Истории замка Айюэбао - Вэй Чжан

Чуньюй Баоцэ крепко сжал её в объятиях, словно в ответ на её мурлыканье. За те дни, что они не виделись, он практически ни разу о ней не вспомнил, даже в минуты ночной бессонницы. Мощные порывы морского ветра разогнали исходивший от неё запах солода. Но сейчас этот родной аромат становился всё гуще: ещё немного, и от него заложит нос. Ласковые слова, сказанные его гнусавым голосом, были так трогательны, что она залилась горячими слезами с первых же фраз.

Ближе к рассвету она уснула. Он неспешно прошёл в гостиную. На столе стояло полбокала вина, оставшегося от ужина, и он его выпил. Затем открыл дверь, ведущую на первый этаж, и зажёг весь свет. В торговом зале не было ни души, книги безмолвно стояли на полках, кофе-машины отдыхали. На красном ковре между стеллажами валялся клочок бумаги. Он поднял его и бросил в мусорку. В кафетерии нашёлся диванчик — место, где он читал несколько лет назад. Он лёг на диван лицом к потолку и зажмурился. Уже проваливаясь в сон, он услышал шаги и проснулся. Она была в ночной рубашке из пурпурного шёлка, босиком. Миниатюрная, чуть полноватая и такая невыносимо ценная. Он пригласил её сесть рядом.

— Вы так устали, поспите, — сказала она, плотно прильнув к нему.

Полежав немного с зажмуренными глазами, он сказал, словно во сне:

— Интересно, у Комиссара сейчас ещё день?

Куколка приподнялась:

— Смотря какая у нас разница во времени. Соскучились по ней?

— Можно считать, что мы официально расстались. Мы больше не нуждаемся друг в друге. В такое время люди вроде неё предпочитают есть западный хлеб… — Он лениво зевнул и продолжил: — Я вот сижу здесь и думаю: а может, я всё в жизни сделал неправильно? Надо было бы вместе с тобой заниматься этим магазинчиком, присматривать за ним и так провести всю жизнь. Мы с тобой оба книголюбы, а здесь столько книг, что больше и желать нечего. Правда, я бы тоже запер тебя наверху, это дело нешуточное…

Они проговорили, иногда прерываясь, до самого рассвета и только потом поднялись наверх и легли спать. Проснулись они уже ближе к полудню. Куколка надела фартук и ушла на кухню. Вспомнив о чём-то, Чуньюй Баоцэ побежал вниз. Вскоре он радостно ворвался в комнату, неся что-то в руках.

— Это что такое? — спросила Куколка, принюхиваясь и подходя поближе.

Он высоко поднял свою ношу:

— Холодец из рыбы.

Когда он сказал это, до его слуха будто бы донёсся рёв рыбацких запевок. Поднялась гигантская волна и яростно врезалась в стену… Он пошатнулся и бросился к окну.

Приложения

Школьные годы

1

Лаоюйгоу была для маленького Баоцэ целым миром. Горная деревушка прилегала к крупной реке, здесь имелись равнины, пригодные для строительства множества каменных хижин. Здание начальной школы возвели на возвышенности у реки, посреди буйной зелени. Бабушка в хорошую погоду брала маленького Баоцэ за руку и выводила на прогулку, и они направлялись прочь из деревни. Ей нравилось греться на солнышке, нравилось любоваться его упрямым личиком, залитым солнечными лучами. Маленький Баоцэ был неразговорчив; его большие глаза, поблёскивая, смотрели на здания, расположенные на возвышенности и укрытые зелёными кронами. Звенел звонок, и под деревьями появлялись стайки резвящихся ребятишек.

— Деточка, вот подрастёшь чуть-чуть, и я отведу тебя туда. — Она привлекала его к себе и чувствовала, как маленькие горячие ручонки крепко, словно верёвки, обвивают её колени.

В его глазёнках, устремлённых вдаль, светилось сомнение, иногда сменявшееся страхом.

— Все детишки здесь, и ты будешь учиться с ними вместе, а после занятий бабушка будет встречать тебя у школы, — и старушка брала его на руки, наверное, чтобы ему было лучше видно.

