Как бы не так! На следующий день ко мне опять толпа прется. Они, мол, весь вечер обсуждали полученные сведения, и теперь им некоторые уточнения требуются. С отелями уже все решено — под отели они готовы собственные хижины отдать, и сейчас на них местный умелец звездочки рисует. А вот что такое “сувениры”? Объясняю — это разные ненужные безделушки, вроде ихних амулетов. Обрадовались они и тут же определили, что и с сувенирами у них полный порядок. Один соглашается челюсть своего прадедушки пожертвовать, поскольку она ему все равно плохо помогает. Другой предлагает свою сушеную ящерицу, у которой хвостик обломился, и она стала хуже действовать. Третий отдает ком волос из свиного желудка, потому как недавно он новый нашел, лучше прежнего. Короче, в пять минут сувениров набрали на целый магазин.
Со стриптизом оказалось сложнее. Как узнали, что в стриптизе женщины одежду снимают, очень долго совещались и согласились — раньше, чем через год, такое не получится. Ведь сначала их женщинам надо научиться хоть какую-нибудь одежду надевать. Чтобы быстрее освоить подобную премудрость, выделили они самых умных представительниц своего прекрасного пола, то бишь тех, кому лет под семьдесят. И жизнь моих медсестер сразу существенно осложнилась. Теперь группа будущих стриптизерш таскалась за ними буквально по пятам. По нужде пойдут — те мгновенно рассаживаются вокруг, как в театре, и наблюдают, как и что снимается. На море, так вообще хоть не ходи — едва в воду влезут, а старухи уже тут как тут, и пробуют, каким же это хитрым способом платья напяливаются, которые раза в четыре уже их чресел. А когда имели неосторожность бельишко постирать и сушиться развесить — налетели, будто воронье голодное. В секунду расхватали, и глядь — одна трусы на голову натягивает, другая в лифчик ягодицы запихивает, а третья бельевой веревкой обматывается.
Но главные споры у туземцев вызвали рестораны с национальной кухней. Весь остров разделился на сторонников и противников, утверждающих, будто у них с продуктами и без того хреново. Чуть до копий не дошли. Еле-еле их старейшины примирили логическими рассуждениями — дескать, чем больше здешней дребедени они белым скормят, тем больше те привезенных с собой продуктов недоедят и повыбрасывают, так что все равно окупится. А если вдруг туристов понаедет чересчур много, и еды на них не хватит, то можно будет как раз излишки самих туристов в котел пустить. Раз их все равно много, то тогда-то какая разница, парочкой больше или парочкой меньше?
Кучу неясностей вызвало у островитян и понятие публичного дома. Когда сказал, что это такой дом, где трахаются, очень они удивились и заявили, что у них во всех домах трахаются. Попробовал уточнить: это, мол, дом специально для траханья. А они опять плечами жмут — мол, для чего же еще дома строят?
Объясняю — публичный дом для траханья не со своими женщинами, а с чужими. Они и это воспринимают, как должное — дескать, у них во всех домах с чужими трахаются, своя-то для работы нужна. Я толкую, что в публичном доме это происходит за плату — так оказывается, и у них принято за плату, если кого-то соблазняешь, надо рыбину дать или еще чего. Тогда начал с другого бока. Говорю — ваши все дома индивидуальные, а слово “публичный” означает для публики, общего пользования. И только тогда их лица наконец-то озарились пониманием. Хлопая себя по лбу, наперебой загалдели, что ведь действительно при большом наплыве туристов такое здание крайне необходимо. А уже на следующий день посреди деревни застучали топоры и вырос свежесрубленный публичный дом на четыре очка.
Хотя некоторые аспекты все же остались для местных жителей непонятными. Долго они гадали, почему белые любят трахаться в таких местах, а не в обычных домах? И если любят, то почему мы с медсестрами ходили туда не вместе, а по очереди? Ну а дальше, поскольку все вопросы оказались решенными, зашла речь и о рекламе. Выпросили у нас десяток пустых бутылок, уломали меня написать в десяти экземплярах объявление об открытии нового курорта и раскидали в бутылках по морю в разные стороны. А когда мы уезжали, все население вышло провожать, в качестве подарков даже часть белья медсестрам вернули, и умоляли, чтобы мы в странах белых людей обязательно про их рай для туристов рассказали. Что я сейчас, собственно, и делаю. А от себя хочу обратить ваше внимание, какие сложные побочные явления может иногда вызвать даже столь безобидная медицинская процедура, как медосмотр!
