Розали выхватила у Эмметта коробку и быстро сорвала упаковку. Заглянув внутрь, она вытащила оттуда бумагу, а потом расхохоталась.
– Я так и знала, – сказала она, когда Эмметт перегнулся через нее, его лицо засветилось.
– Святые небеса, Иззи Биззи – сексуальная извращенка, – продекларировал он, когда начал извлекать содержимое коробки.
Он достал оттуда белье, а потом я увидел последовавший за бельем розовый вибратор. Эмметт поднял его повыше, привлекая внимание окружающих, все начали хохотать, а Розали попыталась отобрать игрушку. Ее щеки залились румянцем, когда в комнате появилось еще больше народа; она вцепилась в пальцы Эмметта, разжимая их. Наконец, ей это удалось, и она кинула подарок в коробку, а потом толкнула мужа. Он чуть не свалился со стула, но успел ухватиться за подлокотник, все еще смеясь.
– Иногда ты такое ничтожество, – выплюнула она, вставая и уходя с коробкой.
Элис улыбнулась и, извинившись, последовала за Розали.
– Похоже, котенок ошибся, – игриво заявил Эмметт. – Роуз была смущена.
– Не знал, что это возможно, – вставил я.
– Я тоже, – ответил он, снова заливаясь смехом. – Я бы отправил ей письмо с благодарностями, но она не сказала, где она.
– Э-э, уверен, Алек найдет способ передать ей его, – сказал я, пытаясь справиться с эмоциями.
– Надеюсь. Я хотел сказать ей о ребенке, – проговорил он. – Я сам еще не до конца поверил в это дерьмо.
– Бог нам в помощь, – пробормотал Джаспер. – Маленький Эмметт.
– Если это будет не маленький он, то маленькая Розали. Не знаю, что хуже, – со смехом сказал я.
– Будет смесь, – гордо заявил Эмметт. – Красота Рози и моя убийственная личность.
– Лучше, чем твоя красота и личность Розали, – пошутил Джаспер.
– Тогда я, действительно, пожалею ребенка, – встрял я.
Мы рассмеялись, а потом Эмметт начал хватать разное дерьмо со стола, кидая в нас.
– Придурки, – сказал он. – Я еще не сообщал отцу, что он станет дедушкой. Не знаю, как он отреагирует. Розали хочет еще подождать, на него слишком много сейчас навалилось, но я так не считаю. Я хочу сказать ему.
– Тогда скажи, – посоветовал Джаспер. – Порадуй его, в последнее время все идет наперекосяк.
– Как считаешь, он будет рядом, когда время придет? – спросил Эмметт. – Он сможет отбиться от обвинений?
Они оба посмотрели на меня, и я нерешительно пожал плечами, не зная, чего они ждут.
– Я знаю не больше, чем вы, – ответил я. – Суд скоро начнется, и будет длиться не меньше нескольких недель, – я оттолкнул кресло и поднялся, момент был нарушен, реальность снова свалилась на меня.
И тут кто-то схватил меня за плечо.
– Эй, парни, – раздался голос Эсме.
– Привет, тетя Эс, – ответил Эмметт. – У тебя случайно нет адреса Изабеллы? Мне нужно поблагодарить ее за письмо.
– К сожалению, нет, – ответил она. – Но я уверена, если ты обратишься к Алеку, он тебе поможет. Я с ней все равно не контактирую. И, кстати, Розали только что бросала букет. Конечно, его поймала Элис. Ей пришлось потолкаться.
Мы засмеялись, а Джаспер покачал головой.
– Моя Элис.
– Да, похоже, ты будешь следующим, – сказал Эмметт.
– Думаю, да, – ответил Джаспер.
Эсме улыбнулась и игриво потрепала Джаспер по волосам, а потом удалилась.
Я быстро попрощался с братьями и пошел за ней, поймав ее на входе в кухню.
– Почему ты солгала? – спросил я.
– О чем? – неуверенно уточнила она.
– Ты сказала, что не контактируешь с Изабеллой.
Она вздохнула.
– Послушай, я пообещала твоему дяде год назад, что буду держаться в стороне. Иногда я говорю с ней, когда она звонит домой, но в остальном придерживаюсь своей клятвы и не вмешиваюсь в это. Он не хочет, чтобы люди думали, будто через меня они могут добраться до нее, и я лишь несколько раз за это время пересекла черту.
– Почему он не хочет, чтобы люди знали, где она?
– У него свои причины. Ты знаешь дядю и можешь не спрашивать. Он не действует по велению эмоций. Он подчиняется логике. Просто доверься ему, – сказала она. – Я доверилась.
