Стон дикой долины - Аскаров Алибек Асылбаевич

Ехал, всматриваясь в горизонт и с наслаждением подставив грудь встречному ветру, как вдруг одна штанина «олимпийки» зацепилась за велосипедную цепь. Мырзекен даже прикинуть не успел, каким образом ее высвободить: велосипед моментально повело юзом, и он вместе с ним слетел боком с обрыва, тянувшегося по краю дороги.

Зажеванная цепью штанина осталась под велосипедом. Он попробовал до нее дотянуться, но рука не достала. А если дернуть, есть риск, что драгоценная «олимпийка» порвется. Мырзекен уже пенсионер, находится на заслуженном отдыхе, да Злиха ведь костьми ляжет, а такой красивый и удобный костюм ни за что ему больше не купит!

Надеясь, что кто-нибудь пройдет мимо и освободит его, Мырзахмет пролежал недвижно в овраге, изнывая от припекающего солнца, всю первую половину дня.

Обнаружили его дети, которые возвращались домой после купания в речке. Вообще-то, ребятня, скорее всего, проскользнула бы мимо, так и не увидев лежавшего в котловине Мырзекена, но сопровождавшие их собаки, привлекая внимание, подняли истошный лай.

— Наш Мырзаш упал с обрыва и чудом избежал смерти, — сообщила Злиха, в тот же вечер собрав земляков и соседей на жертвенную трапезу, которую устроила в благодарность за благополучное спасение мужа.

— И куда же он угодил? — удивился Нургали.

— Ну, в яму эту... куда скот погибший сбрасывают.

— Боже правый, да там же такая вонь! Нормальные люди, вроде, обходят это место стороной, так что же там Мырзекен делал?

— А разве Мырзашу не все равно?.. Он ведь запахов не чует после гайморита.

— Ну надо же! Для него как будто всегда наготове все ямы да колодцы! — искренне посочувствовал сверстнику Нургали. — Да-а, похоже, не зря говорят в народе: старый волк становится посмешищем для собак... Каким большим человеком был когда-то наш Мырзекен!.. А теперь такая напасть на его голову...

Зная о приключениях Мырзахмета, нынешний директор совхоза Тусипбеков часто сомневается: «И как только этот недотепа ухитрялся руководить народом?»

Ну и ладно, пускай себе сомневается! А он действительно руководил, причем Мырзекен — единственный на сегодняшний день директор совхоза, который родился в самом Мукуре. И это — истинная правда.

* * *

Мукурцы никогда не отставали от собратьев по крови и не падали в грязь лицом, когда дело касалось обычаев и традиций сватовства. Они прекрасно знали и изведали на своем веку такие известные еще с древних времен виды договора сватов, бытовавшие среди казахов, как «бель куда», «бесик куда» и «аяк куда»*.

Одним из тех, кто испытал на себе раннее сватовство, был мулла Бектемир. Говорят, постаревший шайтан становится суфием. Вот и Бекен, слывший когда-то бедокуром и не раз становившийся героем отчаянных переделок, стал сегодня степенным и, как ни в чем не бывало, перебирает четки.

Зато мукурцы после той неприятной истории, в которую некогда из-за желания породниться угодили Бектемир с хромым Нурпеисом, похоже, напрочь выбросили из головы древние обряды, связанные со сватовскими походами к родителям невесты и договорами о родстве. Отныне поиск будущей жены и выбор суженого аулча-не полностью доверили самой молодежи.

А произошло все в бурную пору озорной молодости Бекена, когда он еще не ступил на праведный путь веры. Рядом с ним всегда неотрывно находился его спутник, самый близкий и задушевный друг Нурпеис.

В то время и Нурекен был еще свеж и полон буйных сил, потому как его попытка оседлать оленя и падение с высокого кедра, когда он сломал ногу и стал хромым калекой, были пока впереди.

Два друга шли по жизни неразлучной парочкой, словно гуси из одного выводка. И в точности так, как это происходит в легендарных древних сказаниях, жены верных друзей одновременно понесли и в один и тот же месяц должны были родить.

— Давай станем сватами, если твоя жена родит дочь, а моя подарит мне сына, — предложил Бектемир.

— А как поступим, коли случится наоборот: твоя жена родит дочь, а моя — сына? — робко спросил кроткий Нурпеис.

