Ангел с черным крылом - Скенандор Аманда

Уна взяла его руки в свои. Его ладони, все в пятнах от чернил, были испачканы горчицей.

– Поверь мне, Барни, тебе не нужна такая, как я.

Барни посмотрел на их сцепленные руки и шумно сглотнул.

– Документы, Барни! Ну пожалуйста!

Барни кивнул.

Уна крепко сжала его руки в знак благодарности, прежде чем отпустить их.

– Может, я еще стану героиней твоего сенсационного репортажа, Барни!

Глава 13

Здание больницы Бельвью выглядело таким же унылым, как здание тюрьмы на противоположном берегу Ист-Ривер, особенно на фоне мрачного зимнего неба. А рядом – с другой стороны Двадцать третьей улицы – располагалось куда более приятное на вид здание – со светлым фасадом и множеством окон. Дом номер 426. Основной корпус Школы медицинских сестер Бельвью. Уна поднялась по небольшой лестнице, слегка закатала рукава и постучала в дверь. Платье – еще одно одолженное у Клэр – было таким тесным, что Уна едва дышала. Оно едва закрывало колени, а рукава, чуть не трещащие по швам, едва доходили до запястий. Но это платье было самым красивым из тех, что Клэр решилась одолжить, и намного лучше того, в котором Уна пришла к ней.

Дверь открылась. На пороге показалась молодая женщина, на вид лишь немного старше самой Уны. На ней было простенькое голубое платье из добротной шерсти и чепчик в тон. Каштановые волосы были забраны в тугой пучок. Если бы не колючий взгляд и сжатые в прямую линию губы, ее вполне можно было бы назвать красивой.

– Мисс Келли, я полагаю… – равнодушно произнесла она.

В своей вымышленной истории Уна решила держаться как можно ближе к правде и указала свою настоящую фамилию. К тому же в Нью-Йорке плюнь – и попадешь в Келли. Только учти, Келли может и ответить плевком. И она никогда не называла свою настоящую или похожую на нее фамилию полиции.

– Да, я пришла на собеседование.

Женщина смерила ее таким взглядом, каким Марм Блэй обычно осматривает ювелирное изделие, подозревая, что оно может быть подделкой. И все же она впустила Уну.

– Еще пару минут, и вы бы уже опоздали!

Она произнесла это так, словно была очень расстроена тем, что Уна все-таки не опоздала. Ведь тогда ей не пришлось бы вставать и открывать дверь.

– Пунктуальность – обязательное требование ко всем нашим ученицам.

Эх, пнуть бы тебя сейчас под твой пунктуальный зад, подумала Уна.

Но вместо этого сказала:

– О, спасибо, я непременно запомню это!

Уна прошла следом за женщиной от входной двери по широкому коридору. Начищенный до блеска пол покрывал ковер, на стенах висели деревенские пейзажи.

– Я мисс Хэтфилд, одна из старших медсестер в этой школе, – представилась женщина Уне, открывая ей дверь в огромную комнату, уставленную стеллажами с книгами. – Мы проведем собеседование здесь, в библиотеке. Директор школы – мисс Перкинс – и миссис Хобсон из правления присоединятся к нам чуть позже.

Мисс Хэтфилд указала рукой в сторону небольшого круглого столика, вокруг которого стояло четыре кресла. На столике уже был сервирован чай. Уна выбрала ближайшее к двери кресло. Вдруг придется спасаться бегством? Это может произойти когда угодно и где угодно. Откинувшись, Уна ощутила приятную мягкость спинки. Она провела рукой по нежной бархатной обивке и улыбнулась, представив себе, как будет изо дня в день наслаждаться здесь теплом и уютом, пока копы ищут ее по всем трущобам. Пожалуй, здесь даже комфортнее, чем Уна ожидала.

Мисс Хэтфилд села напротив Уны. Точнее, присела на краешек стула, как монахиня на мессе. Спина ровная, словно палку проглотила, руки строго по швам. И выражение лица у нее было тоже как у монахини – суровое и заранее осуждающее. Уна инстинктивно тоже выпрямила спину. Она скрестила под собой ноги и аккуратно сложила руки на коленях, как учила мама в далеком детстве. Похоже, собеседование уже началось, и пока ее оценивают не очень высоко.

