Подлинные мемуары поручика Ржевского - Шамбаров Валерий Евгеньевич

Короче, как ни угнетало меня сознание неисполненного долга, временно переквалифицировался я в чернорабочие. Хотя какая уж там работа! Скота раз в десять меньше, чем у нашего среднего фермера, поля — с носовой платок величиной, а в доме уборку производить все одно без толку, ну какие могут быть уборки, если глина и песок кругом? Раз в полгода змей с ящерицами из ковров повытрясут — и ладно. В общем, рабов полно — к этому шейха положение обязывало, а делать им нечего. То есть переутомление здесь не грозило. Вот со жратвой значительно хуже. Попробуй-ка прокорми с подобного хозяйства всю ораву! Жиденькой и явно антисанитарной бурды, и то не хватало, потому что украсть любую съедобную крошку норовили и повара, и надсмотрщики, и евнухи, и жены с детьми шейховы, тоже вечно голодные. А рабы, как легко догадаться, у них крали — и так все приходило в некое равновесное состояние.

Но что уж совершенно невыносимым оказалось — это сам шейх. И не то чтобы разбойник или злодей — эдакие подвиги для него давно в прошлое канули, а теперь его брюхо уже никакой скакун не поднял бы. Однако в том-то и дело, что шейх тоже со скуки подыхал. Поэтому он с утра до ночи слонялся по своему хозяйству и задавал выволочки рабам, которых заставал, естественно, околачивающимися без дела. Ох, и надоел — хуже хронического радикулита! И ведь никуда от него не спрячешься — там же все на одном пятачке! Появится, скажем, в поле, где ты с товарищами по несчастью в смертной тоске день коротаешь, и сразу ему развлечение на пару часов — орать, визжать, слюной брызгать. Потом мобилизует надсмотрщиков, на ходу глаза продирающих, и те с рукоприкладством и ногоприкладством переводят вас с земледелия на скотоводство — к пастухам, которым и самим делать нечего. А назавтра, сочтя, что на полях порядок уже навел, он может направить стопы как раз к пастухам…

Но нет худа без добра. Общаясь то с одними, то с другими, стал я помаленьку языком местным овладевать. И как только сумел связать несколько фраз, то сразу объяснил надсмотрщику, какой за меня выкуп получить можно. Он шейху доложил, и тут мне труднее всего пришлось — терпеть его рожу три дня подряд, поскольку по здешним обычаям требовалось изрядно поторговаться. Но все же человеком он был дальновидным, ради денежек мог иногда даже своим сварливым нравом поступиться, и наконец-то мы поладили. Пообещал шкуру содрать, если обманываю, набросал я текст телеграммы управляющему нашей компании, и с попутным караваном записка отправилась к ближайшему телеграфу. А через месяц обрел я свободу.

Правда, при всей своей дальновидности шейх не смог учесть одного — силы Клятвы Гиппократа, которая давно уже мою совесть терзала и сейчас осталась лежать на душе тяжким грузом. Мог ли я, врач, так и бросить этих сынов пустыни на произвол их недугов? Нет уж, как только добрался до цивилизованных мест, я даже личных сбережений не пожалел. Нанял десяток санитаров покрепче и покруче, взял переводчика, зафрахтовал несколько аэропланов, и свалились мы к шейху с ясного неба, словно птичий помет на голову. Без единого выстрела установили там строгий постельный режим, а чтобы случайных посетителей отвадить — соседей или караваны какие-нибудь, я в оазисе карантин объявил по подозрению в верблюжьей чуме. И приступил к лечению. Возможно, для вас будет интересным узнать, что к шейху и его ближним я применил самую интенсивную терапию. Врачевал своего благодетеля, не покладая рук, со всей щедростью изливая на него багаж моих медицинских познаний. И представьте, курс лечения оказался настолько успешным, что вскоре шейх, как в молодости, смог бы уже и на скакуна взгромоздиться, если бы к тому моменту был в состоянии вообще хоть на чем-нибудь сидеть. И что самое примечательное, благодаря усилиям медицины ума у него тоже явно прибавилось. Потому что через неделю он объявил себя совершенно здоровым и согласился в качестве платы за лечение вернуть весь выкуп и возместить расходы по моей экспедиции к нему.

Каюсь, глодало меня сомнение, не назначить ли еще дополнительные процедуры, чтобы он уж совсем в спортивную форму пришел, а заодно и в счет оплаты остальных рабов освободил. Но поверите ли — они сами отказались. И как раз из-за отсутствия работы в шейховом хозяйстве. Считали, что таких благодатных мест на свете раз-два и обчелся. А с отрицательными сторонами своей жизни они давно свыклись, оценивая их как весьма умеренную компенсацию за главные удобства. Потом мы еще в Тунгази остановочку сделали, где я бывшего своего работорговца изолировал по подозрению в проказе. Ну его-то я быстро исцелил, воздушными ваннами — всего за три дня стояния на солнцепеке в чем мать родила. И обошлось ему мое лечение со справкой о выздоровлении лишь в двух рабынь, да и то, по ихним понятиям, “второго сорта”, не из самых дорогих. После они у меня сменными секретаршами работали.

