Подменная дочь (СИ) - Лей Лора

— Не скажите ни слова о том, что здесь услышали и еще услышите, уважаемый лао Нин. Потому что это не в интересах Вашей замечательной дочери и не менее замечательной внучки. А Вы, как я заметила, очень гордитесь ими обоими, так ведь? Да и своим добрым именем ветерана и героя — тоже?

— Что…ты…На что ты намекаешь? — вспыхнул дядька, сжав в комок край рубахи.

— Мне прямо перед всеми рассказать, как Вы добились того, что мой отец до сих пор считает себя Вашим должником, поэтому и привел в дом Вашу дочь, а теперь еще и носится с устройством брака Вашей внучки? Но это его долг, не мой, если он чувствует вину, и проблемы Вашей семьей — не мои. А вот то, что Ваши наследницы попортили нам тут кровь и бросили тень на репутацию мою и моих близких, я Вам не прощу, как и им, впрочем. Так что давайте договоримся по-хорошему: Вы до свадьбы сидите тихо у наложницы Нин во дворе, общаетесь по-семейному, принимаете как благословение небес все, что получили до этого момента от генерала и моей семьи, посещаете свадебный банкет и исчезаете с горизонта клана Гу раз и навсегда. Понятно?

Старик Нин не желал смиряться:

— Ты несешь чушь! Я — герой, спасший твоего отца, пожертвовавший частью своего тела ради него! Я… — хорохорился дедок-молоток.

— Трус, рискнувший стать инвалидом, только бы сбежать с поля боя, и воспользовавшийся предоставившейся ему возможностью — даже ценой потери нерабочей конечности! А заодно и внушивший совестливому командиру чувство вины перед собой, что дало право получать пожизненную пенсию и иметь в должниках аристократа! Редкий случай геройства, что скажешь…Мне продолжать? — я с каким-то извращенным удовольствием использовала информацию из рассказа дядьки Чжана о давнем случае, которому он был свидетелем и о котором, сплевывая зло, поведал однажды лично.

«Гнилой мужик этот Нин Ву, я еще тогда говорил твоему отцу, чтобы он не верил его стонам и причитаниям. Его рана была не так уж серьезна, но он сознательно затягивал лечение, пользуясь занятостью и усталостью военного лекаря, а когда стало совсем плохо, согласился на…ампутацию в обмен на пенсию и благодарность генерала. Он сам мне об этом сказал перед уходом…Еще и смеялся, что остались мы, наивные дураки, которым самое то — просто сдохнуть в снегах севера. Надо было мне его тогда…Но я же…действительно дурак» — вздохнул шеф стражников и отвернулся.

— Откуда…Откуда ты знаешь? — заблеял испуганно побелевший, как снег, «ветеран», и его слова, фактически подтверждающие мои, были подобны разверзшейся под ногами родственников пропасти: округлившиеся рты и глаза, полузадушенные всхлипы и полыхнувшие щеки молодого парня иллюстрировали их шок.

— Тайное рано или поздно становится явным, прописная истина. А еще: гора с горой не сходится, а человек с человеком — может. И всплывают тогда всякие мелочи… И если заговорит свидетель, очень уважаемый господин, вхожий во дворец…Будет ли платиться пенсия герою-спасителю?

Гости — в ауте, старик скис, но нашлась валькирия — кузина прикидывающейся ветошью Жунь Фань.

— Ты врешь! И даже если нет, то это не касается тети! Она — твоя старшая, ты не смеешь вести себя так! — возмущалась дева. — Она стала наложницей не по своей воле, а потому что…

— Ага, не по своей…воле, а просто опоив моего отца, соврав про беременность и обманув мою мать, доверявшую ей все свои секреты! И готовую тем же подлым образом, обманом, по сговору, опозорить аристократку в её же доме! Случайно жертвой плана наложницы Нин стала ваша родственница, недалеко от неё ушедшая в своем желании взлететь на высокую ветвь! Но позором покрылось не моё имя, а этих милых дамочек, к сожалению, своим неблаговидным проступком ославивших и мою семью…И только благодаря моему отцу вопрос решен миром! А сколько денег это стоит, думаете, я забуду? Наложница заплатит своим обеспечением за каждый вень, что потрачен на приданое «феникса Жунь Фань», я прослежу!

«Мачеха» пронзила меня стрелой гнева, запыхтела, но тут опять затараторила кузина Нин:

— Генерал этого не допустит! Тетя Тинг — мать его дочери!

