Вечное - Скоттолайн (Скоттолини) Лайза (Лиза)

— Как он? — Марко знал, что его отец по-прежнему тайком передает Симоне еду и деньги.

— Молится, чтобы Бадольо отменил расовые законы.

— А как дела у Сандро?

— Неплохо. — Отец помолчал. — Так что, на мой взгляд, мы совершили ошибки, но у нас есть возможность все исправить. Сам знаешь, что я всегда говорю: не в каждой битве стоит сражаться. Но в некоторых — да. Сейчас нам нужно драться за Италию.

— Верно. Так я и говорю сослуживцам, но меня не слушают.

— Они политики. Знаешь, кому политика не нужна?

— Кому?

— Нацистам. — Беппе пригубил вина. — Нацисты не выпустят Рим из своих лап. Этот город — ценный приз. Колыбель западной цивилизации. Дом Ватикана. Вечный город. Кессельринг обожает Италию. Он хочет присвоить Рим, завладеть им. Он попытается захватить его, и произойдет это скорее рано, чем поздно.

В словах сквозила злость.

— О чем ты?

— Я собрал группу, в основном из ветеранов Великой войны. Туда-то я и хожу по вечерам, когда говорю, что встречаюсь с торговцами.

— Чем вы там занимаетесь? — удивленно спросил Марко.

— Диверсиями.

— Так ты антифашист? — удивленно приоткрыл рот Марко.

— Да, мы основали свою ячейку, партизанскую сеть. Сейчас много людей сбиваются в группы. The Fronte Militare Clandestino della Resistenza — подпольный фронт сопротивления под командованием Монтедземоло. Комитет национального освобождения. В Палаццо Венеция больше нет властей предержащих. Политики и офицеры только треплются. А мы защищаем город.

У Марко участился пульс.

— И сколько это длится?

— Несколько месяцев.

— А мама знает?

— Нет. И для нее же лучше ничего не знать.

— А мне почему не сказал?

— Ты не был готов. А теперь наоборот. Я понял это, увидев, как ты сегодня шагал домой по мосту. Я с самого твоего детства за тобой там наблюдаю. Помнишь, как ты увернулся от кошки, когда ехал домой? Тогда я догадался, что ты готов к гонкам. А теперь знаю, что ты готов к борьбе. Присоединяйся ко мне.

Марко осознал, что тоже всегда высматривал отца с вершины моста.

— Я сражался за фашизм, теперь буду сражаться за Италию.

— Браво, — улыбнулся Беппе. — Но будешь подчиняться мне. Я главный.

— Согласен. — Марко поднял бокал, и тут у него мелькнула мысль, что разрывала ему сердце. — За Альдо.

Отец тоже поднял бокал.

— За нашего Альдо.

Глава семьдесят четвертая

Вместе с отцом и другими партизанами Марко засел в подвале в Тестаччо — районе, что лежал к югу от центра Рима. К городу приближались немцы. Накануне прошел слух о вторжении. Позор, но маршал Бадольо и король Викто́р Эммануил III бежали из столицы в Бриндизи, подальше от опасности. Бадольо даже не оставил плана битвы для защиты города. Итальянская армия была предоставлена самой себе, а поддерживали солдат только партизаны.

— Держи, Марко. — Отец протянул ему винтовку M91, и Марко осознал, насколько серьезная встала перед ними задача. В Балилле ему доводилось стрелять из ружья, но он никогда не сталкивался с живым противником.

Беппе внимательно посмотрел на собравшихся.

— У кого есть вопросы перед тем, как мы выступим?

— Сколько собралось добровольцев, Беппе? — спросил один из партизан.

— Несколько тысяч по всему городу.

— А с нами сколько?

— Может, еще тысяча.

— Какие дивизии нашей армии будут с нами сражаться?

— На юге с нами будут дивизии «Пьяченца» и «Гранатьери ди Сардинья». А насчет немцев: сюда надвигаются регулярные подразделения вермахта и десантники. Большинство из вас наслышаны об их репутации элитной пехоты. Наши войска значительно превосходят их по численности. — Отец помолчал, ожидая новых вопросов, затем продолжил: — Господа, я не любитель трепаться. Наша задача ясна: удержать Порта Сан-Паоло. Не дать немцам войти через эти ворота в город. У нашей пехоты имеется тяжелая военная техника. Мы будем вести огонь с крыш и домов. У нас есть план сражения, и мы будем ему следовать. Бой может продлиться весь день, но когда он закончится — мы победим. Мы сражаемся за свободу и наш великий город. Защитим Рим! Viva l’Italia! Viva Roma!

