Истории замка Айюэбао - Вэй Чжан

У Шаюань кивнул:

— Я почитаю. Прошу вас отнестись с пониманием и доверием к тому, что я сейчас сказал: это не случайные слова, брошенные сгоряча. И я, и мои друзья ни капли не сомневаемся, что в этой битве победителем окажется «Лицзинь». Как видите, жители Цзитаньцзяо не переоценивают свои силы. Однако я хотел вам сказать, что хоть вы и победите, но это не будет абсолютная победа. Вы не получите от неё удовлетворения. Знаете почему?

— Почему?

— Потому что впереди очень много проигравших. Мы готовы и полны решимости. Если бы это был один человек, вы бы его просто уничтожили, и дело с концом, так что нужно много людей, чтобы было кому принять эстафету. А мы ещё и обратимся к верхам, и мы не настолько просты, чтобы этим ограничиться. Самая мощная сила — это огласка. Мы, может, и потерпим поражение, но и вы подвергнетесь тому, чему хотите подвергаться меньше всего…

Чуньюй Баоцэ не проронил ни слова. Внимательно слушая, он впился пальцами в свои колени. Голос его осип, он покашлял и сделал несколько глотков.

— Думаю, Оу Толань и её друзья обязательно присоединятся к вам. Вы уверены, что имеете на руках достаточно доказательств. О, я вспомнил, Оу Толань говорила что-то про статистику и данные! Теперь понятно: это была угроза! И то, что ты сейчас говорил, — это тоже… угроза… — Его голос становился всё тише, и в нём звучало уныние.

У Шаюань решил, что пришло время прощаться, и спрыгнул с кана со словами:

— Я лишь сказал всё как есть. Я бы всё равно сказал это рано или поздно, даже если не сегодня. — Он положил руку председателю на плечо: — Я говорил, что мы проиграем, а вы победите. Это правда.

5

Старый Сом вошёл в тот момент, когда Чуньюй Баоцэ упаковывал вещи, и сразу понял, что тот собрался уезжать.

— Начальник, вы так резко нас покидаете.

— Я вам очень благодарен за холодец.

Круглые глаза хозяина заблестели:

— Ага, понравился, значит! — Он куда-то выбежал и вскоре вернулся с небольшой алюминиевой кастрюлей, в которой, конечно же, был рыбный студень.

Поблагодарив старика, Чуньюй Баоцэ взял у него кастрюлю. Выйдя из гостиницы с рюкзаком на плечах, он на ходу оглядывался на хижины. Заведя машину, он помедлил. Выглянув в окно, он увидел белоснежную чайку на крыше хижины в пятидесяти метрах от него. Опустив окошко, он махнул на прощанье рукой, а затем медленно надавил на газ.

У закусочной, выходившей фасадом на улицу, он на мгновение притормозил. Если он верно угадал, то здесь он увидел «приятку» Старого Сома. Джип медленно ехал по просёлочной дороге, покачиваясь на ходу. В углу машины запиликала скрипка. Чуньюй Баоцэ сначала удивился и лишь потом вспомнил, что звонит та штуковина размером со спичечный коробок. Из неё зазвучал голос Платины, который изо всех сил старался подавить волнение:

— Подтяжкин и его зам хотят с вами поговорить. Должно быть, что-то срочное.

Он нажал отбой и пробурчал:

— Я в отпуске, отстаньте! Скажи им, что я уехал в «бродячий университет»!

Он с глухим стуком отшвырнул коробок и вложил в ступни всю силу. Машина, словно взбесившись, промчалась сто с лишним метров и снова лениво поплелась по дороге.

— А куда я еду? — спросил он у самого себя и покачал головой.

У него не было желания возвращаться в «Лицзинь». В какой-то момент ему очень захотелось рвануть на этом старом джипе на юг, на запад и снова на юг, проделать заново давний маршрут Лю Сяосяна. «Что ж, этот путь нельзя не проделать. Может быть, я должен ехать не останавливаясь и умереть в пути…» Он стукнул по рулю и взревел. Вот так, покачиваясь, он ехал около часа, пока не добрался до маленького оживлённого городка. Это место, которое он знал как свои пять пальцев, сейчас показалось ему совершенно чужим. Дорожный инспектор подул в свисток и постучал резиновой дубинкой по автомобилю. Чуньюй Баоцэ открыл дверцу машины и что-то пробурчал. Покрутившись на одном месте, он продолжил путь. На лбу выступил пот: всё это время он читал по памяти цитатник… Припарковавшись перед небольшим книжным магазином на перекрёстке, он вошёл внутрь и с жадным предвкушением нырнул в просвет между стеллажами. Книжный его разочаровал. Похлопав себя по макушке, он вдруг вспомнил о западном пригороде: вот где имелся превосходный, ярко освещённый и благоухающий книжный магазин!

