Ангел с черным крылом - Скенандор Аманда

Пройти через весь город пешком до «Газетной мили» оказалось той еще задачей. Два дня пришлось Уне уговаривать Клэр одолжить ей платье и двадцать центов на транспорт. Но даже в опрятном платье и с вымытыми и тщательно уложенными волосами Уне казалось, что она у всех вызывает подозрение. После недели в темном подвале ей было очень некомфортно на улице. Солнечный свет слепил глаза, а от клаксонов автомобилей едва не закладывало уши. Тысячу раз она сдерживалась, чтобы не начать озираться по сторонам и не сорваться на бег. «Я просто леди, вышедшая на прогулку и за покупками поздним утром», – напоминала она себе. Главное поверить в это самой – тогда и другие тоже поверят.

Уна может, конечно, сколько угодно пытаться раствориться среди леди, но сама-то она знала, что на самом деле в бегах и ее ищут по обвинению в убийстве. Один неудачный поворот или встреча со знакомым – и она снова окажется в наручниках. Так что чем скорее она вернется в подвал Клэр, тем лучше. Уна сто раз мысленно прочертила для себя на карте самый короткий маршрут от дома Клэр до редакции Барни. И вышла она ровно в одиннадцать – как раз в то время, когда патрульные идут перекусить. Если с Барни удастся договориться, после обеда Уна вернется к Клэр с поддельными письмами в руках. Смешаться с толпой – один из лучших способов спрятаться. Еще надо, естественно, умудриться не попасться на глаза Рэндольфу. Но Клэр заверяла, что сегодня – как и всегда по вторникам – он забежит после работы в бар на Сорок девятой, чтобы поприсутствовать на собрании руководства демократической партии. Так что у Уны есть несколько часов, чтобы доехать до Барни и вернуться обратно.

Уна без приключений дошла до станции надземки, купила себе билет на поезд и пошла вверх по металлической лестнице на платформы. Подъехал поезд. Уна зашла в вагон и села подле мужчины, читавшего газету. Он даже не обратил внимания на Уну, не убрал вальяжно вытянутые ноги. «Вот и прекрасно! – подумала Уна. – Это дает ей хороший шанс обчистить его карманы». Эта тяга уже у нее в крови. Ее пульс участился, во рту пересохло, она напряглась всем телом. Она скучала по этому ощущению намного больше, чем по алкоголю, сигаретам и азартным играм. Но сдержалась и продолжила сидеть, сложа руки. Слишком рискованно.

Уна неторопливо оглядела весь вагон, посмотрела в окно, а потом снова на своего попутчика. Ей сразу бросился в глаза заголовок статьи, размещенной в нижней части газеты. Желание обчистить карманы этого джентльмена мигом прошло. Ее бросило в пот, а ноги стали ватными. «Подозреваемая в убийстве в шестом округе сбежала из полиции!» Уна придвинулась к мужчине с газетой, насколько позволяли приличия, и начала читать. Но не успела она дочитать до середины, как мужчина перевернул страницу. Но даже того, что Уна успела прочитать, хватило сполна. Ее опять бросило в жар от страха. Изворотливая и очень опасная – вот как ее описали. В статье приводилось четыре «псевдонима», которые она уже использовала. В том числе и тот, которым подписана ее фотография на стене с объявлениями о разыскиваемых полицией преступниках. Интересно, Симмс догадался поискать ее там? Или полицию навел кто-то из людей Марм Блэй? Как бы то ни было, Уне сейчас очень опасно находиться днем на улицах Нью-Йорка.

Поезд надземки шел мучительно медленно. Каждый раз, когда он останавливался и в вагон заходили другие пассажиры, Уна опасалась, что ее схватит коп или кто-то узнает по фото в газете. Впрочем, последнее все же вряд ли, ведь даже если там, в газете, написано целое сочинение о ней, то люди все равно будут ожидать, что она выглядит как грязная опустившаяся попрошайка с полубезумными бегающими глазами.

Уна стала глубоко дышать, чтобы хоть как-то успокоиться. Доехав до нужной станции, она встала и вышла из вагона неторопливо, с гордо поднятой головой. Она успела хорошо изучить стереотипы, которыми мыслят почти все люди, и умело играла на этом. Сейчас игра та же, просто ставка намного выше.

