Подлинные мемуары поручика Ржевского - Шамбаров Валерий Евгеньевич

Но были и у меня случаи весьма успешного лечения душевных недугов. Например, однажды прибегают ко мне две девицы. Старые девицы, разумеется. Молодые по таким глупостям не бегают. Молодые бегают по другим глупостям. Настолько взволнованные, что свою полную родословную и исчерпывающую историю семейных отношений сумели всего-то минут за сорок изложить. А потом наперегонки сообщают, что племянник их совместный, которому обе они, значит, тетушками и опекуншами приходятся, с ума съехал, и, видать, серьезно. До того серьезно, что пребывает в неустойчивом равновесии и никак не может решить, чем же ему полезнее заняться: то ли для разнообразия в петле покачаться, то ли поехать к эскимосам проповедовать магометанство, то ли с тоски любимых тетушек ножиком поковырять. Тут они, понятно, целую арию на два голоса прорыдали и маленько в обморок похлопались. А дорогие тетушки, с пеленок сего несмышленыша растившие, так его любят, так любят — в этом месте они, помнится, по стопарю валерьяночки за мое здоровье хлопнули — словом, уж так любят, что просто не в силах сдать его в дурдом, где наверняка не умеют даже кофе настоящего приготовить.

Ладно, говорю, приводите свое человекообразное — может, чего и придумаем. Приводят эдакого ясноглазого ребенка лет тридцати. Выглядит, откровенно признаюсь, неважно: либо как разочаровавшийся чайник, либо как задумавшийся о своем месте в обществе прокисший помидор. Тетушек я в приемную удалил, а ихнему отроку предлагаю рассказать о себе все по порядку, не стесняясь. Он отвечает, что стесняться ему уже нечего, потому как все одно дальше не жить — только пока он еще не выбрал, что вместо жизни делать будет. И завел ту же историю с самого начала, как он рос, как его дорогие тетушки любили. Уж так рассказывал, что они дуэтом за дверью подвывали, и слезы фонтанчиками из замочной скважины брызгали. А потом, мол, решили тетушки его женить и повезли к соседу-плантатору, у которого одна дочь уже замужем была и еще три на выданье оставались. Ну и девки, не будь дуры, как только свежую кандидатуру увидели, так и рады стараться, каждая спешит себя разрекламировать. Одна песенки поет, другая на клавикордах бренчит, третья норовит какой-нибудь округлостью прижаться, а четвертая прямо в кусты тащит. Причем в кусты тащит уже замужняя, а остальные готовы были и без кустов обойтись, на любом видном месте. Вот и зашел ум за разум у моего пациента, который кроме собственных тетушек баб вблизи видел разве что на картинках — если, конечно, Библия у них дома была иллюстрированной.

Словом, глаза разбежались. Ну и все остальное тоже. То принялся было планы строить, как бы со всеми четырьмя по очереди жениться и разводиться, но сразу в тупик зашел — с которой начать? Потому что тогда ведь остальные могут огорчиться, а он при своей пламенной любви ко всем четырем допустить этого никак не мог. То совсем было собрался в мормоны перейти, чтобы сразу на троих жениться, но так и не сумел придумать, куда же в данном случае четвертую девать, которая уже замужем? А дальше вообще в буйные фантазии ударился: нельзя ли, например, с какой-то одной из избранниц размножением заняться, а уже потом, размножившись, на остальных пережениться? И тут уж он, как сами понимаете, окончательно запутался.

Вижу, действительно, свихнулся парень. Нормальный-то человек на подобном перепутье просто монетку кинул бы или, на худой конец, на картишках разыграл бы. Но мне его случай показался вполне поправимым, больно уж явная физическая аналогия напрашивалась. Вот и говорю ему — дескать, ничего страшного нет, у тебя обычный душевный вывих. Он обрадовался, что его хоть кто-то понимает, подтверждает — да, действительно душа болит. А я разъясняю — что ж тут, мол, удивительного? Нога между камней попадет — и готово. А у тебя душа между четырех особей застряла, отсюда и вывих. Ага, дошло, кивает понятливо, а тетушки за дверью вообще дыхание затаили. Продолжаю и для него, и для них, что для современной медицины вывихи не проблема, и сейчас мы его быстренько вправим. Укладываю пострадавшего мордой вниз и предупреждаю, что придется потерпеть, мол, больно будет. Размахиваюсь посильнее и ка-ак дам ему ботинком по заднице! Ойкнул, чего-то там покумекал и спрашивает: «Уже все?» Я тоже покумекал и говорю: «Нет, потерпи еще чуток». И добавляю затрещину хорошую, чтоб уж наверняка и мозги на место встали. Вот теперь, объявляю, все, а если снова что-то неладное почувствуешь, то приходи еще, посильнее вправим.

