— Запомнил.
— Так как повысить непотопляемость флота?
— Строить дерьмовые корабли.
— Вот теперь все в порядке. Значит, свои. Только для начала представьтесь по форме.
— Капитан Вахитов.
— А я майор Хряков. Плохо работаете, капитан Вахитов! Что же это вы позволили иностранным спецслужбам так разгуляться на вверенном вам судне?
— Да откуда ж мне знать, кто они такие? Они сказали — им в Чуфырию надо. А мне и самому туда надо, но как туда плыть, не знаю, в картах морских не разбираюсь. Вот и взял. А как в море вышли, мне уже не до того стало.
— А насчет Чуфырии какой-нибудь план действий придумал?
— Пока нет, разве тут хоть что-то полезет в голову? Я теперь даже и не знаю, как туда живым добраться. — и извинившись, снова кинулся к иллюминатору.
— Ладно, — покровительственно похлопал его по плечу Хряков. — Не расстраивайся, с кем не бывает. Так и быть, от этой напасти я тебя избавлю. Потому что в нашей с тобой совместной операции сейчас самое главное — убрать с пути эту сладкую парочку. Вот и поможешь их на берег увезти.
— А как же Чуфырия?
— Как-нибудь разберусь. Не волнуйся, попробую справиться.
— Но вы только если справитесь, пожалуйста отметьте где-нибудь насчет участия разведки Башкортостана.
— Обязательно отмечу в докладе, это я тебе обещаю. А твоему начальству я прямо сейчас служебную записку напишу, что ты сдал мне свой пост по требованию сложившихся обстоятельств, — отыскав на столе листок бумаги и ручку, майор стал составлять документ.
— Так мне можно будет… домой?
— Конечно. Отконвоируешь подальше наших конкурентов — и пожалуйста.
— Как-то неудобно. Вы один останетесь, а я — домой.
— Ничего. Такая уж наша служба.
— А может, вам еще чего помочь надо? Или своим что передать, если я домой поеду?
— А что, это мысль! Я ж, понимаешь, жене говорил, что недельки на две уеду, а затянулось все не пойми как, — углядев на полке открытку с видами индийских дворцов и подлаживаясь к корабельной качке, наспех нацарапал, что жив, здоров и надеется скоро вернуться. Растроганный Вахитов бережно спрятал открытку в карман вместе со служебной запиской, а Хряков уже торопил:
— Айда наверх, пока там обстановка совсем из-под контроля не вышла!
В кают-компании, проходя мимо шкафчика со скатертями и постельным бельем, он пошарил между простынями и вытащил вороненый “ТТ” Марьяны. Протянув его Вахитову, философски изрек:
— Ты не замечал, что все женщины прячут свои ценности одинаково?
* * *
На палубе “Крутой Медузы” происходило что-то вроде митинга вперемежку с рок-концертом. Бренча всеми браслетами и колокольцами, на капитанском мостике извивалась Марьяна Голопупенко и под напев “Купыла мамо мени коня" бойко притоптывала пятками, отплясывая перед матросами какой-то ритуальный гопак. А Черный Гиви, пользуясь привлеченным вниманием, что-то горячо, с кавказским темпераментом, втолковывал собравшимся. Возбужденная команда сверкала тесаками и злобно скалилась, уже определившись, что предстоит заварушка, но еще не определившись, кого именно резать. Вопросительно крутили головами, прикидывая друзей и врагов, и хищно ощупывали глазами то играющий стеклом объектива живот баядерки, то прободенные спицами телеса агитатора, то появившихся из каюты капитана с майором.
— Ша! — гаркнул во всю глотку Хряков, пальнув вверх из “маузера”.
Сразу стало так тихо, что было даже слышно, как пролетел в воздухе и шмякнулся на голову боцмана сбитый с реи буревестник, черной молнии подобный.
— Раз вы по-ихнему кумекать научились, то для начала переведите, что я — ваш друг, — обратился Василий к Марьяне с Гиви. По толпе прошел ропот — видимо, эта новость оказалась неожиданной и совсем сбила их с толку.
— А дальше ты переводи, — толкнул под локоть капитана. — Что я еще больший святой, чем эти двое.