– Какая разница, – пробормотал я, пробегаясь рукой по волосам. – Я просто…
– Я знаю, – ответила она, обрывая меня прежде, чем я закончу. – Ты хочешь удостовериться, что все это было сделано для чего-то, Эдвард. Она познает новое, и у нее не было бы шанса, поступи ты иначе. И это не значит, что я не хочу, чтобы она была тут, глубоко внутри я знаю, что и ты скучаешь. Но она не тут, она там, где ты хотел ее видеть.
– Она счастлива? – спросил я, в горле застрял ком, когда я произнес это слово.
Счастлива.
– А ты? – парировала она. – Я не могу говорить за нее, сам понимаешь. Ей нравится то, что она делает, она много об этом рассказывает, но одно мне кажется парадоксальным – вы даете одинаковые ответы. Я в порядке… со мной все хорошо… много дел… не надо переживать за меня… Я ни разу не услышала «я счастлива».
Она развернулась, и прежде чем я успел сказать хоть слово, вышла через заднюю дверь к Розали, которая стояла во дворе с гостями. Я недолго топтался на месте, думая, идти ли за ней, а потом решил поехать домой. Я промчался мимо Клары, и она тепло мне улыбнулась, приветствуя.
– Вы уже уходите? – спросила она.
– Да, – ответил я, возвращая ей улыбку.
Она сильно изменилась со времени приезда в Чикаго и сейчас больше походила на гребаного гостя в доме, чем на прислугу Эсме.
– Еще увидимся, Клара. Приятного вечера.
– И вам, сэр.
Я направился по улице к своему дому, замедлившись, когда заметил фигуру, сидящую на ступеньке. Когда я приблизился, то понял, что это отец. Сконфуженно я наблюдал, как он держит в руке сигарету.
– Иисусе, когда, б…ь, ты начал курить? – спросил я.
Он поднял на меня глаза и пожал плечами, смахивая пепел на асфальт.
– А когда ты начал? – спросил он, кивая на окурки, валяющиеся повсюду.
– Это не мое, – ответил я, зарабатывая любопытный взгляд. – Большинство, по крайней мере. Леа, девушка, которую Эсме прислала мне в помощь… она дымит, как гребаный паровоз.
– А-а, – сказал он, доставая пачку сигарет и протягивая мне одну с зажигалкой.
Я взял ее и подкурил, а он продолжил.
– Я помню Леа еще ребенком. Ее мать работала в благотворительном центре вместе с твоей матерью.
– Серьезно? – удивленно спросил я.
Он кивнул.
– Да, приятная леди.
Он замолчал, времяпровождение с ним казалось чем-то нереальным.
– Какая-то хрень – я курю вместе с отцом-доктором.
– Я больше не врач, – ответил он с горьким смешком, делая затяжку. – Они забрали мою медицинскую лицензию. Не могут вынести, чтобы мафиози размахивал скальпелем и иглами.
– Это полный пипец, – сказал я, ощущая вину, что поднял этот вопрос. – Прости.
Он глянул на меня и вопросительно приподнял брови.
– Ты извиняешься передо мной? – я пожал плечами, а он улыбнулся. – Да, я тоже прошу прощения. И плевать, за что. Просто прости.
– Ты сможешь восстановить лицензию после суда?
Он недоверчиво глянул на меня, но не ответил.
– Вообще-то, я начал курить после смерти твоей матери. И пить тоже. Много. Я целый год был в ступоре. Именно поэтому я оставил вас детьми. Я знаю, что вы винили себя за мое отсутствие, и не буду лгать – мне было трудно видеть вас, вы напоминали мне о своей матери. Но я просто не хотел, чтобы мои дети видели меня в таком состоянии.
– Что изменилось? – с любопытством спросил я, чувствуя небольшой дискомфорт из-за темы – мы никогда раньше не говорили об этом дерьме. – Почему ты собрался и смог, б…ь, вернуться домой?
Он пожал плечами.
– Однажды утром я проснулся и понял, что ваша мать испытывала бы отвращение к моему поведению. Так тяжко бороться, чтобы дать ей жизнь, а потом просто наплевать на собственную, забыть про все, что она для нас строила. Плохая дань ее памяти. Никудышная благодарность. Я долгое время еще продолжал пить после возвращения. Но лишь после того, как убил Свонов, я понял, что должен остановиться, в противном случае еще кто-нибудь пострадает. Спасибо Господу, что Нонна была тут и присматривала за вами. Она была хорошей женщиной.