Он встает, благодарит. Гляжу, вроде, помогло. Зову тетушек и объясняю, что травму мы ликвидировали. Но во избежание рецидивов в ближайшее время нужен полный покой и никаких дальних поездок, особенно к соседям-плантаторам. А потому я предписываю их племяннику на недельку строгий постельный режим с каким-нибудь лицом противоположного пола. И порекомендовал им одну из своих сиделок, для данного случая как раз подходящую. Вот и все. Ума у молодого человека, конечно, не прибавилось, но все прочие симптомы как рукой сняло!

Между прочим, столь же явные аналогии между физическими и душевными явлениями помогли мне потом разработать и весьма эффективный метод лечения словесного поноса. Чтобы понять его, достаточно вспомнить органическую взаимосвязь входного и выходного отверстий пищеварительного тракта. И если обычный понос представляет собой самопроизвольное истечение из заднего прохода, то останавливают его введением в противоположное, ротовое отверстие активированного угля, дубовой коры и прочих лекарств. Но ведь словесный понос, если разобраться, есть не что иное, как самопроизвольное истечение из входного, ротового отверстия! Следовательно, чтобы от него избавиться, достаточно примерить обратный принцип и ввести те же лекарства в противоположное отверстие, заднепроходное! В случае, если кто-то из ваших близких, знакомых или товарищей по работе будет страдать словесным поносом, вы сами можете опробовать на нем данный способ и убедитесь, какие превосходные он дает результаты.

КЛЯТВА ГИППОКРАТА

Когда спорят о Клятве Гиппократа — должен ли врач лечить заведомого злодея, проходимца или даже собственного врага, я утверждаю — должен! Мало того, он должен уделить такому больному впятеро, вдесятеро больше сил и внимания, чем обычному пациенту! И лучшим доказательством этому служит мой собственный опыт.

Однажды экспедиция, в которой я участвовал, пересекала пустыню. И в песчаной буре дернула меня нелегкая заблудиться, от своих отбиться. Словом, остался я в гордом одиночестве играть в куличики на барханах, покуда случайный караван не подобрал. Но на дорогах пустыни свои законы: монетку подобрал — твоя, кувшин подобрал — твой, мужика подобрал — тоже твоим стал. Караван-баши довез меня до Тунгази — и работорговцу, а тот — на базар. На базаре-то после песков даже интересно было, какое-никакое, а все же общество. Только вот жмоты там ужасные. Одежку, видать, отдельно загнать решили, а вместо нее дали клочок мешковины, который лишь одно место прикрывает, да и то разве что в спокойном состоянии. А какое спокойное состояние, если там не только мужики, но и бабы продавались, и одежки на них ничуть не больше? Правда, самыми редкостными красавицами они отдельно, в шатрах торговали, но что такое по-ихнему красавица? Это когда задница двухспальная и при плюсовой температуре жир каплями вытапливается. Либо в той поре цветущей юности, когда еще на горшок ходить необучены. А второго сорта — то бишь, по-нашему, хоть на рекламную картинку, вместе с мужиками прелестями сверкали. Главным образом, понятно, негры и арабы, из белых я один попался, так что на недостаток спроса пожаловаться не мог. В принципе, я человек не бедный, поэтому мог бы и сам себя купить, да еще пару девиц прихватил бы приглянувшихся. Но счет мой банковский больно далеко остался, а по-нашему там никто ни бум-бум. Как ни старался объясниться — ни хрена не поняли.

Так и попал я к одному из местных шейхов. И прямо скажу, худшей дыры я даже в дикарских деревеньках не видел. Все княжество жмется к единственному источнику с мутной водой, которая на вкус противнее касторки. Замок шейха в виде глинобитного балагана, плюс жара, плюс насекомые, плюс песок, который из каждой дыры на теле пальцами выковыривать приходится. Сами понимаете, что о каком-то здоровье тамошних обитателей при подобном образе жизни особо и гадать не нужно. Но каюсь, на первых порах вступил я в противоречие с великой Клятвой Гиппократа. Не совсем благоразумным мне показалось свою профессию раскрывать. Не сумеешь вылечить какой-нибудь запущенной хворобы — того гляди, голову снимут. А если сумеешь — вовек оттуда не вырвешься, за столь ценного раба руками и ногами ухватятся. Опять же, кого пришлось бы лечить на этом островке среди пустынь? В первую очередь, шейховых жен с наложницами. Баб ведь хлебом не корми, только дай полечиться. Но прежде чем гарем обслуживать, могут сначала самому кое-какую хирургическую операцию произвести, там у них это запросто.