Затем они шли дальше, к грунтовому обрыву, у подножия которого рос изувеченный старый вяз. Бабушка пучками обрывала с него листья:

— Приготовлю лепёшку из листьев вяза с тыквой. Вот бы ещё плоды были, они такие ароматные и сладкие. Но их все оборвали. — Сложив листья в подол, она брала за руку маленького Баоцэ, и они шли обратно к дому. По земле скакал кузнечик, и ребёнок так увлёкся зрелищем, что остановился.

— Пойдём, малыш, пойдём домой кушать ароматные лепёшки из листьев вяза!

Вернувшись домой, она растолкла листья, смешала с крахмалом и кукурузной мукой и слепила большую лепёшку. Налив в сковороду масла, она положила туда лепёшку, та заскворчала, и маленький Баоцэ оцепенел от разлившегося аромата. Когда лепёшка пожарилась, она обрела жёлто-коричневый оттенок и очень приятно пахла. Бабушка разломила её и показала мальчику нежно-зелёные листья вяза внутри:

— Кусай побольше, малыш!

Он откусил большой ломоть. Лепёшка жгла язык. Он поскорее прожевал её и проглотил; из глаз брызнули слёзы. Его-то бабушка лепёшкой накормила, а сама поесть забыла.

— Если человек сытно питается, то растёт, как всходы утуна! — Старушка погладила его по голове и заметила, что кончики его чёрных волос немножко вьются.

— Да ты у нас кудряш? Ах ты драгоценное дитя! — Она поцеловала его в темечко.

Ночью он засыпал, свернувшись калачиком в бабушкиных объятиях, — это было его любимое время. В ветреные дни деревенская народная дружина приходила в волнение: они с ружьями за спиной бродили по улицам и всегда сворачивали к этой хижине и стучали в дверь.

— Кто там? — спрашивала бабушка, садясь и накидывая одежду.

— Открывай, мы тебе не рядовые члены коммуны!

Бабушка открывала дверь, и несколько дружинников с ружьями вваливались в дом, занося с собой ледяной воздух с улицы. Они смотрели на кан, а маленький Баоцэ в это время съёживался, кутаясь в ватное одеяло. Они толкали и били его прикладами ружей.

Когда бабушку вызвали работать на гумно, где она лущила кукурузные початки и сушила батат, ей пришлось взять мальчика с собой, так как она не могла оставить ребёнка дома одного. Старик-надсмотрщик с ненавистью уставился на неё:

— Не будешь работать — жрать что будешь? Вся деревня должна вас, вредителей, кормить?

Она возразила:

— Мы не вредители.

— А я говорю, вредители! — У старика аж борода затряслась. — Ещё пререкаться со мной смеешь?

Она больше не проронила ни звука. После целого дня адского труда бабушка то и дело потирала поясницу, и маленький Баоцэ помогал ей массировать её своими кулачками. По дороге домой они шли через поле с убранной кукурузой и обычно, пользуясь случаем, собирали дикорастущие съедобные растения и ловили кузнечиков. Летом им доставалось немного пшеницы, осенью — полмешка кукурузы и корзина батата. Бабушка аккуратно очищала плоды от песка, тщательно промывала, молола муку и готовила ароматные лепёшки.

— Кушай, малыш, бабушка ждёт не дождётся, когда ты вырастешь.

Маленький Баоцэ, ободрённый словами бабушки, откусывал большой кусок, вытянув шею, как птичка.

Он вымахал так, что доставал бабушке до подмышек. Теперь, обнимая его, она уже вкладывала в объятия всю силу. Когда ему исполнилось шесть, настала пора идти в школу. Бабушка повела его на учёбу, и они поднимались всё выше по склону холма. Несколько разноцветных птичек пролетели между деревьями, а с полей струились потоки энергии молодости. Новые ученики входили в просторное здание. В школе какой-то мужчина с большими глазами улыбаясь смотрел на него и на бабушку. Никогда ещё он не видел такой приятной улыбки, никогда ещё не встречал столь опрятного человека и тем более — не бывал в такой светлой комнате. Мужчина, тыча пальцем в букву на странице учебника, прочитал: «„А“!» Мальчик застенчиво повторил за ним, правда, лишь после того, как это сделала бабушка. Мужчина громко похвалил:

— Очень хорошо прочитал. Прекрасно.