Bloodborne: Песочный человек (СИ) - "Лемор"

Тёмное фэнтези. Я уже говорил, что ненавижу тёмное фэнтези?

Конечно, это просто удобное словосочетание, лишь примерно отображающее действительность, но для меня стало большим удивлением, что измерения между собой могут так отличаться. Какие-то бывают яркими, светлыми, словно опуская сам факт существования тьмы, другие же из неё словно только и состоят.

Это распространяется не только на поведение населяющих такие миры существ, но даже на окружающие законы, судьбы существ. Странный, непонятный механизм, от которого даже мои песочные мозги скручиваются в трубочку.

Для чего я решил вдруг рассказать это?

Тёмное фэнтези очень, Гипнос меня разбуди, любит делать и без того трагичные судьбы живых ещё более трагичными. Вот чтобы мало не показалось, чтобы ещё трагичнее всё сделать, блин! Мало нам в жизни дерьма, да⁈

Сон не исчез. Так не должно быть. Никогда на моей памяти такого ещё не было. Душа должна уйти дальше, чтобы очиститься и подарить мирозданию новую жизнь. Так было всегда.

Но у измерения были на этот счёт свои мысли.

Сон начало поглощать что-то очень злое, чуждое миру, обиженное на леди Марию. Звон колоколов стал громче, ещё громче, ещё громче…

Я услышал истошный детский вопль, потянувшийся к объекту ненависти. Что-то могущественное, многократно могущественнее (это слово вообще ко мне не относится!) меня, проклявшее при жизни Марию, вознамеривалось завладеть её душой.

Мне нужно было бежать. Бежать из этого измерения как можно дальше, надеясь на то, что оно не станет гнаться за мной. Просто не сможет дотянуться: потеряется среди бескрайних песков мира информации.

Я убегал так уже много раз. Такова природа мелкого, но прыткого духа снов. Возможно, благодаря своей способности меня можно назвать относительно уникальным (не у каждого такой безвиз между измерениями есть, в общем-то!), но, к несчастью, я, по большей части, только и мог, что плавать среди информации, да баловаться со снами разумных.

Мелкий, ни на что не способный дух снов, практически потерявший своё я.

Иногда так обидно из-за этого, честное слово.

— Отправляйся в эротический сон Йог-Сотота, дорогуша, — показал песочный средний палец я, покрыв собой всё тело девушки.

Надеюсь, оно меня там не услышало, но уже поздно, ляпнул.

Вопль стал ближе. Песочные ноздри уловили странный запах рыбы и гниения. Перед тем, как меня в сопровождении тела дорогуши поглотил песок, я успел увидеть ужасающий образ мерзкого переростка, державшего на манер тесака собственную плаценту.

Высокий, выше обычного человека, он напоминал подходящего к закату жизни старика, но при этом… при этом оно было словно новорождённое дитя. Выкидыш, отказавшийся умирать.

Ненавижу. Тёмное. Фэнтези.

Мир для меня потерял форму. Остался лишь песок информации, состоящий из многочисленных снов, мыслей и желаний. Я был совсем не удивлён тому, что малыш последовал за нами, проносясь валуном через всю встречную информацию.

Уже представляю себе бедолаг, которым снится приятная эротичная сцена, в которую вдруг решит пожаловать этот красавец.

Я не мог погрузиться глубже, за пределы измерения. Один — легко, но не с грузом. Её форма была слишком настоящей, слишком тяжелой, чтобы свободно скользить по пескам, как это делал я.

Вариантов же у меня было не так много: либо попытаться дать бой, что моментально закончится моим развоплощением, либо попытаться скрыться где-то в этом измерении.

Скрыться же можно было лишь в том случае, если оно меня потеряет.

«Мне жаль», — заранее извинился я перед жертвами своего побега, резко потянувшись выше.

В мире информации вообще не было такого понятия, как выше или ниже. Всё было слишком образным. Моё сознание всё ещё во многих моментах отдавало человеческим мышлением, из-за чего, чтобы подняться на верхние слои мира снов, мне буквально приходилось тянуться ввысь. Духам снов это было не нужно, но, чтобы быть с собой честным, мои коллеги и безвизом особо не пользуются, ошиваясь где-то в своих измерениях.

