Вешние воды - Хемингуэй Эрнест Миллер

– И то правда, – согласился Скриппс, – отличные бобы.

Под воздействием бобов мысли у него прояснились. Что за ахинею он нес об этом малом, Генри Менкене? Неужели Менкен за ним охотится? Перспектива так себе. У него четыреста пятьдесят долларов в кармане. Когда все выйдут, он всегда может положить конец всему этому. Если слишком прижмут его, их ждет большой сюрприз. Живым его не возьмут. Пусть только попробуют.

Наевшись бобов, птичка заснула. Она спала на одной лапке, втянув другую в перья.

– Когда устанет спать на этой лапке, поменяет и передохнет, – заметила официантка. – У нас дома старая скопа вот так же делала.

– А где ваш дом? – спросил Скриппс.

– В Англии. В Озерном крае, – улыбнулась официантка с легкой грустью. – Знаете, страна Вордсворта.

Ох уж эти англичане. Разбрелись по всему белу свету. Мало им своего островка. Странные северяне, одержимые своей имперской мечтой.

– Я не всегда была официанткой, – заметила немолодая официантка.

– Не сомневаюсь.

– И близко не была, – продолжала официантка. – Довольно странная история. Пожалуй, вам будет скучно?

– Вовсе нет, – сказал Скриппс. – Вы не против, если я как-нибудь вставлю ее в рассказ?

– Нет, если найдете ее интересной, – улыбнулась официантка. – Вы ведь не станете указывать мое имя?

– Нет, если вам не хочется, – сказал Скриппс. – Кстати, можно я еще бобов закажу?

– Качество проверено, – улыбнулась официантка.

Лицо у нее было серым и морщинистым. Чем-то похожим на лицо актрисы, умершей в Питтсбурге. Как ее звали? Ленор Ульрик  [10]. В «Питере Пэне». Точно. Говорят, всегда ходила с вуалью, подумал Скриппс. Интересная была женщина. Значит, Ленор Ульрик? Может, и нет. Неважно.

– Вы действительно хотите еще бобов? – спросила официантка.

– Да, – просто ответил Скриппс.

– Еще одну трескунов, – сказала официантка в дверцу. – Птичке не надо.

– На огне, – донесся ответ.

– Продолжайте, пожалуйста, вашу историю, – сказал Скриппс любезно.

– Это был год Парижской выставки  [11], – начала она. – Я тогда была молоденькой, jeunefille  [12], и приехала из Англии с мамой. Мы собирались присутствовать на открытии выставки. По пути от Гар-дю-Нор  [13] к отелю на Пляс-Вандом, где мы остановились, мы зашли в лавку куафёра  [14] и приобрели какие-то пустяки. Мама, как я помню, приобрела про запас бутылочку «нюхательной соли», как ее называют здесь, в Америке.

Она улыбнулась.

– Да, продолжайте. Нюхательной соли, – сказал Скриппс.

– Мы зарегистрировались, как положено, в отеле, и нам дали смежные номера, которые мы забронировали. Мама несколько выдохлась после поездки, и мы пообедали у себя в номерах. Я была взволнована оттого, что с утра увижу выставку. Но устала после путешествия – переправа вышла довольно скверной – и спала крепко. Утром я проснулась и позвала маму. Не услышав ответа, я пошла к ней в номер, разбудить маму. А вместо мамы там в постели был французский генерал.

– Мондьё  [15]! – сказал Скриппс.

– Я ужасно напугалась, – продолжала официантка, – и позвонила в колокольчик управляющему. Подошел консьерж, и я потребовала выяснить, где моя мама. «Но, мадмуазель, – сказал консьерж, – мы ничего не знаем о вашей маме. Вы приехали сюда с генералом Таким-то»… Не помню, как звали генерала.

– Пусть будет генерал Жоффр  [16], – предложил Скриппс.