– Какая у вас замечательная библиотека! – промурлыкала Уна, нарушив тягостное молчание.

На соседнем столе стояли в вазе свежие цветы – дорогое удовольствие зимой. От них по всей комнате разносился тонкий сладковатый аромат. В библиотеке были большие окна, задрапированные гардинами со множеством воланов. С верха книжных полок на Уну смотрели мраморные бюсты.

– Девушкам вроде вас – то есть получившим только начальное образование – придется учиться здесь значительно дольше, при условии что вас примут, конечно.

Начальное образование! А Уна так гордилась той ведомостью, которую они состряпали вместе с Барни!

– Уверяю вас, в школе Святой Агнессы учителя были очень строги с нами!

Мисс Хэтфилд поджала губы и посмотрела в окно.

– Не сомневаюсь, что вам так казалось.

Уна улыбнулась, пряча стиснутые зубы. Если бы она повстречала эту заносчивую женщину в трущобах, она бы с удовольствием обчистила ее и убежала бы, забрызгав ей грязью юбки. Но они сейчас не в трущобах. И Уне нужно во что бы то ни стало попасть в эту школу. Потому она заставила себя еще раз приветливо улыбнуться и как можно аккуратнее спросила:

– Позвольте узнать, а где вы учились?

– В Кинбриджской школе, а затем два года в Вассарском колледже [26].

Уна не слышала ни одного из этих названий, но мисс Хэтфилд произнесла их с такой гордостью, словно там учился сам Господь Бог. Он, кстати, почти сразу пришел Уне на помощь: ей пришлось лишь пару секунд изображать на лице благоговение. Дверь открылась, и в библиотеку вошли еще две женщины. Одна из них была одета в лиловое платье со множеством рюшей и оборок, сшитое из того самого французского шелка, который Марм Блэй продавала по двенадцать долларов за ярд [27]. У нее было довольно пухлое лицо, с уже наметившимися морщинками, но все еще красивое, и непринужденные аристократические манеры. Вторая женщина выглядела более сдержанной, возможно, в силу своего возраста – Уна решила, что ей не меньше пятидесяти. Ее платье было такого же простого покроя, как у мисс Хэтфилд, и так же безупречно отутюжено. Серые глаза поблескивали металлом, но Уна неожиданно для себя разглядела в них теплоту.

Дамы представились и подсели к столу. Даму в шелках звали миссис Хобсон, и была она одним из основателей и членом правления школы Бельвью. Вторую, сдержанную, звали мисс Перкинс. Она была директором школы. Именно она – как поняла Уна из газетной статьи – и будет принимать решение, подходит ли Уна для обучения в школе.

Миссис Хобсон сервировала всем чай, а потом задала Уне несколько дежурных вопросов о семье, учебе и хобби. Уна несколько дней подряд репетировала ответы, поэтому сейчас отвечала без единой запинки. Следуя правилу номер двенадцать, она придумала про себя историю, максимально похожую на правду и содержащую много моментов из ее реальной жизни в детстве. Чем меньше лжи, тем легче запомнить. Она действительно посещала в детстве католическую школу – правда, здесь, в Нью-Йорке, а не в штате Мэн. И ходила она в нее всего пять лет, а не двенадцать. И отец Коннелли когда-то действительно был, только он давно умер, и даже если был бы жив, то скорее стал бы оранжистом [28], чем написал бы Уне положительную характеристику. Те периоды своей жизни, в которых было мало благочестивого и порядочного, она заполнила описанием жизни своей матери. Прадедушка Каллахан действительно был продавцом стекла. Это занятие гораздо приличнее, чем род деятельности ее отца, который перебивался временными заработками и постоянно пил. Однако Уна все же упомянула, что ее отец был на войне. Миссис Хобсон и мисс Перкинс одобрительно кивнули. Мисс Хэтфилд лишь зевала, аккуратно прикрывая рот ладонью.

По мимике и заинтересованности устремленных на нее взглядов Уна поняла, что они поверили в ее историю. Даже эта мисс Хэтфилд, которая, однако, не особо впечатлилась. Так, пора их немного разжалобить.