— Он же мой! Мой читальный рай! Моё старое гнёздышко! — восклицал он, широкими шагами направляясь к выходу и неверной походкой ковыляя к машине. Дорога была лёгкой и спокойной, и вскоре он подъехал к небольшому зданию. Бирючина и слива лоснящейся листвой укрывали дорожку из серого кирпича, которая, изгибаясь, вела к западной стене здания. Поднявшись по ступеням пожарной лестницы, он ступил на коричневый коврик у двери и только теперь почувствовал, что нужно унять бешено колотящееся сердце.

— Всё такое же беспокойное, как много лет назад, ничего не изменилось, — пробормотал он, роясь в своём портфеле в поисках связки ключей. Искал он добрых пять минут.

Наконец он открыл дверь. Внутри было тихо. Он отдёрнул занавески. Всё в комнате было ему знакомо, только ковёр немного потёрся, да на столе лежал слой пыли. Он открыл кран, и оттуда с журчанием полилась вода. В шкафу по-прежнему висела одежда, лежали полотенца, нижнее бельё и дюжина пар носков. Он открыл дверь, ведущую на первый этаж, и снизу сразу же донеслись звуки шагов и приглушённые голоса. Ароматы кофе и чая. Кто-то зевнул. Он затворил дверь.

Этот магазин был почтовой станцией, где отдыхала его душа. Он решил сегодня заночевать здесь. Зажёг конфорку и заглянул в буфет: чай и кофе слегка просрочены, высокие бокалы сверкали хрустальным блеском, винный шкаф был полон. Он попил чаю и решил поработать уборщиком: пропылесосил, стёр пыль с книжных полок и со стола. Не удержавшись от соблазна, он вытащил с полок несколько книг. Внимание его привлёк томик стихов в красивом переплёте с тёмно-фиолетовыми узорами на обложке. «Талантливым любовником рождаются», — пробормотал он и поставил книгу на место. Отмывая унитаз и ванну, он неосторожно капнул чистящим средством себе на руку и поспешно подставил её под воду. Покончив с уборкой около полудня, он вышел, чтобы купить самое необходимое: продуктов и приправ, а ещё большой букет свежих цветов.

Наскоро пообедав, он стал рассматривать стоящий в вазе букет из лилий, антуриумов, подсолнухов, незабудок, роз и тигровых лилий. От лилий исходил густой аромат, который быстро разогнал тоску безмолвия и разбавил спёртый воздух. Ну что ж, всё готово, осталось кое-кого оповестить. Дозвонился сразу же. Когда Куколка узнала, где он находится, и получила от него приглашение приехать, она так разволновалась, что у неё на какое-то время пропал дар речи.

— Хорошо, я прямо сейчас выезжаю, ждите меня, — сказала она тихонько, будто откликалась на зов тайного любовника.

Он молча ждал; у него не было настроения заниматься чем-либо ещё. Он подсчитал: чтобы доехать на общественном транспорте, понадобится полтора часа, на машине — всего сорок пять минут. Он подумал, что она скорее всего поедет тайком, «так что будет трястись в общественном транспорте час с лишним, моя маленькая дурочка». Отдёрнув занавеску, он выглянул на улицу, и взгляд его упал на каменную лавочку у дорожки: именно там почтенный старый профессор, роняя слёзы, неожиданно преклонил перед Куколкой колено, перепугав её.

Чтобы скоротать ожидание, он снова взялся за томик стихов. Когда разум его уже готов был покинуть пределы реального мира, он как будто сквозь сон услышал, как отворилась дверь. Он подпрыгнул и взглянул на часы: и правда, уже прошло час сорок. Они обнялись. Зажмурившись, Куколка зажала в объятиях его руку, лежавшую у него на груди, и куснула её; волоски на руке защекотали ей губы. От него пахло морем.

— Мне не спалось без вас в замке, и я среди ночи пришла в вашу комнату. От одеяла пахло, как от старого медведя, — говорила она, прижавшись к его груди.