Вечное - Скоттолайн (Скоттолини) Лайза (Лиза)

— Kafe, bitte [116], — попросил солдат, подойдя к стойке.

— Danke [117], — автоматически отозвался Марко.

— Sie sprechen Deutsch? [118]

— Nur ein bisschen, — ответил Марко, имея в виду, что говорит немного.

Он нажал кнопку на сверкающей кофеварке, подогревая воду под давлением. Сегодня в Палаццо Венеция царило смятение: верхушка фашистской партии еще не опомнилась после вторжения нацистов. Марко отправился туда, чтобы разнюхать какие-нибудь полезные партизанам сведения.

— Держите, — сказал Марко на итальянском, передавая посетителю кофе.

Тот взял чашку, но платить и не подумал.

— Должны будете.

Немец рассмеялся и отвернулся от него.

У Марко в груди вспыхнул гнев. Он поймал взгляд отца: тот с мрачным видом вышел из кладовки, где слушал нелегальные передачи по радио, и как раз приближался к стойке.

— Есть новости. — Еле слышно пробормотал отец, подойдя к Марко. — Немцы спасли Муссолини. Его держали в Гран-Сассо.

Марко старался не подать виду, как потрясен, — вдруг кто-то из клиентов заметит.

— Теперь он вводит фашистский режим на севере. Он назвал это «Республикой Сало́» — в честь города Сало́. Это марионеточное правительство, его поддерживают нацисты.

— Он хочет вернуть себе власть?

— Да. — Отец взял тряпку, притворяясь, будто занят делом. — Бадольо при поддержке некоторых офицеров попытается править югом.

Марко был ошеломлен:

— Значит, теперь в Италии будет два правительства — соперники друг другу?

— Да, кроме того, из тюрьмы выпустили фашистов, которые голосовали за то, чтобы Муссолини остался у власти, среди них и Буонакорсо. Отныне тебе опасно быть с партизанами.

Мысли Марко неслись вскачь.

— Зато я смогу выяснить больше прежнего. Буонакорсо мне доверяет.

— Знаю, но мне за тебя тревожно. Я и без тебя справлюсь. Так что выбирай, сын.

— Я — с тобой, — без колебаний ответил Марко.

Отец положил руку ему на плечо, и Марко от этого прикосновения стало тепло. Больше они не произнесли ни слова. Время для разговоров прошло. Наступила пора действовать. Нацисты вторглись в Рим, и у партизан появились новые цели.

Марко был готов. На сей раз правосудие свершится.

Глава семьдесят седьмая

В Союзе итальянских еврейских общин Сандро чувствовал себя не в своей тарелке. Во главе отполированного до блеска стола заседаний сидел Данте Альманси, президент Союза. В прошлом, при Муссолини, он занимал пост заместителя начальника полиции. Рядом с ним сидел Уго Фоа, президент еврейской общины Рима, в прошлом — фашистский магистрат.

Напротив них — главный раввин Рима Исраэль Золли, мужчина с опущенными уголками глаз, что прятались за круглыми очками в роговой оправе. Главный раввин Золли попросил отца Сандро присутствовать на заседании в качестве его консультанта.

Сандро приткнулся на резном стуле у стены, вдоль которой стояли книжные шкафы красного дерева, заставленные томами в кожаных переплетах на иврите и итальянском. За остекленными дверцами хранилась старинная серебряная менора — вычурный подсвечник — и множество других бесценных иудейских реликвий. Изысканные парчовые шторы обрамляли высокие окна, открытые нараспашку, — полдень выдался теплым.

— Итак… — вежливо улыбнулся президент Альманси. — Главный раввин Золли, я всегда рад вам, но зачем вы всех нас собрали? К тому же в такой спешке. Мы с президентом Фоа даже несколько встревожились.

— Прошу прощения, но для нашей общины настали тяжелые времена, сейчас не до ерунды. — Раввин Золли подался вперед. — Рим оккупировали нацисты, и евреям грозит страшная опасность. Я тщательно изучил вопрос и пришел вот к чему: необходимо способствовать эвакуации и эмиграции нашего народа. Итальянским евреям нужно рассеяться по миру.

Альманси испуганно отшатнулся.

