в устойчивом, невозмутимом ритме.
Она продолжала смотреть в зеркало. Девушка в отражении смотрела на нее спокойным, безмятежным взглядом. Возможно ли, что она испытывала облегчение? Радовалась ли она втайне, что Дейзи скрылась за горизонтом? Забрав у Поппи деньги и бросив ее в Дувре, Дейзи наконец добилась той свободы, которую искала, – свободы от удушающей любви Поппи и чувства вины.
Поппи продолжала смотреть на женщину в зеркале, поражаясь внезапному осознанию, что и она тоже стала свободной. Всю свою жизнь она провела в тени последних слов матери: «Приглядывай за сестрой». Умирающая женщина не знала, что произвела на свет сумасшедшее дитя, не поддающееся укрощению, и что Поппи будет вынуждена жертвовать собой, чтобы исполнить эту неисполнимую последнюю просьбу.
– Мне очень нужен план, – вслух произнесла Поппи, вставая из-за туалетного столика и собирая одежду. Она попыталась собрать разбежавшиеся мысли. «По одному пункту за раз». Сначала нужно одеться. В ночной рубашке много не сделаешь. Когда она взяла в руки свою одежду, выложенную сестрой из чемодана, на пол с шелестом упал листок бумаги. Она узнала страничку из собственной записной книжки, исписанную знакомыми каракулями Дейзи.
Одевайся, причешись и перестань думать, что я тебя бросила. Я забрала деньги, чтобы ты не убежала (да и вообще, мне они нужнее, чем тебе). По крайней мере, теперь ты никуда не денешься, пока он не придет. Я ему позвонила. И сказала быть здесь в восемь утра. Люблю тебя. Будь счастлива. Дейзи.
Поппи уставилась на записку. Что все это значило? Кто должен прийти? Кому было сказано быть здесь в восемь? Пока она натягивала юбку через голову и неловко застегивала блузку, ей казалось, что Дейзи сидит в комнате на кровати и посмеивается над ней. В голове вдруг всплыли слова Дейзи.
У тебя лицо начинало пылать всякий раз, когда капитан Хейзелтон смотрел на тебя.
Поппи замерла, не успев застегнуть блузку.
Я вижу, как ты сохнешь по капитану Хейзелтону, но ты сделала хоть что-нибудь, чтобы он узнал о твоем интересе к нему?
Я сказала ему быть здесь в восемь утра
Поппи застегнула блузку и подбежала к окну. Она подняла вверх раму и посмотрела на пешеходов, спешивших куда-то сквозь дождь, скрывая лица под зонтами. Издалека послышался бой часов. Она стояла, оцепенев от страха и томления, и считала удары.
Мимо пронеслась машина, пассажиров которой было не разглядеть за запотевшими стеклами.
Шестой удар.
Мужчина и женщина шли рука об руку, укрываясь зонтом.
Седьмой удар.
Женщина в плаще тянула на поводке упирающуюся собаку.
Восьмой удар.
Кто-то постучал в дверь номера. Поппи отвернулась от окна, поправила прическу и открыла дверь.
Волосы и пальто Гарри были мокрые, а лицо выражало тревогу.
– Леди Дейзи сказала…
Она подошла к нему вплотную.
– Что сказала Дейзи?
– Она сказала, что вы…
Она перебила его. Их губы оказались в считаных дюймах друг от друга.
– Она сказала, что я… что?
– Что вы ждете меня.
– Я жду, – ответила она.
Холодные струйки воды с его волос стекали по ее щекам, а он так ее и не поцеловал. Она обвила его шею руками и притянула к себе.
Она ощутила тепло его дыхания, а он все пытался говорить.
– Леди Дейзи сказала…
Поппи поцелуем предотвратила любые упоминания о сестре. «Спасибо, Дейзи. Теперь я знаю, что делать».
Она высвободилась из его мокрых объятий и увлекла за собой в теплый сухой номер. Теперь они оба были мокрые. Поппи почти слышала укоризненный голос нянюшки Кэтчпоул: «Разденься, а то простудишься и умрешь». Нянюшка всегда давала хорошие советы.
Эпилог
Нью-Йорк: «Океаник», лайнер компании «Уайт стар», сегодня прибыл из Саутгемптона прежним маршрутом, который не использовался судами «Уайт стар» после столкновения «Титаника» с айсбергом. По пути, утром 15 июля, были замечены два небольших айсберга. Капитан утверждает, что любой из них мог причинить значительный ущерб судну в случае столкновения.
Гидрографическая служба
17 июля 1912 года
Глава двадцать первая
Монте-Карло
Дейзи Мелвилл
Дейзи смотрела на карты, которые веером держала в руках, и пыталась унять дурные предчувствия. Это было не волшебное и непобедимое «двадцать одно», но все же надежда еще оставалась. Дейзи взглянула на небольшую кучку фишек, лежавшую перед ней на зеленом сукне стола. Как и каждый день, все обычно начиналось неплохо, а под вечер денег часто едва хватало на гостиничный номер и ставку в завтрашней игре.
В Дувре, где она впервые познакомилась с игрой в «двадцать одно», она поверила, что выигрыш – всего лишь вопрос удачи. Возможно, удача действительно играла роль, но Дейзи больше не верила, что та ее стороне.
Она оглядела великолепную обстановку казино: мрамор, позолота, мягкие ковры, мужчины и женщины, одетые по последней моде. Она слышала тихие разговоры на множестве языков, мягкие щелчки вращающейся рулетки и игру струнного квартета.
Наверное, музыка и навеяла эту внезапную утрату уверенности. Оркестр на «Титанике» играл даже тогда, когда корабль тонул. Дейзи не верилось, что мелодии скрипок предвещали что-то хорошее.
В глазах помутилось, выступили слезы. Она встряхнула головой. С чего бы ей плакать? У нее валет и десятка – хорошая комбинация, почти непобедимая. Вот только у крупье был открыт туз. Она еще могла проиграть. Внутренний голос, очень похожий на голос Поппи, советовал уходить. Даже не уходить – бежать! Она отодвинула стул, собрала оставшиеся фишки и поспешила встать из-за стола.