Бандитские рожи всех моряков исказились явным недоверием.
— Если сомневаются, то вот у меня справка есть, — достал Василий потертую бумажку, выписанную Никитой Афанасьевной. Она тут же пошла по рукам, сопровождаясь спорами и комментариями самых авторитетных командных специалистов.
— Да, они узнают печать храма великой богини Дурги… — переводил Вахитов. Внезапно матросы наперебой заахали, и даже узкие малайские глаза расширились до калибров блюдца. — Но в справке написано, что ты умер.
— Ха, в том-то и вся соль. А я вот живой.
— Они спрашивают, не тот ли ты покойник, которого воскресила священная река Ганга, и о котором ходили разговоры по всей Калькутте?
— Конечно, он самый и есть. Ну неужели там кто-то еще кроме меня воскресал? Да, между прочим, вот еще есть доказательство, если кто не верит, — порывшись в кармане, он нашел подаренный жрицей золотой перстенек с изображением богини. Матросы, придвинувшиеся было разглядеть поближе, что он показывает, отшатнулись прочь и затрепетали, готовые рухнуть на колени:
— Это кольцо избранника!..
Гиви и Марьяна, похоже, совсем растерялись от столь неожиданной выходки союзника, и лишь беспомощно хлопали раскрытыми ртами, будто силясь таким образом поймать ускользающую инициативу. Но майор как ни в чем не бывало послал им лучезарную улыбочку:
— Дальше снова вы переводите. Как все знают, на нашего доблестного капитана рассердились морские духи и наслали на него порчу, постыдную для моряка. И мы втроем, собрав консилиум святых, посовещались и пришли к выводу, что исцелить его может только паломничество в знаменитые древние храмы Шри-Ланки. Так что просим матросов спустить шлюпку.
Сразу приободрившиеся конкуренты залопотали с прежней горячностью и убежденностью, и моряки с полным пониманием поспешили исполнить распоряжение.
— А ты переведи, — мигнул Василий капитану, — что командование шхуной передаешь мне. А чтобы паломничество было результативным, берешь с собой этих двух святых для совместных молений.
Ошеломленные бывшие союзники, обнаружившие вдруг, что вместо триумфа они почему-то очутились в луже, выглядели несчастными и обиженными, как ребенок, у которого отобрали папин презерватив. Рука Марьяны по инерции сунулась было в набедренник, но ничего там не обнаружила, кроме своего женского естества. Глядя на нее, Гиви тоже сунулся с досады почесать естество, однако оцарапался о торчащую спицу. А майор с капитаном выразительно поигрывали пистолетами, и команда была уже целиком на стороне Хрякова, деловито подталкивая отъезжающих на посадку.
— Все ж обманув, москаль! Я ж так и знала! — сокрушенно всхлипнула Голопупенко, а Черный Гиви процедил, скрежеща зубами и штырями:
— Пагады, падлэц, ми еще встретимся!
Василий вежливо напомнил ему, что святым ругаться не положено, а то матросы могут ведь и усомниться в святости. А Марьяне на прощание помахал рукой:
— До свидания, золотце! Если в дороге скучно будет, рекомендую капитана Вахитова. Без морской болезни он, вроде, мужик крепкий. И не взыщи уж, что так все вышло. Кстати, если хочешь, шестой профессиональный урок — постоянных союзников у нас тоже не бывает, потому что вчерашний друг может превратиться в противника.
— Ось ты сам у мене цей урок узнаешь! — донеслось из удаляющейся шлюпки.
— Узнаю, милая, непременно узнаю, — успокоил Хряков и подозвал боцмана. — Пошли кого-нибудь вытряхнуть постель в моей каюте, по-моему, где-то там наша красавица опять забыла свою змею.
А потом обратился к команде:
— Ну вот что, ребята! Хватит фигней заниматься! Есть настоящее дело: нужно будет захватить один танкер…
Матросы восторженно взревели, потрясая кинжалами, и по их воодушевленным мордам было видно, что с таким капитаном они готовы идти куда угодно…
Глава 8
ХОЖДЕНИЕ ПОД МУХОЙ
Что у трезвого на уме, то у пьяного в животе Русская народная мудрость