Все дружно подхватили клич. Марко забросил винтовку на плечо и проглотил тяжелый комок в горле. Партизаны вышли из дома и трусцой побежали по улице. Это был небогатый район с неприметными строениями и скотобойней поблизости. В домах и лавочках царила тишина, ставни и железные решетки были закрыты. Местные ожидали начала боя, поскольку знали, что немцы попытаются прорваться в город именно отсюда. Со времен Древнего Рима так поступали все захватчики, начиная с вестготов.

Марко мчался по улице, вглядываясь вперед. Порта Сан-Паоло — Ворота Святого Павла — массивное сооружение из кирпича, которое также называли Castelletto [115], поскольку оно с виду походило на средневековый замок с зазубренной стеной и двумя большими башнями по бокам от ворот в центре. От ворот шли две дороги, ведущие в Рим: с запада Виа-Мармората и Виалле-делла-Пирамиде-Цестиа на востоке. Главной магистралью с юга была Виа-Остиенсе, и именно здесь ожидалось нападение немцев. Рядом с Порта Сан-Паоло находилась древняя пирамида Цестия, которая была встроена в стену Аврелиана — часть самых древних укреплений города. Ее белый мрамор сиял в лучах раннего утра, а вершина упиралась в восходящее солнце.

Итальянская армия занимала позиции вокруг Порта Сан-Паоло и пирамиды. Солдаты в рассредоточенном боевом порядке проверяли снаряжение. Перед воротами выстроился целый отряд итальянских танков и моторизованных штурмовых машин, один танк заехал под арку ворот. Солдаты зарядили самоходные орудия, стомиллиметровые гаубицы, у ворот поставили стрелков, а вдоль Виа-Остиенсе — треноги для пулеметов.

— Идем, Марко, — позвал его отец.

Марко торопливо последовал за отцом и его старым другом Арнальдо, еще одним ветераном. Остальные партизаны, согласно плану Беппе, разбились на небольшие отряды и разошлись по домам, стуча в двери и прося жителей пустить их к окнам и на крышу.

— Открывайте! — крикнул отец, колотя в обшарпанную створку двери в южном конце квартала.

— Нет! — донесся изнутри дрожащий голос. — Нам неприятности не нужны!

— Мы защищаем вас и вашу семью! Откройте! Это ваш долг как гражданина Италии!

Дверь открылась, на пороге стояла встревоженная и изможденная старуха. Отец Марко уговорил ее разрешить им войти, самой велел спрятаться в подвале и отправился на крышу — та оказалась плоской, за исключением небольшой будки, куда выходила лестница.

Беппе махнул своим спутникам.

— Арнальдо, ты идешь со мной на южную сторону. Марко, на тебе северная, только укройся за будкой. Спрячься.

— Но как же так, отец? Я думал, мы будем сражаться вместе.

Отец строго посмотрел на него.

— Делай, как велено. И не стреляй, пока я не отдам приказ.

Марко хотел было возразить, но не стал.

— Когда появятся немцы?

— Посмотрим. Война — это ожидание. Иди на свой пост.

Марко поспешил к сараю и занял позицию одновременно с отцом, который встал с другой стороны здания. Немцы должны были подойти к Виа-Остиенсе с юга, так что отец и Арнальдо были ближе к месту событий. Отец защищал его, отправив в тыл. Но Марко решил: когда начнется стрельба, он проберется вперед. Он пришел сюда не для того, чтобы прятаться.

Марко посмотрел сквозь прицел своей винтовки на Виа-Остиенсе. Представил себе, как немецкие войска и их танки врываются в его город. Марко не верилось в происходящее. Он отсиживался в тылу всю войну, а когда объявили перемирие, отправился сражаться.

«Лучше поздно, чем никогда», — подумал Марко.

Началось сражение. Итальянская армия и гражданские добровольцы с самого начала получили преимущество, бросившись на немцев, как только те показались на Виа-Остиенсе. Итальянцы вели храбрый и кровопролитный бой, в воздухе повис дым, стоял ужасающий грохот. Начался обстрел, и солдаты обеих сторон падали замертво к подножию Castelletto и пирамиды.