Общество самоубийц - Хэн Рэйчел

Лия прислушалась, потом покачала головой:

— Вроде ничего такого.

— Как ты можешь этого не слышать? — Кайто резко сел, тяжело дыша и рассыпая по полу диванные подушки.

«Он ужасно сопит», — подумала Лия недовольно.

— Пап, я тут заниматься пытаюсь, — сказала она, стараясь подавить раздражение.

— И шум тебе мешает, конечно, я понимаю. Ничего, мы разберемся, откуда эти звуки. — Он встал и подошел к окну.

Лия вернулась к домашнему заданию. Производная от х² — это 2х. Производная от х — это 1.

Вдруг Кайто громко хлопнул в ладоши.

— Это же кондиционер, ну конечно, кондиционер. — Он стоял, уперев руки в бока, и смотрел на вентиляционные отверстия над окнами.

— Я все равно ничего не слышу, — буркнула Лия.

— Иди сюда. Отсюда услышишь.

Лия со вздохом опустила экран ноутбука:

— Папа, я занята. Мне правда надо доделать задание.

На лице Кайто промелькнуло странное выражение: сжатые зубы, жесткий взгляд. За последние месяцы Лия не раз видела отца таким. И ей это не нравилось — она сразу начинала нервничать и чувствовать себя бесконечно одинокой. Производная: наклон кривой, скорость изменения.

Так что Лия закрыла ноутбук и подошла к Кайто. Она запрокинула голову, посмотрела на безобидную серую решетку в потолке и изо всех сил попыталась увидеть то, что он видел, услышать то, что он слышал. Она наклоняла голову, напрягала слух, но так ничего особенного и не уловила — только приглушенный гул едущих по улице машин, дыхание стоявшего рядом отца, еле уловимые шаги соседа сверху.

Она повернулась к Кайто, но он так страстно и напряженно ждал ее реакции, что Лия, сама того не ожидая, кивнула.

— Да, — подтвердила она, — это и правда кондиционер.

— Я же говорил! — торжествующе воскликнул отец. — Так, неси сюда стул. Я его отключу.

— Как это? — удивилась Лия. — Нельзя его отключать, на улице ведь ужасно жарко.

Но Кайто уже тащил к окну стул от обеденного стола, уже тянулся к кондиционеру.

— Вечно все усложняют, — бормотал он. — Нельзя даже выключить прибор, когда захочется. Умный климат. Интеллектуальное охлаждение. Высочайший технологический уровень. Ага, куда еще выше!

Кайто принялся ощупывать серую металлическую решетку в поисках кнопки ручного отключения.

— Ха! — наконец воскликнул он, нащупав переключатель, которого Лия снизу не видела. И действительно, кондиционер начал гудеть все тише, а потом и вовсе замолк. Движение воздуха в квартире прекратилось.

— Мы же тут сейчас умрем от жары! — воскликнула Лия.

— Не говори глупостей, ни от чего мы не умрем.

Отец замер, и на лице у него опять появилось странное выражение. Потом он медленно слез со стула и аккуратно поставил его на место. Лия смотрела на то, как неторопливо Кайто движется, поражаясь, какое пустое и чужое у него лицо.

Она вздохнула, снова уселась у журнального столика и открыла ноутбук.

За окнами вовсю палило солнце, и через десять минут Лия вся взмокла. Пот выступил у нее на лбу, под мышками стало жарко и влажно, под коленками — скользко, рукава легкой хлопчатобумажной блузки прилипли к рукам. Кайто снова улегся на кушетку и погрузился в книгу, словно не замечал жары. И ерзать перестал. Лия ничего не сказала, только вытянула ноги под журнальный столик — так меньше чувствовалось, какие они липкие, — и заставила себя не обращать внимания на жару и духоту. А потом она услышала щелчок дверного замка, и сердце у нее сжалось. Мать вернулась. Лия в панике начала соображать, успеет она снова включить кондиционирование или нет.

Уджу открыла дверь и бросила «Привет!» бодрым деловитым голосом, напоминавшим о том, что творилось вне их квартиры, о работе, которая занимала у нее столько времени и так далеко уводила от неназываемой пустоты в доме.

— О боже, — охнула мать, войдя в квартиру, — что, кондиционер сломался? Вы вызвали ремонтника? Почему его еще не починили? Кайто, ты чем занимался? Я иду звонить коменданту здания.

— Привет, — отозвался Кайто с кушетки. — А, кондиционер. Ну можно кому-нибудь позвонить, наверное. Он так ужасно шумел, постоянно громко жужжал. Я чуть не свихнулся.