СТАРИННЫЕ СКАЗАНИЯ
1. Поединок
— Я, кавалер Гуго фон Фортенберг, защитник слабых и угнетенных, вызываю тебя, барона фон Гизельхера, недостойного носить звание рыцаря, на поединок!
— Я, барон Данкварт фон Гизельхер, защитник слабых и угнетенных, принимаю от тебя, кавалера фон Фортенберга, недостойного носить звание рыцаря, твой вызов!
Они опустили копья, дали шпоры коням, храбро ринулись вперед и погибли за правое дело.
2. Любовь
Рыцарь де Брок полюбил красавицу принцессу. Но принцесса отнеслась к нему так холодно, что он простудился и умер от насморка.
3. Палач
Однажды весной палача Теодора спросили:
— О чем ты гадаешь на ромашке?
Палач поднял на любопытствующих сограждан свои большие, чистые глаза, в которых мелькнуло искреннее удивление, и ответил:
— Я не гадаю. Я выдираю у нее лепестки.
4. Молитва
Дурака научили молиться. Первым делом он, конечно, разбил себе лоб. А потом он разбил лбы всем тем, кто не желал молиться до разбития лба.
5. Источник
Как-то раз, выбирая место для строительства города, люди наткнулись на источник живой воды. Они долго ломали головы, как бы приспособить его для своих нужд, и наконец, придумали пустить эту воду в канализацию для смыва отходов. Именно с тех пор все дерьмо стало ужасно живучим.
6. Принц и мужик
В некотором царстве, в некотором государстве поселился злой дракон. Жрал он всех подряд, да еще и красавиц себе требовал. И в плен их сажал. Однажды саму принцессу взял и тоже в плен посадил. Король, понятное дело, покумекал, да и объявил, что тот, кто чудище убьет, на принцессе, мол, и женится. И решился соседний принц, очень уж сильно в нее влюбленный, освобождать ее идти. Пошел себе по дороге и мужика встретил. Потолковал с ним, дал рупь на водку, да и потопали вместе — все ж веселее. Шли они шли, глядь, избушка стоит на опушке, а в ней старушка печет ватрушки. Принц раскланивается, про дорогу расспрашивает. А мужик ее хвать обухом по хавальнику! Точнее — в лобешник. И кранты. Откинулась старушка, и оказалось, что это была Баба-Яга.
Идут дальше. Проголодались — аж сил нет. Вдруг медведь из чащи ломится. “Не убивайте меня, — говорит, — добры молодцы, я вам пригожусь”. Принц соглашается великодушно, а мужик медведя хвать обухом по хавальнику! Точнее — в лобешник. И кранты. На кой, грит, ляд нам тот медведь пригодится? Покушали медвежатники и дальше шагают. Выезжает тут из лесу рыцарь — страшный, черный весь. Принц ему представляется, про погоду чин-чином заговаривает. А рыцарь в него копьем — бубух! Принц едва увернулся от такой бестактности. Понятное дело, обиделся, давай перчатки бросать. А рыцарь его знай копьем достать норовит. Ну тут мужик, сами понимаете, этого рыцаря хвать обухом по хавальнику! Точнее — в лобешник. И кранты. Завонял рыцарь.
А дальше уже и до драконовой пещеры рукой подать. Вылез дракон и давай пастью щелкать! Принц храбрится, шпажонкой своей тычется, да куда там! Так его цапнуло чудище, что едва жив остался. Ну а мужик дракона хвать обухом по хавальнику! Точнее — в лобешник. И кранты. Принцесса выскочила рада-радешенька и по закону к мужику ластится, потому как дракона-то он ухайдакал. Принц, ясный хрен, протестовать попробовал, разбираться полез, что мужик ей не ровня совсем, да и вообще как-нибудь без принцессы перезимует. Но мужик это дело послушал-послушал, а потом хвать его обухом по хавальнику! Точнее — в лобешник. И кранты. Дух вон.
