Отпусти меня, мама! - Идрисова Алсу

Сергей, прикрыв за собой дверь, увлек меня в спальню, на ходу уронив на пол в прихожей какую-то статуэтку. Но даже этот оглушительный грохот не в силах был привести меня в чувство.

Видя его нерасторопность, я сама принялась помогать ему с отчаянием человека, обреченного на верную гибель. Мне почему-то казалось, что это единственный шанс спасти себя. И временами я даже забывала, что надо мной склоняется лицо абсолютно чужого мне человека.

Но того, другого… Его можно было представлять себе с закрытыми глазами…

Опомнилась я неожиданно.

Забывшись, Сергей назвал меня чужим женским именем.

Я пришла в чувство так же быстро, как если бы свалилась на жесткий пол с потолка, над которым парила все это время.

Трогательное имя «Верочка», сказанное Сергеем в бредовом забытьи, отрезвило меня мгновенно.

Отстранив опешившего мужчину, я медленно поднялась и принялась одеваться, руками нашаривая на полу свою одежду.

– Прости, я… Не хотел, не подумал… Просто очень мало времени прошло, я еще не привык, – виновато забормотал Сергей, пытаясь остановить меня.

– Понимаю, – остановила я его попытки. – Ничего страшного, я понимаю тебя. Я тоже еще не свыклась с мыслью, что… – Я тяжело сглотнула и выдохнула: – Прости, глупо вышло. Я пойду…

Сергей щелкнул выключателем – и яркий свет залил всю комнату, окончательно приводя в чувство и безжалостно возвращая к реальности. В шкафу напротив дивана я успела заметить фотографию красивой женщины в рамочке. Она смотрела куда-то вдаль и загадочно улыбалась.

– Это Верочка, – тихо подсказал Сергей, проследив за моим взглядом. – Моя жена. Хозяйка она была, конечно, никакущая, но вот никогда не думал, что скажу это вслух – я стал по ней скучать. Ты уж извини, что у меня вырвалось. Так ясно себе ее представил. Ты знаешь, она…

– Можно быть отвратительной хозяйкой, но при этом горячо любимой женщиной, – сказала я, решительно шагая к выходу: слушать слезливые истории разведенного несчастного мужика никаких сил не было. – Я пойду, Сереж.

– Может, как-нибудь еще…

– Как-нибудь обязательно, – резко перебила я, не давая ему договорить. – Ну, пока.

Спускаясь по ступенькам, я слышала наверху стук захлопывающейся за собой двери. Никакого раскаяния в своем уходе я не чувствовала, сожаления о неслучившемся тоже. Более того, я четко осознавала, что «там» нас сегодня было четверо…

И очень сомневалась, что когда-нибудь будет по-другому. Разве что в следующей жизни?

Машина, оставленная у кафе, завелась с полуоборота. Выдыхая, я выехала на проспект и помчалась за Настей. Праздник, наверное, уже завершился, а непутевая мамаша с чего-то возомнила, что ее еще можно любить. Дура наивная!

Раздосадованная на себя донельзя, я включила приемник и… салон заполнил хрипловатый голос Кристины Орбакайте: «А знаешь, все еще будет…»

Я припарковалась у обочины, включила аварийку и зарыдала в голос, обняв руками руль.

«Не будет, больше не будет, не смей меня обманывать, не смей!!!»

Только выплакав все слезы, я сумела отпустить от себя боль одиночества и тоски. На смену отрицанию, гневу, торгу и депрессии пришла заключительная стадия.

Стадия принятия неизбежного.

Я жива. Я не умерла от боли. Я по-прежнему могу любить, дышать, радоваться жизни, наслаждаться общением со своими близкими. Я могу видеть, как растут мои дети. Да, я потеряла близкого мне человека. Но я не потеряла в этой схватке главное – саму себя. И пока я жива, вокруг есть множество возможностей. Их надо просто уметь увидеть.

Пора было просыпаться. И учиться жить снова. И наконец отрастить себе новое крыло – взамен отрезанному.

Ведь пока мы живы, все возможно.

Глава 9

– Будем Новый год вместе встречать? Можно у вас или у нас, – заискивающе сказал Слава, пытаясь поймать убегающий взгляд задумчивых глаз Риты.

«Сказать ему сейчас или повременить?»