Это я такой любопытный, не сидится мне на одном месте, Морфей меня подери!

Вопль был уже совсем близко.

Сны стали более осязаемые. Это была больше не каша из случайной информации, а вполне конкретные двери в чужие измерения. Обычно войти в них было не так просто: всё же, сознания разумных — не проходной двор какой-то.

Ну, так я думал.

К моему удивлению, первые же двери чужого сна вылетели с полпинка, словно сознание бедолаги в принципе ничего не защищало и его тело провалилось в мир снов.

— Что происходит⁈

Визгливый крик ботаника в круглых очках, стоящего с колбами в руках, заставил мою песочную морду поморщиться. Видимо, какой-то исследователь.

Его совсем не смущало, что он находился в вонючей канализации, варя таинственное снадобье под присмотром гигантского червя, обмотавшего всё его тело.

В принципе, самый классический сон.

— Я бы на твоём месте побыстрее проснулся, дружище, — прошелестел я, оглядываясь. — Посчитай пальцы, у тебя их шесть. Побыстрее.

Я вновь провалился вглубь, услышав звон приближающихся колоколов, сопровождаемый запахом гнилой рыбы. Где-то уже позади меня раздался душераздирающий вопль, сопровождаемый не менее громким, сводящим с ума потусторонним воем.

Самое главное — недовольным.

Путь в сон бедолаги исчез, знаменуя не самое приятное пробуждение.

Надеюсь, медитации на солнышке помогут ему восстановить психику.

Следующая дверь была мной выбита не менее легко, удивляя всё больше: так не должно было быть. В песочной голове стали возникать странные предположения, но у меня не было времени их обмозговать. Глупый я, в тонких материях всё ещё плаваю, что уж поделать?

— Удобно, профессор?

На меня поднял задумчивый взгляд пожилой мужчина, читавший какую-то книгу. Ухоженный, в стильных подтяжках. Всё же, это было уже не совсем средневековье. Что-то вроде викторианской эпохи, если я ничего не путаю?

— Прошу прощения? — нахмурился старик.

К моему превеликому сожалению, долго интеллигентный вид он сохранять не смог. В песочные уши ударили многочисленные ругательства, книга едва не выпала из рук.

Да, можно понять: чтением он занимался на застывшей на фоне полной луны лестнице прямо в небе.

Романтик, Морфей его подери!

— Небольшой совет, профессор, — услужливо прошелестел я. — Попытайся вчитаться в текст книги, да побыстрее. Дам подсказку: там вместо текста каша.

Я даже позволил себе поклониться, воплотив песочную шляпу, поддавшись романтике читавшего, воистину, научный труд профессора, вновь провалившись вглубь.

К несчастью, звон колоколов и запах протухшей рыбы дошёл быстрее. Очередной сон резко исчез.

Надеюсь, у него сердце там не сильно хватит.

С каждым сном я отдалялся от надоедливого малыша всё сильнее. Поток информации путался, перекручивался, наполняясь эмоциями и чувствами всё большего числа разумных.

У дорогуши явно было не всё в порядке с головой, а голова на плечах — это в мире информации вещь важная и полезная. Ты можешь хоть горы сносить, да души людей пачками жрать — если ты этих гор с людьми на найдёшь, то останешься разве что со своим резаком.

К сожалению, иногда грубая сила всё-таки решала: полностью скрыться от твари у меня не получалось. Малыш сносил всё на своём пути, потихоньку приводя меня в отчаяние.

Я уставал. Тащить за собой застрявшую в кошмаре душу было совсем не просто. Пусть мне и серьёзно подыгрывало то, что во сны разумных стало проникать даже как-то слишком легко, полностью скрыться от малыша не получалось.

Тварь отдалялась, давая мне чуть больше времени на передышку, но этого было недостаточно.

И чего он так пристал к леди, а⁈ Вот же ж настырное молодое поколение пошло!.. Измерения меняются, законы и судьбы — тоже, а портится молодняк везде одинаково! Несправедливость!

Передо мной проносились многочисленные сны, будь то сон потерявшейся в огромном городе маленькой девочки (мне очень жаль, малышка), сон караульного, даже во сне продолжавшего следить за своей часовой башней, или извращённая фантазия какого-то затейника: стабильная работа, крепкая дружная семья, вера в завтрашний день.