Пытался я найти и Караван-баши, меня подобравшего, но так и не разыскал. А жаль. Ведь, судя по моему предварительному диагнозу, ему вообще требовалось срочное хирургическое вмешательство. И желательно, без наркоза…

ТУРИСТИЧЕСКИЙ РАЙ

Я уверен, что любая медицинская процедура может вызвать порой самые непредсказуемые побочные эффекты. И пришел к этому выводу после того, как меня направили для обычного медосмотра в архипелаг Будубуни. Поездка предполагалась несложная, особых трудностей не ожидалось, поэтому медсестер я с собой взял из новеньких — пусть набираются опыта. Ну а они, впервые очутившись на тропическом острове, совсем ошалели от экзотических красот и, прыгая по пляжам, не уставали щебетать, что тут был бы настоящий рай для туристов. Не учли, что каждый белый в здешних условиях сразу становится центром внимания, в любую минуту за ним подглядывают десятки глаз, и подслушивают его десятки развешенных ушей.

И вот заявляется ко мне делегация островитян с вопросом: кто такие туристы, и почему на Будубуни их надо определять в рай? Стараюсь объяснить — мол, туристы, это такие белые, которые приезжают куда-нибудь отдыхать, бездельничать, развлекаться, а потом уезжают. И вообще-то в период отдыха попадать в настоящий рай они не очень стремятся, поэтому “раем для туристов” называют такие места, где их собирается особенно много. Делегация загалдела, засовещалась, и сообщает свои выводы — дескать, это им очень даже подходит, ведь если белые понаедут развлекаться, то оставят после себя массу вкусных объедков и других полезных вещей, вроде банок и стеклянных осколков. И на полном серьезе спрашивают, чем обычно туристов привлекают? Я-то еще думал общими фразами отделаться и брякнул, что по-моему, больше всего они любят выпивку и баб погорячее.

Зашептались, в головах зачесали. И говорят: выпивку пусть лучше туристы с собой привозят, у белых ее больше. А женщин они для подобной цели готовы выделить, и если их прямо с огня подавать, то будут очень даже горячие. Чувствую, как-то сомнительно дело оборачивается, пробую растолковать, что горячие не в кулинарном, а в сексуальном плане требуются. Чем привел островитян в полное недоумение. Жмут плечами — как же это в сексуальном плане с горячей женщиной? Ведь мужчина обжечься может! И даже среди белых, мол, в такой странный способ не верится — например, когда господин доктор вчера с медсестрой уединялся, то вовсе ее не подогревал, они это сами подсматривали и хорошо помнят. И позавчера, когда медсестры господина доктора друг с дружкой уединялись, они тоже никакими нагревательными устройствами не пользовались. Вздохнул я, принимаюсь объяснять, что вчерашняя ассистентка и на солнышке перед тем хорошо разогрелась, а позавчера они, видать, вообще перегрелись — изнутри, огненной водой. Наконец-то дошло! Заулыбались и уверяют — солнышко у них всегда есть, так что их женщины всегда разогреты и к употреблению готовы, поэтому огненную воду на них переводить вовсе не понадобится, лучше мужчинам отдать. И туристы могут приезжать хоть завтра.

Тут уж смекаю — настроились они фундаментально. Тогда начал тоже серьезно для них разбирать, какое непростое дело туристический бизнес. Тут и экзотика нужна, чтобы отдыхающих привлекать, и цивилизация, чтобы удовлетворять их запросы. Отвечают туземцы, что людей с такими именами у них и вправду нет, но проблема-то пустяковая, это они прямо сейчас решат, кого Экзотикой назвать, а кого Цивилизацией. Что тут поделаешь? Продолжаю ликбез. Дескать, экзотикой называется все необычное, на что туристы глазеть любят. Здесь, к примеру, можно было бы местные пляски им показать, воинские состязания, рыбную ловлю, охоту на акул. Вижу — не понимают. Соглашаются, что можно состязания необычными сделать, если копья не руками, а ногами кидать, но вот как же необычно рыбу ловить? Пробую им как-то разжевать, что их обычное для туристов как раз и есть необычное, за которое они денежки платить готовы. Тут туземцы головами закивали — да, мол, если деньги будут платить, то действительно необычно получится. Ладно, разобрались с экзотикой, переходим к цивилизации. Здесь-то я и попытался было их пыл охладить. Припомнил, что там примерно в туристические комплексы входит, и перечисляю — прежде чем рай для туристов открывать, строят для их проживания отели с разным количеством звездочек, киоски с сувенирами, бары со стриптизом, рестораны с национальной кухней, публичные дома… Ага, примолкли озадаченно мои энтузиасты. И я уж считал было вопрос исчерпанным.