В поисках рая. Экспедиция «Кон-Тики» - Хейердал Тур

Словно одержимый филателист, панически боящийся потерять хоть одну марку из своей коллекции.

Что ж, его можно было понять. Неудивительно, что он прибегал к любым средствам, чтобы достичь своей цели. И отец Викторин не скрывал своей жгучей ревности к нам. Нас двое. Мы молоды. Он один и стар, и ему нечего вспомнить, потому что жизнь потрачена впустую.

Мы молча пошли домой.

Глава шестая

Мы нарушаем табу

С большим трудом наша лодчонка пробивалась через длинные валы, катившие к берегу. Утреннее солнце ласково освещало дикий пейзаж, над океанским простором веяло свежестью: ее нес пассат.

На корме, обняв гроздь бананов, лежала Лив. Она слушала, как мы с Тиоти обсуждаем план нашей поездки. За кладами в Ханахоуа?.. Нет, сорвалось, и все из-за Викторина. Для рыбной ловли долбленка Тиоти еще годилась, но с наветренной стороны острова лучше на ней не появляться. А направлялись мы в долину Ханававе, решили исследовать участок леса, объявленный запретным. Один из великих шаманов прошлого наложил табу на эти заросли, и с тех пор никто не смел туда заходить. Большинство табу давно утратили свою силу, но этот запрет еще действовал, как и тот, которых охранял вход в склепы Ханахоуа. Всяческие ужасы, а то и смерть грозили нарушителю. Протестант Тиоти очень красочно все это расписывал. Он не сомневался в том, что древние людоеды знались с бесами.

Гребем и гребем, вверх и вниз по волнам, и берегу нет конца. Долина за долиной скользили мимо. Забытые, обезлюдевшие. Высоко на склонах паслись пятнистые козы; из-под пальм смотрел на лодку щетинистый кабан. Посмотрел и опять принялся уписывать падалицу под хлебным деревом. Кто сказал, что долина необитаема? Вон сколько домашних животных! Только люди вымирают.

Но вот наконец горы раздались, и нашему взору предстала долина Ханававе. Полно, не мираж ли это?.. Стройные пальмы, острые пики. Красные скалы и зеленые заросли. Выветривание изваяло на склонах гор причудливых троллей и другие исполинские чудовища. Немудрено, что здесь родились суеверия… Будто заколдованный мир, огороженный неприступными грядами. В глубине долины мы увидели отверстие в горе, сквозь которое просвечивало небо. Само время прогрызло туннель в вершине. Через этот проход когда-то прорывались в Ханававе воинственные людоеды из Ханахоуа. Они лазили по горам не хуже коз и высекали в камне узенькие тропки. Но с тех пор тропы осыпались, и теперь к туннелю, который носил замысловатое название Техавахиненао, не пройти. Так что с той стороны в Ханахоуа не попадешь.

Мы не захватили ничего съестного, и до того как высадиться на берег, надо было обеспечить себя пищей. В глубине бухты резвились серебристые рыбки. Тиоти встал в лодке и с силой метнул копье с плоским наконечником. Описав дугу, оно опустилось прямо в рыбью стаю, и торчащее из воды древко красноречиво говорило о том, что цель поражена.

И вот мы идем через деревушку. Полсотни островитян — все, что осталось от могучего племени в долине Ханававе, где некогда правили три короля: один в верховьях, у гор, второй в средней части долины, третий — на берегу. Все трое враждовали с обитателями Ханахоуа, и в лесу до сих пор можно увидеть каменные вышки, с которых караульные наблюдали за туннелем в горе. А когда враг вел себя смирно, три короля воевали между собой. Смерть угрожала каждому, кто переступал границу соседа. Из верхней части долины никто не смел спускаться к берегу, ловить рыбу, а жителям побережья нельзя было подниматься вверх за плодами.

Мы ступили на узкую тропку. Впереди, насвистывая, шагал долговязый Тиоти; у него на плече лежала острая палка, на которую был нанизан плод хлебного дерева. Мы без устали уписывали апельсины. Чудесные плоды — сочные, ароматные. Но апельсиновый рай Ханававе явно никого не соблазнил… Выйдя из него, мы очутились в густых зарослях. Тропа извивалась между кустарниками и древними каменными изгородями.