— Хорошо, что напомнила, милочка. У меня вопрос к Вам, уважаемая госпожа Нин. Как так случилось, что за пять лет в доме Гу Вы ни разу не забеременели, а стоило уехать с батюшкой на Запад, так и ребеночек…родился…Интересно получается…А ведь Вы далеко не юная…кошечка…А тут раз — и как на заказ…Прямо чудеса…

Я говорила и пристально смотрела на наложницу Нин, чтобы не пропустить ни малейшей эмоции на её красивом лице…И она-таки дрогнула: дотронулась невольно до носа и скосила глаза влево! «Волнуется и придумывает правдоподобный ответ…Но мне он уже не нужен».

На помощь сестре пришла смиренная гостья:

— Госпожа Гу…Вы молоды и не знаете…Такое бывает…Но прошу Вас! Мы устали…И всё поняли. Простите мою семью! Тинг-эр, нам лучше уйти….Отец, прошу Вас, пойдемте! Мы сделаем, как Вы сказали, госпожа! — бормотала мать Жунь Фань. — В любом случае, простите и примите нашу…благодарность…

Женщина встала передо мной на колени, хотя остальные либо отворачивались презрительно, либо опустили головы в молчаливом протесте. Жунь Фань терзала платок, обжигая меня ненавистью. «Подумаешь!»

— Не нужно, встаньте! — помогла подняться самой совестливой — или хитрой? — из гостей. Да хрен с ней! — Очень надеюсь, что ваши родственники будут благоразумны.

После чего крикнула слуг и ушла сбрасывать набранный негатив: мыться, мыться, мыться! Потому что противно было до тошноты и от услышанного, и от увиденного, и, честно, от сказанного самой…

«Что-то у меня эмоции гуляют, раз так сметаю „красные линии“ здешней традиционности. Но каковы родственнички из глубинки, а? Не гости в чужом доме, а хозяева положения и сборщики долгов! И ведь ни грамма стыда и капли совести, одно самомнение, непонятно чем обусловленное…Зато понятно, откуда ноги растут у самоуверенности и дерзости тетки с племянницей — такой пример перед глазами! А с ребенком наложницы… есть вопросики…Придется заняться еще и этим…Ох, скорей бы вся эта кутерьма брачная закончилась!» — думала, сокращая расстояние до Бамбукового павильона, незаметно ускоряясь, пока не перешла на бег. Хорошо, что в этой части усадьбы слуг не бывает…

Глава 71

Не знаю, возымели ли мои аргументы действие или гости нашли, о чем поговорить, соскучившись, но сидели они тихо, по двору погуляли чинно-благородно-недолго, к отцу не рвались, всех благодарили и покинули наш дом безропотно, прям по моему сценарию.

Я, правда, похулиганила — устроила показательные выступления: пробежалась ночью с малышами по двору и приказала им подать голос аккурат напротив окон гостей…Эффект был: удалялись мы в ночной тиши под женские визги и мужские проклятья…

Свадебный кортеж прибыл за трясущейся «The Lady in Red» Жунь Фань в благоприятный (по маркизе Фэй) час, парень-гость донес её до паланкина, одетый в красное Хэ Ки выпил поднесенную матерью Жунь Фань ядрёную смесь из соевого соуса, уксуса, горчицы, перца, соли и сахара, символизирующие то, что у европейцев передается словами «в горе и радости, в болезни и здравии»… Примерно так, потому что пять разных вкусов (кислый, сладкий, острый, соленый и горький) для китайцев означают «прелести повседневности брака» — это моя вольная интерпретация увиденной традиции.

Выделенные слуги немного потретировали жениха шутками-прибаутками, он отбился, раздал красные конверты, поклонился стоявшим на воротах отцу, наложнице Нин, её напыщенной родне и, наконец, свадебный поезд тронулся по улице, заполненной зеваками. Мне хотелось помахать ручкой и крикнуть «Скатертью дорога!», но внимательная маркиза предусмотрительно дернула меня за рукав. И то правда — хватить народу хлеба и зрелищ и без моей игры в бисер!

— Слава богу! — выдохнула я и потянулась к небу: этот тайм мы отыграли!

На банкет в дом Хэ я не пошла — имею право, чай, не родня, а вот гульнуть после всех визитов хотелось. И пока родитель отсутствовал, пожилые дамы расслаблялись за чаем, мы с Шеньками переоделись и сбежали в город привычным способом — через забор! Свободу попугаям, йехууу!