— Такого и быть не может! — сразу, точно бойцовый петух, встал на дыбы Бекен. — С нашей стороны никогда не допускалось брака! Ты сам этому свидетель!

— Но ведь и я изо всех сил стараюсь, почему это у меня непременно должна родиться дочка? — загрустил Нурекен.

— Пусть вам и обидно будет, но все же скажу: на ваш счет я сомневаюсь, — ответил Бектемир, продолжая хоронить надежды друга.

— А что будем делать, если родятся оба сына или же обе дочки?

Вот так, подкалывая и задевая друг друга, приятели все девять месяцев провели в пустопорожней болтовне и бесплодных спорах.

Когда подошел положенный срок, обе женщины благополучно разрешились от бремени. Жена Нурпеиса — сыном, а супруга Бектемира родила дочь. Бекен, гордо петушившийся весь период, пока жена вынашивала ребенка, сразу присмирел и был вынужден согласиться с условиями породнения, предложенными Нурпеисом.

Промчались годы. Дочь Бектемира достигла совершеннолетия, сын Нурекена стал взрослым джигитом. Два друга, чтобы окончательно решить вопрос сватовства, позвали молодых и объявили им о давней договоренности.

Но разве согласятся на такое принудительное решение молодые и образованные, современные интеллигентные люди: дочь сказала, что замуж за отпрыска Нурпеиса не пойдет, а сын Нурекена, в свою очередь, отказался брать ее в жены.

Рассерженный Бекен прикрикнул на дочь: «Пойдешь как миленькая!» Нурекен заявил строго сыну: «Возьмешь, никуда не денешься!»

Пока длился спор, а стороны никак не приходили к общему соглашению, девушка неожиданно бесследно исчезла. Печальная весть о том, что у Бектемира пропала дочь, подняла на ноги весь Мукур. К операции по ее поиску подключились аулсовет и участковая милиция.

Изучив причинно-следственные связи события, милиция пришла к выводу, что источником беды стали два несостоявшихся свата — Бектемир и Нурпеис. В то время была еще далека пора благодатной вседозволенности, которая ныне стала нормой; власть держала народ в ежовых рукавицах и по малейшему поводу не то что волосинки с головы — сами головы с плеч слетали...

В тот же день двух друзей как «пропагандистов вредных традиций реакционного феодализма, враждебно настроенных по отношению к социалистической Родине» арестовали и отправили на рыдване в райцентр.

На протяжении пяти дней по аулу ползли нелепые слухи, вроде того, что «бедная девушка от горя утопилась в высокогорном озере Шанген, а несчастный парень отрекся от отца и сбежал в поисках счастья в город».

От Бектемира и Нурпеиса, решивших возродить древний обычай отцов и увезенных за это под конвоем в райцентр, не было никаких вестей. Бог с ней, с девушкой, — жива, так обязательно найдется. Куда больше мукурцев волновала судьба земляков, нежданно-негаданно попавших под арест. Когда две женушки поднимали безрадостный плач, всхлипывая о том, что их благоверных наверняка ждет тюрьма либо ссылка в Сибирь или на Колыму, то подолы платьев, которыми бедняжки утирали глаза, тяжелели от слез.

Потерявшаяся девушка вскоре обнаружилась: оказалось, она уехала в Орель к деду по матери и скрывалась в его доме. На пятый день к вечеру дочь Бектемира, как ни в чем не бывало, благополучно вернулась в Мукур.

Хотя девушка и нашлась, была жива и невредима, арестованных выпустили на свободу вовсе не с такой уж легкостью. Кроме пяти дней, пока продолжались поиски девушки, друзей допрашивали и призывали к ответу еще на протяжении пяти суток. Вот так два «свата», отсидев в холодной каменной камере десять дней, еле вернулись домой с видом побитых воробьев: понурые, исхудавшие, с тусклыми, запавшими глазами.

Эти события стали для всех хорошим уроком, и традиции сватовского сговора на мукурской земле после случившегося были вырублены на корню. Совершенно перестали проводиться и другие старинные свадебные обряды и ритуалы. Отныне все мукурцы отдавали предпочтение шумным «комсомольским свадьбам», ставшим светлым олицетворением нового времени.

* * *