– Ну, Рит, ну что ты молчишь? А хочешь, – Слава вдруг густо покраснел, – я могу тебя у Эльвиры Борисовны отпросить? Встретим Новый год вдвоем, за городом? У моего брата дача есть, они там зимой не живут, но я попрошу, он мне ключи даст.

«А если он не выдержит и что-нибудь сотворит с собой? И потом – мама…»

Воспоминание о матери заставило Риту виновато съежиться. Что она скажет на то, что дочь…

– Ладно, я поговорю с мамой! – заверила она Славу, уворачиваясь от его поцелуя.

Слава удовлетворенно улыбнулся: кажется, его невеста – девушка скромная и благовоспитанная и ничего лишнего себе до свадьбы не позволяет. Что ж, он целиком уважает и принимает ее выбор.

О том, почему ее поведение наедине с ним резко изменилось, Слава почему-то не думал. Не было у него наблюдательности и проницательности. Да и сама личность Риты его, будем откровенны, интересовала мало…

И совершенно напрасно. Наблюдательный человек мог бы заметить в поведении Риты немало интересного и загадочного…

28 декабря Рита пришла на день рождения к одной из своих учениц. Но она и подумать не могла, что…

Впрочем, обо всем по порядку.

С некоторым беспокойством она следила за тем, как Тимур, раздав все подарки, ушел на кухню, откуда вернулся явно навеселе. Уходить он не собирался. Усевшись за детским столом и сдвинув тяжелую шапку набекрень, он с жадностью поедал остатки торта и пытался рассказывать Рите пошлые анекдоты, не обращая внимания на навостривших ушки детей.

Аркадий пытался выпроводить гостя, но потерпел неудачу. Все, что ему удалось, – запихать успевшего принять на грудь в спальню и уложить кулем на кровать.

К счастью, детей вскоре начали разбирать. Началась обычная суматоха: поиск потерявшихся шапок, шарфиков, варежек, вручение сладких комплиментов и шариков.

Софийка, естественно, не справлялась без помощи отца, поэтому Аркадий не отходил от нее ни на шаг. Он благодарил каждого пришедшего, отыскивал потерянное, вручал бесконечные шарики, открывал и закрывал дверь.

Опомнился он лишь тогда, когда в квартире наступила блаженная тишина. В прихожей валялся упавший с обувницы одинокий сапожок Риты. Софийка в гостиной увлеченно распаковывала подарки. А где же?..

– Пустите… Тимур, не надо… Отпустите, пожалуйста! – донеслось до Аркадия.

За стенкой слышалась возня, звуки борьбы и приглушенное бормотание.

Аркаша коршуном влетел в комнату. Злость всклокотала в нем с утроенной силой, когда он увидел беспомощную, прижатую к стене заплаканную Риту и красную от возбуждения рожу Тимура.

С легкостью он вцепился в ворот его рубашки и с наслаждением врезал кулаком по этой наглой, подслеповато моргающей морде. Рита испуганно закрыла руками рот.

– Да ты че, Аркаш, ополоумел? Из-за какой-то бабы на друга…

Хрясь! Аркадий врезал еще раз. Затем, тяжело дыша, он приблизил свое лицо к лицу Тимура и угрожающе тихо произнес, чеканя каждое слово:

– Еще раз тронешь ее – я тебя убью, клянусь! Ты меня знаешь – я слово держать умею.

Потом он протащил почти не сопротивляющегося Тимура через всю квартиру, игнорируя его матерные выкрики и плач Софы. В прихожей Тимур попытался вырваться и свалить с ног Аркадия, но тот ловко увернулся и, заломив руки старого приятеля, выставил его в коридор.

Тяжело дыша, вернулся в квартиру и обнаружил, что Рита, уже одетая, стоит на пороге и успокаивает перепуганную Софийку.

– Все хорошо, Соф, – он нашел в себе силы улыбнуться им обеим. – Просто Дед Мороз оказался злым разбойником. Иди, можешь посмотреть мультфильм минут двадцать, я разрешаю сегодня.

– Спасибо вам большое, я так испугалась, что даже кричать не могла, – благодарно улыбнулась Рита, когда Софийка, ужасающе топая, унеслась. – Все произошло так неожиданно. Он появился из ниоткуда, затащил меня в комнату и… – Она поморщилась. – Ну, в общем, даже вспоминать не хочется.

– И не надо, – легко согласился Аркадий, делая шаг ей навстречу. – Вообще не будем о нем вспоминать. Он больше не обидит, гарантирую.