И все же сердце Уны колотилось довольно сильно до тех пор, пока она не оказалась в простом черном кресле напротив стола Барни. У него не было собственного кабинета. Он работал в тесной редакции на втором этаже, где с ним печатали свои репортажи еще больше десятка коллег. Несколько газовых ламп освещало помещение. Пахло бумагой, сигаретным дымом и убежавшим кофе. В углу пикал телеграф, перекрывая стрекотание печатных машинок и гул людских голосов. Никто не обратил внимания на появление Уны. Никто, кроме Барни, который от изумления выронил сэндвич с ветчиной.

– Уна! Я… ты что здесь делаешь? – удивленно спросил он, усадив ее на стул перед своим столом. – Ты выглядишь как-то… по-другому.

Под словами «по-другому», скорее всего, имелось в виду «прилично». И он прав, ведь когда он видел ее в последний раз, она была в одежде шарящей по помойкам нищенки.

Стол Барни располагался в самом углу тесной редакции. Большое окно за его спиной было приоткрыто, и сложенные в стопку около его печатной машинки бумаги слегка подрагивали на сквозняке. На брюках Барни остались следы горчицы и крошки от сэндвича. И он был явно очень смущен, ведь кончики его ушей начали краснеть.

– Мне нужна твоя помощь, – прошептала Уна. Она осторожничала, несмотря на то, что за соседними столами было пусто – видимо, коллеги Барни ушли обедать.

– В чем?

Уна еще раз обвела комнату взглядом. Да, она доверяет Барни, и все же чем меньше рассказывать кому бы то ни было, тем лучше. Правило номер шесть: говорить только то, о чем никак невозможно умолчать.

– Мне нужны кое-какие поддельные документы!

Барни вздрогнул.

– Господи, какие еще документы?

– Ничего противозаконного. Ну, или почти… Школьная ведомость и рекомендательное письмо.

– Для кого?

– Для меня.

Выражение лица Барни оставалось настороженным.

– Что ты задумала? Зачем тебе рекомендательное письмо от такого весьма скромного журналиста, как я?

– Ну, Барни, не надо излишней скромности. Ты себя недооцениваешь. И потом, кто тебе сказал, что это рекомендательное письмо будет от тебя?

– Что-то я ничего не понимаю.

– Рекомендательное письмо будет от отца Коннелли из прихода церкви Святой Марии в Огасте, штат Мэн. И ведомость с отличными оценками из школы Святой Агнессы. Это лучшая школа для девочек в том городе.

– Не знал, что ты из Мэна.

– Я не оттуда.

– Я что-то все равно ничего не понимаю. Зачем тебе все это?

Уна вздохнула. Один из коллег Барни прошел мимо них к стоящему рядом шкафу и стал что-то искать там. Она дождалась, пока тот вернется к своему столу, зажав в руке новую ленту для пишущей машинки, и продолжила:

– Ты слышал о новых курсах медицинских сестер при больнице Бельвью?

Барни кивнул.

– Вот я и подаю документы туда.

– Ты решила стать медицинской сестрой? – спросил Барни, удивленно вскинув бровь.

Уна ответила слегка раздраженно:

– А что в этом плохого?

– Ничего. Просто… э-э… Понимаешь, там учатся женщины, которые… э-э… такого склада…

– Какого?

– Э-э… если честно, совсем не такого, как ты.

– Я могу быть такого склада, какого нужно.

– Уна, зачем все это? Ты же не думаешь, что я действительно поверю в то, что ты переродилась и решила из трущобной воровки превратиться в благочестивую сестру милосердия? – Барни расхохотался. – Нет, правда, ты видела этих женщин? Они ходят по больнице с каменными лицами в своих накрахмаленных чепцах и только и повторяют «да, доктор», «сию минуту, доктор!» Вот уж никогда бы не подумал, что ты хочешь стать именно такой. Это место точно не для тебя.

– Вот именно поэтому я и хочу попасть туда. Мне нужно, – она снова снизила голос до шепота, – нужно где-то залечь на дно. Где-то, где меня не найдут.

– Послушай, если у тебя проблемы, я могу тебе помочь. У меня есть очень хороший знакомый адвокат. Мы учились вместе.

Уна покачала головой.

– Нет, не надо.

– Тогда, может, я сам смогу тебе помочь? Поживи у меня и…