— Что за крайности! Я не разделяю ваших опасений.

— Как и я, — вставил Фоа, нахмурившись. — О чем вы вообще? Нам нужно бежать? Мы здесь живем! И даже если так, главный раввин, куда нам всем податься? У кого есть средства на путешествие или переезд?

Сандро понимал, что ни Альманси, ни Фоа не согласятся с раввином Золли — тот всегда был для них отщепенцем. Сами они родились в знатных итальянских семьях, а главный раввин Золли переехал в Италию из Восточной Европы и получил гражданство; Альманси и Фоа вели себя сдержанно, а Золли легко поддавался волнению. Даже отец Сандро не был с ним согласен.

— Я все могу объяснить, — встревоженно отозвался раввин Золли. — Я предлагаю закрыть синагогу и представительство, снять деньги с банковского счета общины и пустить их на обеспечение безопасного отъезда наших сородичей. Еще мы можем надавить на Ватикан, чтобы они прятали больше евреев в своих монастырях и обителях. Нужно действовать немедленно.

Альманси недоверчиво приоткрыл рот.

— Закрыть синагогу? А как же служба на Дни трепета [119]?

— Нужно все отменить. Отправлять службы чересчур опасно, нацисты могут схватить нас всех. Мы слишком уязвимы, не стоит собираться в одном месте.

Альманси воздел руки.

— Нет нужды идти на столь отчаянные меры. Вы лишь посеете страх и панику. Кроме того, лишний раз спровоцируете нацистов.

— Рабби Золли, вы зря тревожитесь, — вмешался Фоа.

Главный раввин Золли нахмурился:

— Я не тревожусь, я хоть что-то предпринимаю. Вы же не делаете ничего!

Седая бровь Альманси приподнялась.

— Нет необходимости что-то делать. Нам не нравится оккупация, но это не повод бросаться в бега. Нацисты ввели военное положение, поэтому в городе царит порядок. Следует придерживаться курса…

— Вовсе нет! — огрызнулся раввин Золли. — Вы недооцениваете угрозу. Нацисты захватили Рим, и итальянских евреев ждет беда. По улицам гетто даже ходить страшно! Многие из моей паствы тоже опасаются. Об облавах в других городах вам и без меня все известно.

Альманси покачал головой:

— Рим всегда стоял особняком. Так все и останется благодаря Ватикану.

— Вынужден повторить: я и впрямь считаю, что вы недооцениваете угрозу.

Альманси начал сомневаться:

— Так уж и быть, признаюсь вам, главный раввин Золли: нас убедили, что ничего страшного не произойдет, это сообщили нам те, в ком мы уверены твердо, — высокопоставленные лица в правительстве.

Главный раввин Золли фыркнул:

— Тогда я настоятельно прошу вас уничтожить списки евреев, проживающих в Риме. Как вам известно, у общины существует два списка: первый список лиц, которые платят общине подоходный налог, в него входят почти все евреи города. Во втором списке — имена, адреса, дни рождения и родословная каждого римского еврея.

— Уничтожить их? Не может быть и речи! — Припухшие глаза Альманси вспыхнули гневом. — Это служебные документы общины. В них изложена вся история наших членов.

— Тогда я не буду спрашивать вашего разрешения. Согласны вы или нет, я намерен уничтожить эти списки, закрыть синагогу и распустить свою паству…

— Нет, вы не можете так поступить и не поступите! — нахмурился Альманси. — Рабби, вы не имеете подобных полномочий. В вашем ведомстве — вопросы религии нашей общины. А то, что вы намереваетесь сотворить, никакого отношения к религии не имеет. Это вне вашей юрисдикции.

Главный рабби Золли повернулся к отцу Сандро:

— Массимо, это действительно так?

— Позволь, я проверю. — Отец подозвал Сандро, тот подошел к нему с тяжелым портфелем, поставил его на стол и отстегнул крышку. Отец порылся в папках, извлек пачку бумаг; Сандро вернулся на свое место.

Отец прочел бумаги, затем поднял взгляд.

— Главный раввин Золли, президент Альманси и президент Фоа правы. Все полномочия по управлению и административным вопросам находятся в их ведении. Вы занимаетесь только религиозными вопросами.