– Очень похоже, – сказала официантка. – Я страх как напугалась, послала за полицией и потребовала показать журнал регистрации. «Увидите, что я зарегистрировалась с мамой», – сказала я. Пришла полиция, и консьерж принес журнал. «Видите, мадам, – сказал он, – вы зарегистрированы с генералом, с которым пришли к нам в отель прошлым вечером». Я была в отчаянии. Наконец, я вспомнила, где была лавка куафёра. Полиция послала за куафёром. Его привел полицейский агент. «Я заходила к вам в лавку с мамой, – сказала я куафёру, – и мама купила бутылочку ароматических солей». «Я прекрасно помню мадмуазель, – сказал куафёр. – Но вы были не с мамой. Вы были с пожилым французским генералом. Он приобрел, я полагаю, пару щипцов для усов. Приобретение, во всяком случае, записано у меня в книге». Я была в отчаянии. А между тем полиция привела извозчика, который привез нас с вокзала в отель. Он поклялся, что в глаза не видел мою маму. Скажите, вам все это не скучно?

– Продолжайте, – сказал Скриппс. – Если бы вы гонялись, как я, за хорошими сюжетами!

– Что ж, – сказала официантка. – Такая вот история. Маму я больше не видела. Я связалась с посольством, но они ничего не смогли поделать. Они в итоге установили, что я пересекла канал с мамой, но сверх того ничего поделать не могли… – На глаза немолодой официантки навернулись слезы. – Мамочку я больше не видела. Ни разу. Ни единого разочка.

– А что же генерал?

– Он в итоге ссудил мне сто франков – не такая уж большая сумма даже в те дни, – и я перебралась в Америку и стала официанткой. Вот и вся история.

– Должно быть что-то еще, – сказал Скриппс. – Жизнь готов заложить, есть что-то еще.

– Знаете, иногда мне кажется, что есть, – сказала официантка. – Кажется, должно быть что-то еще. Где-то должно быть какое-то объяснение. Не знаю, с чего я вспомнила об этом сегодня утром.

– Хорошо, что выговорились, – сказал Скриппс.

– Да, – официантка улыбнулась, и ее морщины слегка разгладились. – Теперь мне лучше.

– Скажите, – спросил Скриппс официантку, – нет ли в этом городке какой работы для меня и моей птички?

– Честной работы? – уточнила официантка. – Я знаю только честную.

– Да, честной работы, – сказал Скриппс.

– Говорят, требуются разнорабочие на новом насосном заводе, – сказала официантка.

Почему бы ему не поработать руками? Роден работал. Сезанн был мясником. Ренуар – плотником. Пикассо мальчишкой работал на сигаретной фабрике. Гилберт Стюарт, написавший эти знаменитые портреты Вашингтона, которые воспроизводятся по всей нашей Америке и висят в каждом классе, – Гилберт Стюарт был кузнецом. Потом еще был Эмерсон. Эмерсон был подручным каменщика. А Джеймс Рассел Лоуэлл в юности был, как он слышал, телеграфистом. Как тот парень на вокзале. Вполне возможно, что телеграфист на вокзале трудился сейчас над своим «Танатопсисом» или «К водяной птице»  [17]. Почему бы и ему, Скриппсу О’Нилу, не поработать на насосной фабрике?

– Вы еще вернетесь? – спросила официантка.

– Если можно, – сказал Скриппс.

– И птичку вашу приносите.

– Да, – сказал Скриппс. – Малютка сейчас прилично устала. Если подумать, у нее была тяжелая ночь.

– С этим не поспоришь, – согласилась официантка.

Скриппс снова вышел в городок. Он почувствовал, как у него прояснились мысли, и он был готов встретить жизнь лицом к лицу. Насосный завод – это интересно. Насосы теперь – ого-го, не то что раньше. На насосах, что ни день, наживаются и теряются состояния на Уолл-стрит в Нью-Йорке. Он знал парня, который меньше чем за полчаса настругал чистых полмиллиона. Они знали, что почем, эти крутые дельцы с Уолл-стрит.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.