— Странно. А потом он просто взял и сломался?

Лия затаила дыхание, не отрывая взгляда от экрана ноутбука; пальцы ее неподвижно замерли на клавиатуре. Она вдруг очень остро ощутила, как ей не хватает Сэмюэла, так остро, что у нее перехватило дыхание, как от удара в грудь. Сэмюэл придумал бы, что делать. Сэмюэл пошутил бы, спросил бы Уджу, как прошел день, отвлек бы ее от духоты в квартире. На самом деле Сэмюэл не дал бы и Кайто отключить кондиционер.

— Нет, — сообщил Кайто весело. — Я его отключил.

Лия искоса, не поворачивая головы, глянула на мать. Уджу стояла в дверях, на ней был светло-серый брючный костюм с накрахмаленной белой рубашкой. На левом плече висела тяжелая сумка с ноутбуком. В правой руке мать держала ключи, и они блестели на солнце, словно связка крошечных клинков.

— Ты его отключил, — повторила она негромко. — Прости, я не вполне тебя поняла.

Кайто взмахнул рукой:

— Что тут понимать? Он шумел. Я его отключил. Слушай, если б ты не запломбировала окна, можно было бы их открыть и подышать свежим воздухом, как нормальные люди! И нам не приходилось бы круглосуточно терпеть этот чертов кондиционер.

Уджу с громким стуком опустила сумку на пол.

— Просто замечательно, — произнесла она. — Ты что, с ума меня свести хочешь?

— Мам, мы ведь можем его снова включить, — вставила Лия.

— Нет, Лия, — отозвалась Уджу. — Твой отец говорит, что хочет, чтобы мы жили, как нормальные люди. Он говорит, что я вообще зря запломбировала окна.

Глядя на символы и равенства на экране своего ноутбука, Лия думала о том, что три — число неустойчивое. Четыре — это уравновешенное, сбалансированное число, четыре — это безопасно. А теперь их трое, и родители всегда будут в движении, всегда будут рваться в разные стороны, а Лия застрянет между ними, пока… Пока что?

Кайто встал с кушетки.

— Так нечестно, Уджу. Ты знаешь, что я не это имел в виду.

— А что тогда ты имел в виду?

Кайто не ответил. Он сцепил руки на животе и уставился на них.

Уджу взорвалась:

— Почему ты вечно что-то устраиваешь? Зачем ты портишь все, что я пытаюсь сделать? Не в одних ведь окнах дело! Сначала еда, ты вечно недоволен едой…

— Сколько раз в неделю можно есть это чертово месиво? Это же просто безвкусное, бездушное месиво, которое не годится для людей…

— То есть ты предпочел бы, чтобы твоя дочь ела мясо животных, хотя последняя диетологическая директива…

— Директивы, вечно директивы! Я просто хочу, чтобы моя дочь жила нормальной жизнью. Неужели это так трудно? Жить, как нормальный человек?

— Это «Нутрипак», он специально разработан для потребления нормальными людьми. Почему ты вечно устраиваешь проблемы по любому поводу?

— Раньше тебя это не беспокоило. Раньше ты такой не была.

— Да неужели! Ну так ты раньше тоже таким не был. Ты только на себя посмотри! Валяешься целый день на кушетке, ешь всякую дрянь, не занимаешься спортом, не спишь как следует. Что ты пытаешься доказать? Кому назло ты все это делаешь?

Кайто не ответил. А потом произнес пугающе спокойным голосом:

— Это его не вернет.

Уджу молчала, плотно сжав побелевшие губы.

Кайто продолжил, голос его набирал силу с каждым словом:

— Все эти твои штуки ничего не изменят. Пломбировать окна, питаться сплошным «Нутрипаком», каждый день таскать Лию на чертову аквайогу. Воспитай из нее хоть лучшую долгоживущую в мире, но Сэмюэла это не вернет, знаешь ли!

В комнате становилось все жарче и жарче, жара словно заполняла каждый уголок пространства, пока наконец им не стало трудно дышать. Лия слышала, как задыхается отец. В ушах у нее звенело, в голове было пусто. Она прибавляла и вычитала, брала дифференциалы и интегралы, но в голове у нее все равно крутилось только число три. На один меньше, чем четыре. Теперь она поняла — нет гарантий, что на тройке все закончится. Один угол треугольника запросто может оторваться, отделиться от двух остальных, уйти навсегда.