Тиоти перестал свистеть. Мы приближались к заколдованному лесу. Наш проводник нерешительно предложил сделать привал. Чудесный запах дыма и печеных плодов хлебного дерева распространился меж стволов. Рыбу изжарили на угольях.

Закусив, повели речь о табу. Тиоти его не боялся. Он звонарь, протестант, ему никакая чертовщина не страшна. Людоеды, табу — это все с бесами связано. Он легко может доказать это. И Тиоти рассказал про один случай.

Последнего великого шамана-кудесника — он еще был жив, когда на Фату-Хиве появились белые, — звали Тукопана. Он прославился на все Маркизские острова своим колдовством. Перед смертью Тукопана призвал короля и весь свой народ и показал им двух идолов из белоснежного камня — одного побольше, другого поменьше. Кудесник возвестил, что его душа вселится в большого каменного бога, который будет носить имя Тукопана. В маленького божка вселится душа его любимой покойной дочери. Все будущие поколения должны поклоняться этим идолам.

Тукопана умер. Каменные изваяния поставили среди сотен оскаленных черепов на площадке у моря — на той самой площадке, на которой мы однажды побывали.

А лет двадцать назад на Маркизские острова прибыл французский губернатор. Он услышал историю про Тукопану и его дочь, и ему очень захотелось присвоить редкостные статуи с Фату-Хивы. Губернатор силой заставил четырех полинезийцев отнести тяжелых идолов на его шхуну и увез изваяния в деревню на Хива-Оа, где был его дом. Тукопану и его дочь поставили у въезда на участок губернатора. Жители Хива-Оа сильно перепугались.

Вскоре над Маркизским архипелагом разразился страшный ураган. День за днем хлестал проливной дождь. Огромный поток сорвался с гор и понесся вниз по долине. Он валил деревья и пальмы, мчась прямо к усадьбе губернатора. Дом его был разбит в щепки, а когда наводнение кончилось, Тукопана и его дочь словно провалились сквозь землю. И по сей день продолжаются поиски этих каменных изваяний. Но тщетно…

Новый дом губернатора построили подальше от старого участка.

Мы все еще были под впечатлением рассказа, когда пересекли журчащий ручей и нырнули в лес, охраняемый табу. Темно и сыро, густые заросли манго — словом, дебри как дебри. Почему на них наложен запрет?

Вдруг перед нами выросла высокая, в рост человека, замшелая стена. От волнения у меня пробежал холодок по спине. Стена была сложена из больших обтесанных камней. Я осторожно взобрался на нее. Лив и звонарь последовали моему примеру, и мы очутились на площадке, сделанной из тщательно пригнанных друг к другу тяжелых камней. Густые кроны почти не пропускали света, было темно и мрачно.

Я старался понять, как могли древние люди доставить сюда такие огромные плиты и сложить из них стену?.. Вдруг раздался громкий возглас Тиоти: он что-то обнаружил!

Мы подошли к нему. Две большие красные плиты были приставлены друг к другу наподобие скатов крыши. Дерн и корни закрывали поверхность камней, но когда мы их расчистили, то увидели высеченные на плитах древние рисунки, странные фигуры. Боги или дьяволы?.. Во всяком случае, нечто гротескное. Одни размышляли, подперев рукой подбородок, другие стояли, сложив руки накрест, третьи вскинули руки вверх. Какие большие торчащие уши — на человека и не похоже! Среди бесовских созданий было причудливое двойное изображение: на одном цоколе две совершенно одинаковые фигуры.

На второй плите были высечены три пляшущих большеглазых существа с отвислыми ушами; одна рука на бедре, другая изогнута над головой. Они четко выделялись на кроваво-красном камне. А рядом с ними вычерчен какой-то геометрический орнамент.

Неожиданный ливень вынудил нас поспешно укрыться под широкими листьями. А когда мы вернулись на старое место, то приметили еще одну плиту, приставленную сбоку к двум первым. Промежуток между плитами в другом конце был тщательно заложен камнями. Мы осторожно разобрали преграду и увидели за ней черное отверстие. Тут что-то есть…