Саб начал рассуждать логически.
- И поскольку голоса высшего класса разделяются…
- Это может быть преимуществом, которое нам нужно, - размышлял Берт. – Они не будут проводить кампанию за голоса «меньшинств», они никогда этого не сделают, но если нам удастся привлечь людей в нашу лодку, мы сможем сделать этих мудаков.
Курт взволнованно закусил губу, его глаза блестели.
- Я думаю, это действительно может сработать. Папа, ты придумал план, который реально сможет сработать!
- Неплохо для будущего Главы, да? – усмехнулся Берт, пошевелив бровями.
- Как бы то ни было, я думаю, что ты прекрасно справишься, - искренне сказал Курт.
Его отец был честным и справедливым человеком, и не терпел дерьмо ни от кого, ни от богатых, ни от бедных. С правильной командой вокруг него он мог стать кем-то большим. Точь-в-точь как герой, которого всегда видел в нем Курт, с блестящим положением или без него.
- Ох, да? Почему же? – улыбнулся Берт.
- Упорство.
Их совместный день закончился, наполнившись приятными воспоминаниями о старых добрых временах и о лучших днях, которые ждут их впереди со смехом и ощущением комфорта, которые вы могли получить только от своей семьи.
***
На следующий день…
Блейн знал, что его имя обладает определенной властью, приносит некоторые привилегии, но он даже и не думал использовать его ради личной выгоды до тех пор, пока самое ценное владение, которым он когда-либо располагал, находилось под угрозой и страдало.
Его никогда даже не посещала шальная мысль разбрасываться своим широко известным наследием, добиваясь своего, но это…это был Курт; его сердце, его любовь, его мир.
Его мысли захлестнули картины бледной кожи и испуганных лазурных глаз, когда они расстроенно смотрели на него после того, как Дом узнал о Брэде и о том, что он делал с Куртом с того дня, как саб перевелся в Далтон. Блядь. Все это время Блейн был так слеп, но Дом пообещал, что этого больше не повторится, и это обещание пришло вместе с необходимостью безотлагательных действий, потому что он даже не рассматривал вариант, чтобы Курт чувствовал по отношению к себе что-то меньшее, чем любовь и счастье.
Когда дело доходило то этого, не существовало никаких пределов.
Поэтому Блейн отставил в сторону все свои моральные дилеммы и попросил свою маму воспользоваться именем и добыть для него информацию. В ответ на странную просьбу она лишь одарила его беглым взглядом, и Блейн знал, что так случилось потому, что она безоговорочно ему доверяла. Это обстоятельство жалило, ведь он подумывал о том, чтобы доказать матери ее неправоту и разрушить это доверие, но Дом оттолкнул эти мысли в сторону вместе со всеми остальными.
Телефонный звонок – это все, что ему понадобилось, чтобы заполучить лист бумаги с написанным на нем адресом, а также несколько советов, и теперь он находился в трех кварталах от него, отчаянно пытаясь найти в себе ту ярость, которую он ощутил в тот момент, когда увидел скрытое содержимое папки Курта.
Но его саб был необычайно умным, соблазнив его обещаниями любви, жаром и сладостью своих поцелуев, и часть этого жгучего, всепоглощающего гнева ушла прочь, оставив его достаточно рациональным, чтобы не совершать чего-то, что может довести его до беды.
Дом полагал, что это было к лучшему.
Как бы сильно ему не хотелось просто прижать Бреда за шею к стенке и переломать каждую кость в этом маленьком, двуличном теле, но Блейн знал, что должен держать себя под контролем. Он был Доминантом со всеми вытекающими из этого обязанностями и поэтому не имел по закону никакого права нападать на саба, независимо от причины. Но даже больше того, он был связанным Домом, и все, что он делал, отражалось на Курте, а он не мог заставить себя причинить ему боль, будучи безрассудным и иррациональным.
Он обсудит все это с Брэдом со всем достоинством и грацией, которые налагала его фамилия, осуществит свою изящную месть и выйдет из всей этой ситуации еще более достойным человеком после того, как с ней будет покончено. Это раздражало. Этот гребаный зуд под его кожей был словно сыпь, от которой Дом не мог избавиться. Он ненавидел быть великодушным человеком в данной ситуации, когда каждый инстинкт кричал; сражайся, защищай, моё, но он был не слишком добросердечным человеком, чтобы это допустить.
Он остановился перед гигантским домом в викторианском стиле, выкрашенным в темно-бежевый оттенок с отделкой глубокого, коричневого цвета и оконными рамами того же тона, что делало его стильным и изысканным. Идеально ухоженный газон окружал внешний фасад дома, и Блейн знал, что находится в нужном месте.
Брэд достаточно часто кичился своим богатством, и дом перед ним более чем соответствовал описанию, которое саб давал любому, кто слушал бы его хвастовство.
Блейн заглушил двигатель своего автомобиля и крепко сжал руль, отчего его костяшки побелели, а на тыльной стороне рук вылезли сердитые вены, синий цвет которых контрастировал с его загорелой кожей.
Он пробежался по своему последнему разговору с Куртом, чтобы убедить себя, что поступает правильно, направляясь туда с холодной головой вместо того, чтобы проглотить шар, состоящий из ярости, и обрушить его на Брэда и его семью, что совершенно явно противоречило его воспитанию. Все принципы и мораль застряли в средневековье.
- Прекрасный? – позвал он, когда вошел в гостиную и обнаружил там свернувшегося калачиком Курта вместе с окружавшими его журналами, посвященными Представлению, которые были помечены разноцветными стикерами, обозначавшими вещи, которые он, по всей видимости, хотел изучить.
Саб поднял взгляд, и Блейн улыбнулся тому, как мило он выглядел, одетым в его старую толстовку Далтона, которая была ему велика и смотрелась, словно нижняя часть черных колготок. Волосы на макушке саба были очаровательно растрепаны, а голое пространство его предплечий было покрыто разноцветными липкими бумажками.
- Да, сэр? – мягко спросил саб, что было явным признаком того, что для него это был слишком ранний подъем, но Курт был так взволнован походом по магазинам вместе с Джеффом, что почти не спал. – Я нашел классные вещи, которые хотел тебе показать, - сказал Курт, потому что явно не мог держать это в себе.
Блейн улыбнулся шире.
- Это здорово, детка. Я позже посмотрю все, что ты мне покажешь… Однако, мне действительно нужно кое о чем с тобой поговорить, - закончил Блейн, и его улыбка исчезла, когда тон стал более серьезным.
Дом сел и приподнял ноги Курта, чтобы уложить их себе на колени, нежно потирая его ступни.
Курт взглянул на Дома, отчетливо понимая, о чем он.
- Ты идешь, чтобы увидеться с ним, не так ли? – спросил он низким и тревожным голосом, и то, как тихо он звучал, заставило сердце Блейна печально рухнуть вниз.
- Я выждал день, чтобы немного остыть, и мне известно, что ты не хочешь, чтобы я это делал, красивый. Но, как твой Дом, я должен так поступить. Я должен заставить его понять, что то, как он поступил - было неправильным, и убедиться, что такого больше никогда не повторится, - страстно сказал Блейн, и Курт вздохнул, теребя стикер.
